Итак, автор как начал свои крео со слова «демократия», так и продолжает. Некоторым кажется, что это просто идеологический задвиг. «Товарищ пропагандирует». Ну, пропагандирует он или нет – дел второе. Главное – какое значение понятие «демократия» имеет в нынешней системе политических координат.
Я вам скажу какое – ГЛАВНОЕ.
Да, у многих уже аллергия на это слово. А как иначе. Если его двадцать лет дискредитируют, если дискредитируют саму идею народовластия, вбивая народу в голову, что только одна форма демократии и возможна – либеральная демократия.
Почему так? Потому что и двадцать дет назад, и сегодня решается главный вопрос – о собственности. Помните, как нас учили? Коммунист определяется своим отношением к частной собственности. Отрицает – значит, коммунист. А если коммунист не отрицает – оппортунист, предатель. Откуда сие повелось – трудно сказать. Но так нас воспитывали. А это чушь собачья. Нет, как некий внешний признак на уровне ликбеза – еще туда-сюда. А на самом деле – это маскировка главного в научной социологии – историческом материализме Маркса. То есть вас направляют вроде бы на правильный путь, но… немножко обманывают.
У Маркса главное не «отношение К собственности», а «ОТНОШЕНИЕ собственности». То есть ты марксист (или нет) не потому, как ты сам, лично относишься к собственности частной  –  ненавидишь ее или пылко любишь. Главное – как ты ПОНИМАЕШЬ собственность. Как понимаешь этот феномен – собственность.
И центральная, «несущая» категория в истмате – «отношение». Марксизм и рассматривает общество как определенную совокупность общественных отношений в их развитии. Критики марксизма, не понимая сути, видели тут «примат коллективизма». Но марксизм не рассматривает общество как толпу единичных индивидов. Эти индивиды связаны между собой множеством отношений:  друг с другом, со своей семьей, социальной группой, классом, в числе своей группы – с другими группами и классами. И в процессе производства, обмена, распределения, потребления люди вступают в отношения между собой, со средствами производства, с произведенным продуктом. И с природой в процессе ее преобразования (вот вам, помимо прочего, и выход на экологическую проблематику). Именно в сложной совокупности всех этих отношений существует и система средств производства, существуют социум и государство.
А при чем тут собственность? А при том, что марксизм понимает собственность не как объект (завод, газета, лошадь, самолет), а как отношение субъекта к этому объекту. Собственность – это отношение собственности. И ты тогда марксист (во всяком случае, понимаешь истмат), если ты понимаешь отношение собственности. С такого понимания отношения собственности перейдем к более конкретному – туда, где это отношение реализуется. Это несколько видов отношений, но самыми важными являются отношение управления и отношение распределения. Они взаимопроникают – управление распределяется, распределение управляется. Тот, кто фактически осуществляет отношения управления и распределения и является фактическим собственником. Кстати, в девяностые мы невооруженным глазом наблюдали, как этот закон торжествует на практике – тот, кто сильней, тот и брал на себя управление объектом собственности, т.е. становился собственником.

Помните, что государственная собственность всегда неэффективна, а частная – всегда эффективна? Нам уже четверть века об этом в уши дуют, так что для большинства это стало аксиомой. А почему эффективней? Да потому что чиновник плохо управляет. Как видим, наши реформаторы Маркса не любили, но суть уловили четко. Собственность теснейшим образом и у них связана с управлением.
Правда, в действительности эффективность управления – это менеджемент, а не сам собственник. Когда сам собственник управляет (то есть возглавляет менеджмент)  – и тут бывает по-разному. Но в условиях конкуренции действительно выживает лучший. Если такая конкуренция, разумеется, есть. А почему в капиталистической системе есть конкуренция? Вот в современной России частная собственность есть, а конкуренции что-то не видать. То есть по идее она есть, конечно, но вот в реальности все больше внеэкономические методы конкуренции – или картельный сговор, или административный ресурс, или просто наезд сильного (бандиты, менты, чекисты). Нам, конечно, объясняют, что это страна у нас неправильная, народ неправильный и вообще пить надо меньше.
А может быть, что-то в системе социальных отношений?
Тут реформаторы забывают про марксизм начисто. Потому что с момента получения в свои руки собственности, т.е. получения формального права управлять и распределять (применительно к Норникелю, например) начисто забывают, что собственность – это все-таки отношение. А социально-экономической системе глубоко наплевать, какой субъект осуществляет отношения управления и распределения. Возьмет общество и поменяет субъект или само станет субъектом управления и распределения. Система и не заметит. Она заметит только качество менеджмента. Так что насчет абсолютной эффективности частника – обман это. Почему же мы поверили?
А как было в начале 1990-х? А в то веселое время высшие госчиновники начали широкомасштабный саботаж управления и распределения. Причем попали им в лапы лучшие объекты государственной собственности. И тот же Норильский никель стал продавать ценную свою продукцию… ниже себестоимости. И еще много чего убыточного для предприятия стало происходить. А как еще доказать, что госсобственность – неэффективна? Правильно, делом нужно доказать. И доказали. И так было по всей стране.

