Часть 1:          http://udaff.com/creo/95798.html

Часть 2:          http://udaff.com/creo/95814.html
 
      Часть 3:          http://udaff.com/creo/95851.html

Часть 4:          http://udaff.com/creo/95872.html

      Часть 5:          http://udaff.com/creo/95894.html

      Часть 6:          http://udaff.com/creo/95899.html

    Часть 7:        http://udaff.com/creo/95921.html

      Часть 8:      http://udaff.com/creo/95958.html

      Часть 9:      http://udaff.com/creo/95977.html




            С Куприяновым Соматина встретилась в его квартире. Виктор Олегович любезно предложил кофе. Перед началом беседы предупредил, что никаких бумаг подписывать не будет.
          - Правильно меня поймите, Анна Тимофеевна, я не хочу в семье проблем. У меня и так с женой напряжённые отношения…
          «Странные люди, - мысленно усмехнулась Соматина, - как ходить на сторону, о проблемах не думают…»
          - Хорошо, - ответила Анна и, незаметно нажав кнопку диктофона, задала первый вопрос: - Как давно вы познакомились с Надеждой Семёновной Паниной?
          - Два года назад, - затянулся сигаретой Куприянов. – Мы завозили в их школу стройматериалы. Мой коммерческий директор попал в больницу, и мне пришлось самому ехать подписывать документы.
          - У вас сразу возникли с ней хорошие отношения? 
          - В общем-то, да, - кивнул Куприянов, - она такой, знаете, очень коммуникабельный человек и умеет расположить к себе.
            - Насколько мне известно, вы с ней ровесники? – спросила Соматина.
            - Да, мы с ней родились не только в один год, но и в один месяц. Но, когда мы познакомились, я никогда в жизни не сказал бы, что она моя ровесница…
            - Так молодо выглядела? – удивилась Соматина.
            - Я сначала думал, женщине, максимум, под сорок. Она тщательно за собой ухаживала, очень хорошо, в смысле, со вкусом одевалась. Иными словами, когда я узнал, что она моего года, даже не поверил. Думал, что Надя… Надежда Семёновна меня просто разыгрывает. Вообще-то, я, если честно, не предполагал даже, что у нас могут возникнуть близкие отношения. Сначала мы просто были друзьями, затем я узнал, что она одинока. Вы же знаете, что у неё муж погиб в автомобильной аварии?
            - Да, конечно, - подтвердила Соматина.
            - Дочь у неё взрослая, замужем, навещала мать изредка.
            - Она вам жаловалась на свою жизнь? – спросила Соматина.
            - Не то, чтобы жаловалась, так, в беседе одно скажет, другое… Она не любила жаловаться на судьбу. Напротив, была всегда жизнерадостной, любила пошутить, острослов необыкновенный… Наверное, всё это и сыграло свою роль в нашем сближении.
            - Извините, Виктор Олегович, за бестактный вопрос, но…
            - Анна Тимофеевна, - махнул рукой Куприянов, - к чему все эти деликатности. Раз уж пришли допрашивать, спрашивайте всё, что хотите.
            - Спасибо, - улыбнувшись, ответила Соматина. – Только я пришла вас не допрашивать. Если понадобится, вас вызовет следователь. А у нас с вами просто беседа. Вы же сами сказали, что готовы общаться, но без бумаг. Продолжим. Вы говорили о напряжённых отношениях с вашей супругой…
              - Да, - вздохнул Куприянов, - с женой у меня в последнее время отношения совсем разладились. Она у меня очень ревнивая, подозрительная…
              - Но так ведь было что подозревать, - сказала Соматина.
              - Согласен, - кивнул Куприянов, - только вот до Паниной у меня никогда никого не было на стороне. Но мне от этого было не легче. Когда я занялся коммерцией, приходилось домой возвращаться поздно, иногда были многодневные командировки. То за лесом в Сибирь летал, то за цементом в Новороссийск. Сами знаете, волка ноги кормят. Я по началу был и гендиректором, и коммерческим директором, и бухгалтером. В общем, как говорится, и швец, и жнец, и на дуде игрец. А от жены вместо помощи, слышал только одни упрёки: мол, кобель, сластолюбец и прочую ерунду. Надоело мне всё это, хуже некуда. А тут появилась Надежда. Она для меня стала своего рода отдушиной. Никогда не задавала вопросов, жалела меня. Ласковая женщина… - Куприянов задумался.
              - У вас есть дети? – спросила Соматина.
              - Двое. Дочь в университете учится, сын школу заканчивает. Я даже как-то хотел его перевести к Надежде Семёновне.
              - Зачем? – удивилась Соматина.
              - У меня с его классным руководителем произошёл конфликт, и та, как мне показалось, стала просто придираться к сыну.
