Одной из «горячих» литературных сенсаций второй половины минувшего года стала книга московского публициста и прозаика Эдуарда Багирова «Гастарбайтер» (М., Издательство «Популярная литература», 2007).  Тираж 100 000 (сто тысяч) экземпляров.



Роман (если это роман) был исключительно грамотно «раскручен» (так теперь принято изъясняться) и  быстро распродан, как пирожки с «собачатинкой» в морозное зимнее утро. Коллеги, плохие пирожки в современной России люди «кушать» не будут, выбросят, голода (тем паче интеллектуального) нет и в обозримом будущем не будет. Диапазон поклонников Багирова чрезвычайно широк: я видел эту книгу и в руках петергофских пенсионеров, и в «бардачках» дорогих машин крутых московских предпринимателей, ее прочитали и юноши (все мои ученики), и люди моего поколения. Вот так. Это о первом большом сочинении писателя. Грандиозный успех.

Свое произведение автор позиционирует как роман. Его святое право. Я бы причислил «Гастарбайтера» к исповедальным книгам ряда и ранга «Исповеди» Жан-Жака Руссо. Личности автора и главного (по сути, единственного) героя Евгения Алиева практически совпадают, как клинок и ножны. Разумеется, я не отрицаю элементов (значительных) авторского вымысла, но все же… О сюжете в нескольких строках: герой, родившийся в Туркменистане, сын русской и азербайджанца, приезжает в Москву и испытывает невероятные приключения, эскапады, взлеты, падения, любовь, ненависть. Пишу об этом с печалью, ибо все это, по-видимому, реальные страницы жизни автора. «Как мало прожито, как много пережито…».
Писатель Михаил Веллер проницательно определил важнейшую особенность большой книги:  «простота формы и наглость мысли». Читатель, здесь нет никакого уничижения, никакого. Сюда подверстывается и «Гастарбайтер». Кстати, на книгу мало толковых (серьезных) рецензий. Понятно, солидарное корпоративное замалчивание-неупоминание достойной работы – древний и весьма эффективный критический прием.

Что делает плохой критик: обязательно в деталях пересказывает сюжет рецензируемого произведения, да так, что уже и читателю читать неинтересно. Это в лучшем случае: книгу-то прочитал (пусть и по диагонали). Практически всегда до обращения к книге критик знает простой вердикт (в зависимости от симпатий или антисимпатий к писателю): хорошо – плохо. Качество анализируемого текста таких щелкоперов не интересует.
Добросовестный истолкователь чужих текстов работает иначе. Внимательно читает книгу с карандашом в руке, с выписками и пометами и не знает до окончания чтения, каков будет приговор. Более того,  сносный «критикан» в оригинальном истолковании ИНОГДА вскрывает в произведении некие пласты-грани-слои-кладовки, о которых автор не думал- не гадал. Бывает.
Вспомним бессмертное школьное литературоведение. Величайший русский драматург Александр Островский, прочитав бездарную (увы!) статью Александра Добролюбова «Луч света в темном царстве» (о драме «Гроза»), записал: «Это будто я сам придумал». Но это не он придумал.
Ну-с, сейчас и я кое-что понапридумываю. Друзья и враги господина Багирова, внимание.

Книга органично впадает в русло великой отечественной гуманистической литературы. Да, да. «И милость к падшим призывал…». Читатель, в школе все проходили «Медный Всадник» Пушкина и «Шинель» Гоголя. Тебя тошнило от словосочетания «образ маленького человека». А зря. Анна Ахматова яростно отрицала бытование «маленького человека» в реальной жизни. Она была неправа: все мы – на самом деле – «маленькие люди»: и Плиний Старший, и Макиавелли, и Петр Великий, и Лев Толстой, Роман Абрамович, и я, и Ты, Читатель, и Эдуард Багиров. Только не все об этом знают-помнят. Все мы гастарбайтеры в этой юдоли плача. Все. Как говаривали старинные люди: Мы на Земле – в гостях, наш дом – на небеси.

Евгений из «Медного Всадника» и Акакий Акакиевич Башмачкин из «Шинели», Евгений Алиев из «Гастарбайтера» (и все мы) – в той или иной мере – жертвы социальной порабощенности, денег, иерархии, своих тайных пороков, комплексов, зависти, животного страха, глупости и жадности. Эка, скажет Читатель, в какой ряд поставил Багирова и его героя Пригодич. Пора забывать всякие благоглупости: нынешняя литература отнюдь не хуже ТОЙ, она просто другая. И «Гастарбайтер» – своеобразный памятник нынешней благоразумной и безумной эпохе. В книге присутствует СВОЕОБРАЗНОЕ обличение «свинцовых мерзостей русской жизни» (Максим Горький), защита попранного человеческого достоинства, братский призыв к милосердию, состраданию и великодушию. И именно этим своим гуманистическим содержанием-пониманием-видением «Гастарбайтер» оказывает (осознанно и неосознанно) благородное и восхитительное влияние на читателя. К тому же это еще и воззвание к разуму и человеческой совести.