Но тут есть один важный момент. Все это связано с субъективным фактором. То есть какой-нибудь конкретный Альфред Кох занимался такими делами. И десятки других кохов. И еще сотни и тысячи других помельче. А над ними всеми был Чубайс, который занимался такими делами. А над всей этой шайкой был Ельцин…
И тут мы попадаем в тупик. Нельзя объяснить весь этот грандиозный саботаж и последующее перераспределение собственности одним только субъективным фактором. Нельзя все-таки, чтобы все стали просто под влиянием разочарования или жадности врагами системы, которая их вырастила. Нельзя всех купить, запугать, соблазнить бабами и заграницей. А если бы даже и можно было, все-таки они были не толпой, а определенной социальной группой – госбюрократией, существовавшей в условиях государственной системы. А госсистема , даже какая-то ее часть в пределах компетенции этой социальной группы, есть несколько большее, нежели простое сборище этих госчиновников. Они соединены между собой системой отношений, а эту систему отношений создали не они. И в таком случае система, созданная для эффективного управления, должна была начать сопротивляться саботажу. В конце концов, наступил бы просто хаос. Хаос отчасти и наступил. Но вот вся система почему-то сработала на разграбление госсобственности. Почему?
Потому что работали какие-то объективные законы функционирования этой системы.  Вот о них за все двадцать лет, насколько помнит автор, разговор почему-то не заходил. Так поговорим мы.
Тут следует вспомнить про базис и надстроку. Что такое базис? Откроем Вики:
Базис — это материальное производство, которое есть сочетание производительных сил (трудящейся массы людей и средств производства, которыми те пользуются) и производственных отношений (общественных отношений, неизбежно возникающих в связи с производством).

http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%91%D0%B0%D0%B7%D0%B8%D1%81_%D0%B8_%D0
Все согласны? Хорошо.

Так вот, это не совсем так. Точнее, это совсем не так. Это – способ производства. Вот в той же Вики:
Способ производства (нем. Produktionsweise) — в историческом материализме: этап исторического развития, характеризующийся определённым образом жизни на основе определённых технологий. Одну сторону способа производства составляют производительные силы, другую — производственные отношения.

http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%BF%D0%BE%D1%81%D0%BE%D0%B1_%D0%