              - А что за конфликт? Что случилось? – поинтересовалась Соматина.
              - Откровенно говоря, - усмехнувшись, Куприянов махнул рукой, - недоразумение возникло на пустом месте. Светлана Ефимовна, это его классная, запрещала своим ученикам приходить на занятия в кроссовках. Ну а мой Артур упёрся. Говорит, мне так удобно. Вообще-то, я не понимаю этих запретов. Какая разница, кто во что обут. В конце концов, не в рыбацких же сапогах он пришёл в школу. Чтобы не выделялся, мы купили ему обыкновенные чёрные кроссовки, они даже похожи были на туфли. Через неделю вызывает меня классная и заявляет, что я из сына делаю приспособленца. В общем, слово за слово, поругались мы с ней. Я махнул рукой и сказал, что мой сын будет ходить в том, в чём сам считает нужным. Не знаю, прав я или нет, но мне кажется, что это такая мелочь, о которой не стоило даже говорить.
              - И что было дальше? - улыбнулась Соматина.
              - А дальше мой сын скатился на тройки, - усмехнулся Куприянов.
              - И вы из-за этого хотели перевести его в другую школу? – удивлённо спросила Соматина. 
              - Хотел. А что было делать? Она принципиально не ставила ему хороших отметок, а тот заявил, что не будет ходить на её уроки, в общем… целая история.
              - И как разрешился конфликт?
              - Очень просто. Светлану Ефимовну уволили.
              - За что? – удивилась Соматина. – Вы помогли? 
              - Нет, что вы, я был ни причём. Оказывается, она умудрилась перессориться со многими родителями. Её обвинили в поборах, и там ещё в чём-то. Я не вникал. Уволили  да и уволили, только перекрестился.
              - И как ваш сын стал после этого учиться?
              - Хорошо. Стал приносить четвёрки, иногда - пятёрки. Естественно о переводе забыли. Так он и остался в своей школе. Сейчас в одиннадцатом классе учится. На следующий год ещё один студент прибавится…  На чём мы остановились?  А, ну да. Жена мне говорит, бросай свою коммерцию, найди себе должность поспокойнее. Ну, это чтобы я вовремя домой приходил, не задерживался допоздна. А как на окладе жить? Недавно меня повела дочь в магазин. И купить ничего не купили, какие-то туфли, блузки, куртку, а полторы тысячи баксов как корова языком слизала. Какой оклад? Вот и воюю, - Куприянов рассмеялся. – Я уже и разводиться порывался. Кстати, Надежда и остановила. Говорила, зачем семью разрушать? Всё наладится. Она не верила в наши долгие отношения, рассуждала, что скоро она мне надоест… Хорошая была женщина, добрая.
              - Как вы думаете, Виктор Олегович, кто мог её убить? – неожиданно сменила тему Соматина.
              - Ума не приложу, - Куприянов выпятил нижнюю губу и покачал головой. – Я и сам уже сто раз задавал себе этот вопрос. Даже поверить не могу, что её не стало.
              - Скажите, пожалуйста, где вы находились в тот момент, когда убили Панину?
              - Вы что, подозреваете, что это мог сделать я? – удивился Куприянов.
              - Зачем же делать такие скоропалительные выводы? В любом случае мы должны знать, где вы были, что делали, с кем общались?
              - Я в тот день ездил в Тверскую область, у нас с поставщиками произошло недоразумение, они не в полном объёме поставили материалы, но я и… Хотя… - замялся Куприянов, - надо же…
              - Что такое? – заметив замешательство Куприянова, спросила Соматина.
              - Дело в том, что я не доехал в Тверь в тот день. Мне пришлось вернуться.
              - Почему?
              - Я по дороге пробил колесо, а запаска оказалась спущенной. В общем, провозился около полутора часов, а когда взглянул на часы, понял, что уже не успею приехать вовремя. Решил отложить поездку, потому что нужно было заехать ещё в шиномонтажку. Как без запаски  ночью возвращаться домой?
              - Вы были один?
              - Да, - кивнул Куприянов.
              - То есть, алиби у вас нет? – спросила Соматина.
              - Получается, так, - согласился Виктор Олегович. – Но зачем мне алиби? Неужели кому-то взбредёт в голову обвинять меня в убийстве Надежды?
              - Случаи бывают разные, - улыбнулась Соматина. – Лучше, когда алиби есть.
              - Я думаю, что оно мне не понадобится, - ответил Куприянов.
              - Будем надеяться, - сказала Соматина. – Скажите, Панина не рассказывала вам о своей директорской деятельности? Я имею в виду, о конфликтах, каких-то проблемах…