У Евгения Алиева были великие предшественники: честолюбиво настроенные господа: Жюльен Сорель Стендаля, Растиньяк Бальзака, Герман Пушкина («Пиковая Дама»; Германн (с двумя «н» – не имя, а фамилия героя). В отличие от этих персонажей переживания «гастарбайтера» о своем личном неблагополучии соединены с размышлениями о страданиях ИНЫХ людей. Этим Алиев кардинально отличается от своих литературных предшественников, яростных индивидуалистов, чьи помыслы были сосредоточены исключительно  на личном возвышении и преуспеянии.
Эдуард Багиров, без сомнения, большой плут. Гастарбайтер многократно говорит о том, что не учился в ВУЗе, мало знает и т.д. Однако он цитирует Николая Бердяева, употребляет дивные словосочетания ТИПА «фрикативная фея» и т.п. Герой встречает в питерском клубе «Грибоедов» некую барышню: «Под грохот музыки и коньячок за какой-нибудь час мы с Дашей обсудили ди-джея Ромео, интеграцию Гессен-Дармштадской династии в российские реалии, Анастасию Волочкову, беспредельщика Миниха, открытие второго московского бутика Davidoff, блестящий музыкальный эксперимент 1975-го года Оскара Питерсона и Кларка Терри, как правильно есть омаров, кто такой Ведекинд, и многое, многое другое» (С. 111). Нетривиальный репертуар тем для нетривиального кабацкого разговора. Я, пожалуй, мог бы квалифицированно «вписаться» в беседу только о Франке Ведекинде (1864-1918; немецкий драматург и прозаик, предэкспрессионист; его высоко ценил Андрей Белый; о нем писал Лев Троцкий). Вот такие «темные» гастарбайтеры. Под «картонной личиной» авантюриста скрывается  духовно изощренный человек. Читатель скажет, Багиров «понты кидает», однако нужно знать, как и какие понты кидать. Это весьма непросто.
Кстати, родине родной гастарбайтера – Туркмении Туркменбаши, ¬ ее политическому режиму автор отвел всего несколько абзацев. Однако читателю всё становится понятно. Упаси нас, Боже, от ТАКОГО.

Читателю будет интересно узнать: Эдуард Багиров – главный редактор «контркультурного» сайта – «элитарного литературного клуба» «Литпром», посему он приобрел невероятную популярность у многих тысяч насельников Сети. Багиров: «Сайт был создан для того, чтобы каждый желающий мог прислать свое творчество, будь то стихи, проза, критика, да хоть обзоры кинематографических новинок. Популярность сайта базируется и на том, что там нет цензуры – ненормативную лексику, если она вкраплена в творчество грамотно, там отнюдь не считают табуированной» (С. 159).
Люблю я, Читатель, игры интеллектуальные. Питаю и позорную любовь к культурной и контркультурной попсе. На Руси-Матушке контркультура многократно становилась культурой, и наоборот. К примеру, художники из объединения «Мир искусства» явно вели себя как «контркультурники» по отношению к художникам реалистам-академистам и «передвижникам». И стали творцами новой изобразительной культуры, поразившей весь мир. Поэты-символисты были в  жесточайшей оппозиции к поэтам школы Некрасова-Надсона-Ратгауза-К.Р. (великий князь К.К.Романов, слащавый поэт и неслащавый покровитель искусств). Символисты стали культурой, господствовавшей лет десять, потом они были выброшены на помойку большевиками, но все помнят «Эпоху Великого Символизма» (Всеволод Рождественский; поэт, друг Андрея Белого и Николая Гумилева). Литераторы моего поколения были ярыми врагами советской культуры. Ее нет, мы пока есть (впрочем, не все, увы).

Наряду с «Удаффом», «Литпром» – самое яркое явление современной контркультурной литературы. Пройдут годы, и контркультура опять станет культурой. Литература – некий мутный поток, где пузырится цветная пена и сплетаются разноцветные струи. Я как-то назвал этих литераторов неофутуристами (по аналогии с эго- и кубофутуристами). Футуристы (Маяковский и компания) после Октябрьского переворота стали агрессивной беспощадной культурой. Потом и они были выброшены на свалку. А Маяковского во второй половине 1930-х годов «стали вводить принудительно, как картофель при Екатерине. Это была его вторая смерть, в которой он не повинен» (Борис Пастернак).

На задней крышке переплета «Гастарбайтера» размещено сообщение: «Внимание! Контркультурное произведение». А мы, продвинутые дедушки,  не боимся. Как писал Толстой о Леониде Андрееве: «Он пугает, а я не боюсь».
Идея книги? Нганасаны – тоже люди. Мир грустен.
P.S. В следующий раз побеседуем о замечательном высокодуховном фолианте: Иосиф Бродский. Книга интервью.
P.P.S. Господин Багиров (как литератор литератора) меня тяжко непристойно оскорбил, что никоим образом не сказалось на моих суждениях о его книге.

Tweet