Как интересно! Это как же получается? А так. Дело в том, что составители Вики – типичные представители интеллигенции, не понимающей Маркса. Типичный перекос в сторону материального производства, т.е. примитивизация истмата. Поэтому и базис, и способ производства у них -  одно и то же. Но это методологический тупик! Отсюда просто нет перехода на уровень социальных отношений! То есть производительные силы и производственные отношения есть, и надстройка есть (это парная категория к базису, она подразумевается, если мы произнесли это слово «базис»). А СОЦИУМ  ГДЕ? В предложенной системе категорий  НЕТ совокупности социальных отношений.
Так вот «базис» - это совокупность социальных отношений, а не то, что накорябано в Вики. А «надстройка» - это совокупность социальных институтов, фиксирующих эти отношения, закрепляющих их, поддерживающих, защищающих.
Почему это важно? Так через отношения надо все понимать граждане. Итак, вспомним Советский Союз. Там существовала общественная собственность на средства производства. Маркс с Энгельсом не расписывали, как это отношение будет реализовано на практике. Они сделали вывод о неизбежности перехода от частной собственности к общественной в силу развития самой системы. Не потому, что она будет справедливее с человеческой точки зрения (хотя это подчеркивалось, но к неизбежности справедливость отношение имеет отдаленное), а потому что этого потребует само развитие производительных сил и производственных отношений. Такой переход заложен в самой сути капитализма. Как так?! А так. Через демократию.
Дело в том, что капиталистический способ производства требует устранения всех препонов развитию. Это подразумевает соревновательность – конкуренцию. И так, способ производства требует соревновательности.  Причем капитализм, как известно, вызревает уже в недрах феодализма. Новые формы организации производства – это новые производственные отношения. Что одновременно меняет структуру социальных отношений. А вот надстройка остается старой и поддерживает старую систему социальных отношений. Внутри одного базиса рождается другой и вытесняет старый. Постепенные изменения происходят и в надстройке –  в культуре, комплексе идей, воззрений. Но надстройка новому сопротивляется, она по-прежнему фиксирует и защищает отжившую систему социальных отношений. В базисе происходит конфликт, и новая система социальных отношений вытесняет старую. Надстройку сметают и оформляют  новую. Так побеждает буржуазная революция. В результате соревновательность – конкуренция окончательно закрепляется как в системе социальных отношений, так и в институтах. Ведь смена социальных отношений происходит еще и за счет того, что уничтожается и старый господствующий класс с его системой социальных отношений и его надстройкой. Буржуазия закрепляет и свою систему отношений, и свою систему воззрений, идей. Так и торжествует принцип свободы – состязательности. Пока, конечно, в первую очередь для буржуазии. Это и есть победа либерализма.
Капитализм сам же порождает монополизм, а тот – враг конкуренции, но система стремится к развитию и устранению монополизма, а потому в надстройке происходят соответствующие настройки. Например, появляется антитрестовское законодательство. И все демократические свободы – это закрепление в надстройке соревновательности как господствующего принципа системы социальных отношений капитализма. Конкуренция, доведенная до абсолюта, выражается в принципе «человек человеку волк». Но вот какая забавная штука. Самому же капитализму необходима солидарность.

Дело в том, что конкуренция – она в социальной системе отношений не только между капиталистами, между работниками, т.е. между индивидуумами. Но это и конкуренция между социальными группами и классами. То есть социальная конкуренция – это норма для здорового капиталистического общества (здоровье – это максимальная свобода состязательности, конкуренции). Так капиталисты конкурируют между собой – и это норма. Но и конкуренция между капиталистами и наемными работниками за долю произведенной прибавочной стоимости – это тоже норма! Эта конкуренция необходима капитализму для развития! А это – борьба за 8-часовой рабочий день, за запрет детского труда, за охрану труда на производстве, за повышение зарплаты и многое другое. Более того, конкурируют между собой и буржуазные классы. Господство крупной буржуазии подрывается конкуренцией со стороны средней и мелкой буржуазии. Причем этим двум буржуазным классам требуется союз с рабочим классом. Так формируется союз демократических сил.
И как конкуренция в сфере производительных сил и производственных отношений, т.е. собственно экономическая конкуренция, так и социально-политическая борьба в базисе и надстройке (а она ведется как в сфере политической, так и в науке, идеологии, культуре) - борьба трудящихся за эту свою долю с буржуазией, а еще шире – борьба и рабочего класса, и средней, и мелкой буржуазии, т.е. демократических классов  с крупной буржуазией – эта борьба и двигала  прогресс капитализма в XIX-XX веках!