              - Вы знаете,  Анна Тимофеевна, мы изначально с ней договорились при встречах о работе не говорить. Поэтому я как-то был далёк от её школьных проблем, как, впрочем, и она от моих - строительных. Ничего не могу пояснить по этому поводу. Когда я узнал, что её убили в собственном кабинете… - Куприянов пожал плечами, - сначала даже не поверил… Да и как в такое поверишь? Я понимаю, убили банкира, бандита, любопытного журналиста, там вечно что-то происходит. А тут директор школы. Кому она могла дорогу перейти? Не представляю…
              - Вы встречались у неё дома? – спросила Соматина.
              - Нет, дома я у неё никогда не был. Мы снимали квартиру в центре, «однушку». Там и проходили наши встречи. Хотя, честно говоря, в квартире мы редко бывали, в основном ходили в кино, театр, просто бродили по городу, по набережной.
              - А что вам известно о гибели двух девочек? – спросила Соматина.
              - Это, которые покончили жизнь самоубийством?
              - Да, десятиклассницы Зорина и Качалина. Они учились в школе у Надежды Семёновны.
                - Надежда была в шоке. Она так сильно переживала трагедию, так волновалась. Да и было отчего волноваться. Её несколько раз вызывали на допрос в прокуратуру, начальство дёргало, родители писали жалобы. В общем, нервы потрепали. 
                - Значит, вы говорили с ней об этом?
                - Конечно, говорили, - подтвердил Куприянов. – Такой случай…
                - Как Надежда Семёновна считала, из-за чего они совершили групповое самоубийство? – спросила Анна.
                - Не знаю, удобно ли об этом говорить…
                - Виктор Олегович, вы хотите, чтобы мы нашли убийцу Паниной?
                - А что это изменит? – ухмыльнулся Куприянов. – Девочки погибли полгода назад. Панина в их гибели не виновата.
                - Изменить, может и не изменит, но разве вас не волнует то, что убийца находится на свободе?
                - Да, тут я с вами полностью согласен, - Куприянов вынул из пачки сигарету и предложил Соматиной. Та отказалась.
                - Поэтому мы сейчас должны думать, - продолжила оперативник, - не о том, что удобно говорить, а что - нет, а о том, как нам найти преступника.
                - Девчонки, по-моему, сильно провинились перед родителями.
                - Как это понять? – удивилась Соматина.
                - Надежда говорила, что они обе… ну, как правильно выразиться, в общем… подгуливали с мальчиками. То есть по-взрослому. И испугались огласки.
                - Вы думаете из-за этого они могли покончить с собой?
                - Ой, Анна Тимофеевна, - тяжело вздохнул Куприянов, - вы из меня все жилы вытянете. В общем, они не просто гуляли, а зарабатывали деньги. Понимаете, о чём я говорю?
                - Вы хотите сказать, что они занимались проституцией? – Соматина прищурилась и пристально посмотрела на собеседника.
                - Это не я хочу сказать, это мне сказала Надежда, - ответил Куприянов и жадно затянулся сигаретой.
              - Но ведь их всех допрашивали и не по одному разу. В материалах дела об этом нет ни слова.
              - А кто такое скажет? Вы же знаете, о мёртвых, тем более детях, нельзя говорить плохо. Зачем?
              - Странно, - покачала головой Соматина. – Очень странно. А откуда ей, Надежде Семёновне, стало это известно?
              - Как у каждого руководителя, у неё были свои осведомители. Видимо, доложили.
              - Она с ними общалась на эту тему? Имею в виду Зорину и Качалину.
              - Да, - кивнул Куприянов. – Вызывала к себе.
              - И они сознались?
              - Сознались, - кивнул головой Куприянов.
              - Имя осведомителя вам не известно? – спросила Соматина, хотя и сама  понимала, что вопрос этот из разряда чисто риторических.
              - Никогда не интересовался. Зачем мне это? Это её работа.
              - И последний вопрос, Виктор Олегович, Надежда Семёновна говорила на эту тему с родителями девочек?
            - Думаю, что нет. Она бы мне сказала. Нет-нет, точно не говорила.
            - Спасибо, что согласились ответить на вопросы. Хотя, конечно, следователя вам не миновать. Вас скоро вызовут.
            - Вот моя визитка, - Куприянов протянул карточку, - очень вас прошу. Если будете вызывать, не присылайте никаких повесток. Позвоните, и я приеду. Хорошо?
            - Договорились, я сообщу о вашей просьбе следователю, - заверила Соматина.
         