Теперь посмотрите на капиталиста Прохорова. Он выступает за 60 часовой рабочий день (при той же плате) вместо 40-часового, который явился результатом столь длительного прогресса. Кто Прохоров? Дикарь. Он тянет куда-то в дремучие исторические дебри. И, надо же такому случиться, что именно этого Прохорова недавно президент Франции Николя Саркози наградил орденом Почетного Легиона.
Вот представьте себе, чтобы во Франции некий крупный бизнесмен ПрохорОффф заявил о необходимости в условиях кризиса переходить к 60-часовой рабочей неделе. Он сразу же стал бы изгоем. Отняли бы бизнес и посадили. Нашли бы за что. Потому что там такие фашистские задвиги для европейских трудящихся  – это преступление. А вот для российских трудящихся – самое то. Даже орденами награждают. Почему? Потому что на нас демократия не распространяется. Поэтому и плевали западные либералы  на нарушения у нас демократии по всем фронтам. Потому что демократия и капитализм – это для «цивилизованного мира», т.е. Запада. Для остальных – трудовые лагеря и резервации. Это не шутка.
Кстати, знаете, как Маркс и Энгельс понимали мировую революцию? Как революцию «цивилизованного мира». Так  и писали. Имелись в виду Западная Европа и США. Все!  По сути дела, марксизм – чисто европейская социально-политическая теория. Она основана на изучении исторического развития Европейской цивилизации. Россия в виду совершенно не имелась. А как же остальной мир? А так. С ним новая революционная (коммунистическая)  Европа  должна была выстраивать отношения. Маркс об этом писал, но в подробности не вдавался. Думаю, та новая коммунистическая Европа вряд ли была бы гуманнее  Европы нынешней, которая убивает детей и внуков Каддафи, а потом заводит на него же уголовное дело за преступления против человечности в Гаагском суде! Не случайно Энгельс в работе «Демократический панславизм» призывал к беспощадному «террору против контрреволюционных наций». Там в конкретном случае речь шла о чехах и хорватах, оказавшихся на пути Венской и Венгерской революций 1848 года. И, разумеется, против русских. «Ненависть  немцев к русским была е и остается еще до сих пор первой революционной страстью немцев». Фридрих Энгельс. ( «Демократический панславизм», 1849 г.)
Автор вовсе не хочет показать, какие бяки Маркс с Энгельсом. Они – европейцы. И этим все сказано. Но изучали-то они действительно всемирно-исторические законы! И их знания нам сейчас позарез нужны! Как и их понимание демократии, о котором и шла речь выше. Там, в XIX веке они еще не знали, что именно те, кого они ненавидели «первой революционной страстью», поднимут их знамя, потому что главным содержанием политической борьбы начала XXI века станет борьба демократии против либералов! Они даже не предполагали, как далеко зайдет развитие капитализма и сколь реакционной станет крупная буржуазия – мировой капитал! Рядом с методами этого мирового капитала зверства июньских дней 1848 года в Париже и подавление Коммуны там же в 1871 году выглядят заурядной дракой на свадьбе.
И что интересно. Теперь не демократия идет на штурм тирании крупного капитала. Нет, все гораздо серьезней. Крупный капитал, увидев свою гибель неминучую в результате всемирно-исторического процесса, решил этот процесс взять… и обернуть вспять!

Стоп! – скажет читатель. -  Но если всемирно-исторический процесс шел, по сути дела, к коммунизму, как писали Маркс и Энгельс, а коммунизм вдруг возьми и развались… Неувязочка получается!
Вовсе нет. Именно по Марксу с Энгельсом у нас в России все в перестройку и случилось.
Вот автор же не зря заговорил выше о том, что госбюрократия ради присвоения общественной собственности устроила самый дикий саботаж в управлении и распределении. А предопределено это было объективным развитием нашей социально-экономической системы в частности и мировым развитием в целом.
Итак. В Советском Союзе победила общественная форма собственности на средства производства. В условиях «мобилизационной экономики», как у нас принято говорить, вызванных жестокой необходимостью подготовки к мировой войне, самой войной и послевоенным восстановлением, а затем «холодной войной», была выстроена эффективная управленческая система. Эта система была эффективна в силу железной дисциплины и… широким привлечением трудящихся к решению  вопросов управления и распределения. Для этого были задействованы система Советов, партийные, профсоюзные, комсомольские и даже пионерская организации, советская печать, комитеты народного контроля. Эта система работала и работала очень хорошо. Ее эффективность была обеспечена специфическими чертами национального характера – преданностью общему делу (интересам мира, как общины), развитой способностью к коллективным действиям и коллективной самоорганизации, приматом коллективного над индивидуальным. Эти черты всемерно поощрялись коммунистической идеологией. И даже бюрократический произвол не мог остановить народ в реализации своих прав по участию в общественном управлении и распределении. Не стоит идеализировать, конечно, было по всякому, но как система – это все работало. А вот в азиатских и кавказских республиках быстро приобрело местные черты с восстановлением феодальных и дофеодальных порядков, так что постоянно приходилось усиливать местные кадры русскими (а при Сталине – вообще массово расстреливать местных чиновников прямо парторганизациями за «перерождение»). Но даже и в местных республиках советские демократические начала при должном контроле из центра работали. Однако при Хрущеве произошло изменение всей системы. Сам Сталин уже понимал необходимость дальнейшего развития демократии. Но пути не видел. Тогда считалось, что вывезет сам исторический процесс.

Между тем, об опасности бюрократии Маркса предостерегал (это еще мягко сказано) Бакунин. Маркс, как достойный сын Германии недооценивал бюрократию, которая на его родине педантично исполняет предписания, хотя, в принципе, тот же фрукт, что и везде. Но Бакунин, как человек русский, знал, что это за сволочь – русская бюрократия. Он не ошибся. Смерть Сталина означала для бюрократии избавление от железной дисциплины и ответственности. Кстати, именно Хрущев вывел из-под контроля органов высшую партноменклатуру. И, с одной стороны, госбюрократия, избавляясь от угрозы суровой кары за неэффективность, все более узурпировала функции управления и распределения, а, с другой, массовое переселение крестьян в города, развитие специфической городской культуры, деградация деревни вели к отчуждению человека от человека, угасанию коллективистских начал, отчуждению социальных групп друг от друга, отчуждению города от деревни. По сути дела, в условиях формирования новой городской советской культуры все социальные слои вступили в пору кризиса. Кризис – это не гибель, это – этап развития, переход к новому качеству. Но в тот момент это привело к деградации системы управления и распределения. Эти функции стали сосредотачиваться все более в руках номенклатуры, а общество устранялось от них. И тут возник острый кризис управления и распределения. Система средств производства (а ведь производительной силой становилась и наука!) стремительно развивалась, расширялась, а субъект управления столь же стремительно сжимался. Это и был кризис управления социалистической системой. Это породило идейный кризис социализма, система стала тормозить в своем развитии, что еще более усугубляло кризис идейный. И в определенный момент госбюрократия обнаружила, что она утратила управление системой. Это признал и тогдашний лидер Андропов, заявив: «Мы не знаем общества. в котором живем».

Сергей Кургинян часто цитирует эти слова Андропова. Они действительно очень широко отозвались в обществе. Но попытки госбюрократии найти пути выхода из кризиса были безуспешны. Это предмет отдельного разговора, перейдем сразу к результатам. Точная дата окончательного осознания госбюрократией факта неуправляемости системы – 26 апреля 1996 года. Чернобыльская катастрофа показала это с чудовищной наглядностью. Кризис управления системы – это был кризис данной формы собственности. Она в тот момент действительно была неэффективна. Но не потому, что она принципиально неэффективна, а потому что она переставала быть общественной – общество было отодвинуто от управления и распределения бюрократией. Отсюда же и огромный порыв к демократии в советском обществе в перестройку. Но это породило угрозу господству бюрократии. И вот тогда высшая госбюрократия стала искать выход из ситуации в союзе с западными элитами. Возможно, именно Чернобыль и подтолкнул к этому. И Горбачеву с Запада было предложено объединить усилия. Ему было объяснено, что и у Запада те же, собственно, проблемы, а совместными усилиями советская и западная элиты смогут и прекратить «холодную войну», убрать огромное бремя военных расходов с экономик двух систем и бросить освободившиеся ресурсы на развитие двух миров.
Элита во главе с Горбачевым, не видя вообще никакого выхода, разумеется, приняла союз с западной элитой, чтобы не идти на поклон к обществу и отдавать ему власть. Но Запад в гробу видел СССР. Проблемы Запада в этот момент тоже поставили вопрос об управляемости системы капитализма, а Советский Союз мог дать огромные ресурсы для развития, его устранение давало в руки Западу Центральную Европу, ну а третий мир просто отдавало на растерзание. Более того, крах коммунистической идеи в СССР означал и идейный разгром коммунистов на Западе. А это означало и разгром всего демократического лагеря (т.к. левый фланг политического спектра просто исчезал). Это означало полное идейное и политическое торжество либерализма.
И после 1991 года в мире восторжествовал либерализм.
Между тем Советский Союз никакой помощи от Запада не получил. Напротив, западные либералы повели дело к полному разгрому демократии в СССР и торжеству здесь либерализма. С Запада был высажен самый настоящий десант. Достаточно сказать, что уже в разгар перестройки в Москве работали ведущие журналисты-антисоветчики со «Свободы», «Голоса Америки», «Би-Би-Си», «Немецкой волны» и «Голоса Израиля», сплотившие вокруг себя лиьеральных советских журналистов. Кружки либеральные экономистыв (Гайдар, «ленинградская группа» Чубайса) были взяты под крыло Западом и в полном смысле пестовались ими. В Москве их двигали такие люди, как Боннэр, за спиной которых стояло посольство США. Это было стратегическое наступление либералов по всему фронту. На общественное сознание была обрушена «десталинизация» в самых диких формах, каких не видел даже Геббельс. Разумеется, всемерно разжигался сепаратизм. Система окончательно теряла управление. И во всем этом был очень четкий расчет. Дело не в предательстве отдельных лиц, даже если таких лиц тысячи. Весь социальный класс бюрократии подводился к осознанию той мысли, что система неуправляема и не поддается перестройке в принципе. Но господство нужно сохранить.
Каким образом? Упростить задачу управления и распределения.
За счет чего? За счет максимального уничтожения сфер управления.
Вот она объективная необходимость деградировавшего класса управленцев – ради сохранения господства в управлении и распределении «оптимизировать» сам объект управления так, чтобы он уменьшился до управляемых размеров. А чтобы не дать обществу восстановить свою роль в управлении и распределении, на пути стремления общества к демократии встали либералы, как «защитники демократии», с одной стороны, и искусственные партии ЛДПР, КПРФ и «Яблоко» - целый «демократический лагерь» платных клоунов - агентов правящей бюрократии, с другой!