          Неожиданно домой вернулась жена, Анастасия Евгеньевна Куприянова. Увидев в квартире незнакомую женщину, она с порога стала возмущаться.
          - Совсем обнаглели, - грубо сказала она, - вы скоро в кровать мою прямо при мне залезете.   
          - Настя, прекрати, - оборвал её муж. - Не позорься.
          - Это я позорюсь? – рассмеялась жена. – Я посторонних мужиков в квартиру не вожу, а ты совсем совесть потерял.
          - Извините, - сказала гостья и, подойдя к Куприяновой, показала ей удостоверение, - капитан милиции Соматина. Я к вашему мужу по делу.
          - Доработался, дорогой? – ехидно спросила жена. – Уже милиция тобой интересуется? Что случилось?
            Куприянов несколько растерялся.
          - Не волнуйтесь, пожалуйста. У нас к Виктору Олеговичу нет никаких претензий, - пришла на помощь Соматина. - Мы расследуем дело о поставках в Москву некачественных стройматериалов, а ваш муж может помочь следствию.
            - Ну и расследуйте себе на здоровье, - не унималась Куприянова, - у вас что, в милиции кабинетов не хватает? Зачем вы приходите к свидетелю домой?
            - Настя, прекрати немедленно, - взорвался Куприянов. – Как ты себя ведёшь? Человек при исполнении.
            - Извините, Анна Тимофеевна, - опомнилась Куприянова, - просто муж потерял в некоторой степени моё доверие, потому такая и реакция. Не обижайтесь.
            - Хорошо, бывает, - улыбнулась Соматина и, направившись к выходу, нос к носу столкнулась с сыном Куприяновых. Тот снимал сумку с плеча и одновременно сбрасывал кроссовки.
            Высокий, скуластый, светловолосый парень, увидев в прихожей незнакомую женщину, удивлённо произнёс:
            - Здрасте!
            - Здравствуйте, - ответила незнакомка и протянула руку. – Анна Тимофеевна Соматина, - представилась она, - капитан милиции.
            - Артур, - пожимая руку, ответил юноша и, улыбнувшись, шутливо добавил: - Учащийся одиннадцатого класса.
            - Очень приятно, - сказала Соматина.
            - Взаимно, - ответил Артур и настороженно спросил: - Вы не по мою душу?
            - А что, есть грехи? – улыбнулась Соматина.
            - Разве это имеет значение? У вас ведь как говорят, - рассмеялся подросток, - был бы человек, а статья найдётся.
            - Шутник вы, Артур, - покачала головой Соматина и, попрощавшись с Куприяновыми, вышла из квартиры.   



(продолжение следует)

Tweet