Дальнейшее известно. Ликвидация Советского Союза ради сохранения власти местным республиканским руководством. А дальше уже ликвидация пошла просто как погром. Чтобы окончательно устранить массы населения от участия в управлении и распределении как потенциальных собственников «легким движением руки» были уничтожены все денежные накопления трудящихся. Одновременно отпуск цен означал фактическую передачу всей системы торговли в руки торговой бюрократии. Оставалось ликвидировать систему Советов, которая продолжала сопротивляться массовой приватизации. Это было осуществлено в 1993 году. После этого была установлена президентская республика с либерально-демократической формой политического устройства. Приватизация проводилась как тотальный разгром советской индустриальной системы. Значительная часть промышленных, сельскохозяйственных и инфраструктурных объектов в полном смысле слова уничтожались – приватизировались как объекты извлечения материальных ценностей на продажу. После такой приватизации оставались лишь руины. Причем реформаторы открыто провозглашали свои цели. К примеру, в Мурманской области вице-губернатор публично заявлял, что сельское хозяйство в регионе должно быть уничтожено. Именно уничтожено, а не реформировано или приватизировано.
Политическое господство крупного капитала приветствовалось, как  «путь к спасению». В программе движения «Наш дом – Россия» (лидер – Черномырдин), созданного в 1995 году, было черным по белым записано, что данное движение «действует в интересах крупного капитала» (с). То есть партия чиновников провозглашала, что будет служить крупному капиталу!

Однако разгром системы задачу  управления, конечно, упростил, но не привел к повышению управляемости. Требовалась стабилизация управления. Это лучше всего осознала партийная и советская бюрократия. В Москве ее лидером стал Лужков. В  регионах - оттесненные от власти в 1991-1993 годах бывшие секретари обкомов, председатели облисполкомов. Они оседлала протестные настроения трудящихся и смогли в середине 1990-х оттеснить на выборах губернаторов и  депутатов региональных заксобраний «демшизу» от власти. Использовав демократические силы, эти «реваншисты» быстро привели демократию в своих регионах к одному знаменателю и частично подчинили себе местную новую буржуазию, частично достигли с ней соглашения.  Это сыграло свою положительную роль в августе 1998 года, когда рухнула пирамида ГКО. Главы регионов вместе с Заксобраниями где договорились с буржуазией, где прижали ее, но удержали рост цен и предотвратили социальный взрыв. Это дало хороший урок центру, где Ельцин окончательно обанкротился и вынужден был призвать правительство Примакова – профессионала-управленца старой школы, немедленно внедрившего методы государственного регулирования. Лагерь либералов оказался между молотом и наковальней. С одной стороны, режим либералов полностью обанкротился, с другой, власть старой гвардии означала пересмотр итогов приватизации, приговоры и реальные сроки. В результате был найден компромисс в лице Путина. Олигархи и высшая бюрократия достигли компромисса: проводится «мягкий» пересмотр итогов приватизации, государство берет на себя управление сырьевыми и финансовыми потоками с перераспределением в пользу бюрократии, а олигархи сохраняют значительную часть имущества и свободу.

Судя по всему, вторжение боевиков в 1999 году в Дагестан было средством давления на правительства Путина, но он справился с этой проблемой. Провозгласил курс на государственность и патриотизм. Тем, кто не захотел признавать компромисс (Березовский, Гусинский, Ходорковский) пришлось отправляться в эмиграцию или тюрьму. Либеральные СМИ были разгромлены, а без них политический лагерь либералов ничего из себя не представлял. 
В результате возвращения в руки государства значительных ресурсов, ужесточения налоговой политики в отношении крупного сырьевого  капитала и прекращения действия законов (пролоббированных в Госдуме «Яблоком») по «соглашениям о разделе продукции», которые практически безвозмездно передавали западным компаниям природные ископаемые (при оставлении России издержек на их добычу), поступления в бюджет выросли в десятки раз. Таким образом, госбюрократия действительно сосредоточила в своих  руках – в госбюджете финансы страны и установила контроль над сырьевыми ресурсами При этом олигархия оставила за собой право и дальше выводить за рубеж капиталы и эксплуатировать на износ полученные индустриальные объекты, не утруждая себя вложениями в развитие. А самое главное – соглашение с Западом было достигнуто за счет оставления в западной финансовой системе значительных средств госбюджета под видом «Стабилизационного фонда» и прочих фондов. Таким образом, как вывод капиталов за рубеж олигархами, так и оставление значительной государственной доли выручки от продажи нефти в западной финансовой системе стали скрытой формой уплаты дани Западу в виде фактически бесплатной передачи значительной части ресурсов в обмен на лояльность к режиму компромисса госбюрократии и олигархии в России. Это называется «включением в мировую элиту» (формально – в «G8»).
Что самое интересное, отдавая деньги Западу, Кудрин не лжет, что это – «лишние» деньги. Это действительно «лишние» для госбюрократии деньги. Дело в том, что стабилизировав систему, госбюрократия объективно не может развивать объект управления, ей нужно постоянно сдерживать его развитие, чтобы управление вновь не выпало из рук. Это характерно как для центра, так и для регионов, где сложившиеся местные кланы бюрократии и близкой к ней буржуазии (включая бандитов) просто-напросто не дают развиваться никому вне такого клана, справедливо полагая, что новая «лишняя» буржуазия сразу же станет угрозой их политическому  и экономическому господству. Более того, именно в этом их «местечковом интересе» - главная угроза регионального сепаратизма сегодня.
Развитие производительных сил России неизбежно требует привлечения к управлению и распределению всех социальных классов и групп. А госбюрократия, добившись стабилизации, просто объективно не может дать толчок развития, ибо это приведет к утрате господства.

Но мировой кризис 2008 года остро поставил перед мировым капиталом вопрос о «новой глобальной перестройке». Необходимо оттеснить от управления и распределения мировых ресурсов всех за пределами «золотого миллиарда». Буквально. Лишить народы их доли ресурсов, как это делается сейчас в Ливии, и направить эти ресурсы на свое потребление. Разумеется, не всех сразу. Сейчас мировой капитал занимается арабским миром.
Но у России – особе место. Единственная сила, способная противостоять мировому капиталу – наша страна. Поэтому поставлена задача ее дестабилизировать и разрушить. Не за один день, но достаточно быстро.
Объективно в стране действительно революционная ситуация. Бюрократия не может управлять по-старому. Надстройка самим своим существованием противостоит развитию производительных сил. Более того, сложившаяся структура производительных сил и производственных отношений порождает в базисе дикую смесь феодально-криминальных и демократических социальных отношений. Это нежизнеспособная система.
Именно это либералы поднимают на щит. Они утверждают, что единственный выход – это революция, как это было в перестройку и 1991-1993 годах. Сломать систему – а там по необходимости построим новое. Именно поэтому они говорят, что нужно доломать, додесоветизировать, додесталинизировать то, что не уничтожено было в 1991-1993 годах. Но в условиях хаоса после обрушения системы возможна только диктатура для стабилизации положения. Не мягкий авторитарный режим Путина, а именно жесткая диктатура. И это в настоящих условиях может быть только ДИКТАТУРА ЛИБЕРАЛОВ, т.е. ФАШИСТСКАЯ ДИКТАТУРА. А как иначе? Кто еще сможет управлять гигантскими сырьевыми и финансовыми ресурсами после устранения от власти госбюрократии? Только крупный капитал! Ведь демократические силы – интеллигенция,  рабочие, мелкая и средняя буржуазия вообще не представлены на политической арене. Более того, они даже не организованы.
Но часть госбюрократии, олицетворяемая Путиным, сопротивляется хаосу. Они не могут пойти вперед, хотя и пытаются (да сам класс не дает). Но и не дают сломать государственную систему. И в этом шанс для общества. Единственный путь спасения – отвергнуть либералов. Противопоставить им широкий фронт всех демократических сил. Не просто моральное неприятие, но активную политическую борьбу против либералов. Но в то же время – нужна и борьба за тот лагерь госбюрократии во главе с Путиным, который стремится сохранить управление страной. Сама по себе бюрократия не друг и не враг – она инструмент. Проблемой является ее политическая самостоятельность и, как результат, временный союз с крупным капиталом. Активное подключение всех  слоев общества к решению вопросов управления и распределения – это вытеснение бюрократии на ее законное, ограниченное Конституцией, место, и полное, безжалостное отсечение от вопросов государственного управления крупного капитала и его политической силы – либералов. Либералы – вот враг. В борьбе с ним демократия должна как можно быстрее объединяться, подключаться к социальной и политической деятельности, а это и есть подключение к управлению и распределению, за которым должен последовать безусловный пересмотр итогов приватизации.

Нужно постоянно помнить, что мировой капитал все это прекрасно знает и уже готов к бою. Этот капитал многое понял за несколько веков борьбы. Он еще в XIX веке уяснил, что Маркс с Энгельсом правы и система средств производства, расширяясь и усложняясь, будет все сильнее требовать изменения самой организации труда, то есть производственных отношений, а это неумолимо ведет к изменению всей системы социальных отношений – базиса. Ну, а дальше надо и надстройку менять.
Иначе, как писал Энгельс, «вся современная цивилизация обречена на гибель». Как сегодня писал! Это означает, что демократия будет постоянно расширяться настолько, что будет все более привлекать демократические классы к управлению и распределению на уровне всей системы средств производства и всей системы распределения. Только вот эволюции не получится. Прав был Владимир Ильич  -  социал-демократы лгут. Не отдаст крупная буржуазия власть. Она шла на союз с другими классами буржуазии против рабочих или  внедряла террористические методы управления для введения плановых начал, чтобы не допустить к управлению рабочих и другие буржуазные классы. Она создала  систему неоколониализма, когда западная демократия была продана самими демократическими классами за выгоды эксплуатации третьего мира, наконец, она создала глобальный мир для глобального же управления всем мировым процессом! А теперь она ввергает мир в хаос, войны, экологическую катастрофу, она превращает демократию в фикцию, за которой воздвигает железную диктатуру, но власть она сама никогда не отдаст!
И во главе этой борьбы за глобальное политическое господство мирового капитала в конце XX века встали либералы. Так что не надо путать собственно демократию с либеральной демократией. Демократия – это в XXI веке действительно власть народа – власть над всей системой средств производства. Она была у нас. Была уже в XX веке! Оставалось только руку протянуть! Но мы оказались не готовы к испытанию и тот раунд проиграли. Однако, еще не вечер.
А либеральная демократия в XXI веке  – это либерализм, доведенный до самой звериной формы тирании «избранных» над «быдлом».
Но мы еще посмотрим – чья возьмет. Выход у нас только один – защита демократии. Всемерное развитие демократии и оттеснение крупной буржуазии от управления и распределения – от СОБСТВЕННОСТИ ради спасения России и всего человечества. Мы должны вернуть обществу его собственность, но уже на новом демократическом уровне и этим дать пример всему миру КАК НАДО ДЕЛАТЬ.
И сегодня политическая повестка дня в России одна – защита государства через защиту демократии. Суть нынешнего политического режима в России – компромисс между госбюрократией и олигархами (крупным капиталом), которые представлены либералами. Либералы затевают десоветизацию именно с целью разгрома демократии в России. Да, той куцей, но какая есть демократии. Это им задание такое от мировых элит. Причем самое ответственное задание. Победа либералов в мире может быть обеспечена только разгромом России. Как Гитлер шел не просто отнять у нас ресурсы, но уничтожить нас, чтобы мы не оставались постоянной угрозой и конкурентом, так и нынешний мировой капитал видит в России главного врага на пути к мировому господству.

А мы, защитив демократию, защитив государственность, разгромив либералов и перетянув на свою сторону государственников-бюрократов, развивая демократию в нынешних условиях квази-буржуазного социально-экономического устройства, приведя демократию в ее наиболее развитое состояние, сможем идти дальше к совершенствованию и торжеству народовластия.
Автор полагает, что сейчас не имеет значения, как мы назовем новый строй народовластия в России – коммунизм, народная демократия, русский путь. Название найдется в работе. Главное, мы его построим. Ради России. Ради всего человечества. Потому что мы – сумеем. Потому что мы – русские.

З.Ы.
Кто еще живой – прослушайте новую лекцию Кургиняна.
http://eot.su/node/1774

Tweet