Прозвеневший васкресным утром звонок самым, сцуко, бляццким образом отвлек меня от ахуенно важного дела – я тока-тока собрался кончить этой скатине Светке с пятово этажа прямо на шестой размер, но вместо этово мне пришлось тупо просыпаццо и песдовать к телефону, попутно наебнувшысь ап падушку со смутно знакомой вмятиной па центру.

- Леха, ты?
Блядь, так и знал. Кто еще, кроме этого задрота, может так обламывать? Хуйевознает, чотам за колдунство навели на нево всякие шоманы, пока он сосредоточенно сосал сопцтвенные ноги в материнской утробе, но буквально с самово своево рождения Вадег не хуже каково-нибудь йобаново магнита принялся притягивать к себе всякие западлянки, щедро одаривая неусвоенными излишками всех окружающих. И дернул меня чорт ещо в деццком садике с ним падружиццо…

- Нет блять, консул Гваделупы. Ты на время смотришь, Вадик?
В трубке тяжело дышали. Я посмотрел на время. Семь утра. Сцуко. И это в воскресенье. Трубка продолжала сопеть и тихо, в полголоса матюкаццо.
-  Ну чо там, говори гавнюк, раз разбудил. – Не выдержал я. – Хули ты там сопишь как дрочер под окном гарема?
-  Ты это... можешь щас ко мне подъехать?
-  Бля, в семь утра? У тебя водка на районе кончилась что ли? Или с быками опять бодалсо?
-  Нет хуже. – Опять минутная пауза. – Меня по моему собака выебала.
-  Чо блять?!! – Паскуда-Светка гавкнула последний раз и окончательно растворилась в утреннем тумане. -  Какая в пизду ещё собака?!
-  Сосецкая вроде. Овчарка...

После непродолжительных поисков (с вопляме «Ва-аде-ег, ка мне-е!»), долбойоб был обнаружен на задворках своей конуры халупы – сидящим трусаме в тазике с раствором марганцофки, мрачно фтыкающим заплывшыми глазами куда-то в подпространство и периодически пощупывающим задницу. В руке Вадег мужественно тискал ржавую монтировку, сжимая её до судорог и пуская стайки пурпурных марганцовочных пузырьков при каждом отдаленном собачьем лае. Я аккуратно приблизился и заглянул ему в глаза – они излучали радиацию, достаточную чтобы уничтожить пару недемократических стран вместе с жителями и, уж тем более, собаками и прочей четвероногой песдобратией.

- Здороф - я присел на корточки метрах в двух от Вадега, в гатовности закричать "Фу блянахуй!" и съебаццо к машине при первом же признаке Вадекова бешенства (ну или чо там в таких случаях жертве передаёццо, я хуйивознает). Вадег посмотрел куда-то сквозь меня и печально вздохнул, после чево скорбно почесал свою страдалицу, а потом сцуко вдрук завизжал и метра на полтора вверх подскочил. Хуйевознает, чо за чурки ему забор строили, но судя по всему - точно не молдоване, слишком уж легко я из него пролет вынес, когда съебывалсо. Правда добежать до машины я не успел – Вадег не меняя позы наебнулсо обратно в тазек и расслабилсо, тихонько поскуливая на одной ноте.

Наспех ебанув себе из таво же забора мабильное укрытие, я покрепче ухватил выломанный штакетнег, обошёл Вадега по широкой дуге и предпринял ещо одну папытку достучаццо до сознания этово долбойоба, который в канце канцов среагировал тока где-то на четвертый-пятый удар по пахмельному скваречнегу. Удерживая безопасную дистанцию (а хуле – тут такой ахтунг вырисовываеццо, паневоле даже на дружбу с деццково сада с другой стороны смотреть начнешь) и не выходя из позы «ща въебу, сцуко, гавкни тока», я попыталсо было выяснить – куда же он опять вляпалсо, но вместо этово ломанулся уже в другую сторону, теряя на ходу штакетнеги и сопцтвенную обувь. А хуле – я бы на вас посмотрел, если бы на ваших глазах двухметровый долбойоб второй раз за минуту какую-то хуйню завизжал и в вашу сторону с монтировкой наперевес ломанулсо…

На этот раз забор, сцука такой, выдержал удар моей перепуганной тушки. Я, схватившись руками за частокол, отчаянно задрыгал ногами, помогая туловищу преодолеть препяцтвие, но этот йобаный памятнег тоджыксково зодчества держался насмерть, хоть и шатался как зубы жида после пахода на склад с халявной мацой. В итоге раздавшиеся сзади собачий визг и аццкое рычание Вадега добавили мне необходимого ускорения, и через секунду я уже вовсю загребал еблетом дорожную пыль с другой стороны преграды, периодически подергивая правой ногой, зацепившейся брючиной за штакетину. Наебнувшийся следом забор окончательно завершил натюрморт и заодно открыл мне уже настоебавшую панораму Вадеговсково бунгало, с мелькающими среди кустов трусами и порхающей туда-сюда монтировкой.

Бросив все попытки отползти подальше (тем более што этому очень сильно мешал прицепившейся к ноге забор), я на всякий случай притворилсо одной из штакетин, дождалсо момента, когда Вадег устал гнуть свое орудие об невидимого мне врага и только после этого въебал ему в ухо, вернув ебоната к реальности. Уже через пару минут, выслушав красноухово патерпевшего и сложив вместе куски рассказа, я узнал, что вон тот кусок мяса в кустах – и есть та самая псина. Оказываеццо, это хуйло вчера мылось в сопцтвенной бане, и единственной используемой в процессе памыфки жидкостью, не содержащей спирта, была сопцтвенно только вода в тазегах. И вот, когда вместо пота из Вадега уже вовсю хуячил чистейший первач, этот мимоходящий примат решил, что оно уже достаточно чистое, и пора поспать. На диванчеге, в предбаннике. Хуйевознает, сладкими ли были ево сны, но пробуждение оказалось песдец каким кислым: очнулсо Вадег от аццково жжения в, извиняюсь, жёппе, а из незапертово предбаннега вовсю сйобывала та самая соседская овчарка… Дальнейший ход событий, впринципе, уже известен: сопли-слюни, марганцовка, водка, тазик, монтирофка.

По окончании рассказа Вадег опять было намылился умостиццо в тазике, но после пары аргументированных песдюлин все-таки сел ко мне в машину (ясен хуй на предварительно подстеленную клеенку), и уже через пятнадцать минут мы растерянно шаройобились по гостеприимно распахнувшей нам свои двери ближайшей поликлинике – я в одном батинке, Вадег вапще в одних трусах. Этот дегенерат очень долго не мог объяснить врачам, куда же в конце концов «укусила» его аццкая псина, а когда все же собралсо с духом и поведал им про свой утренний песдец и ужос, одного стареньково профессора чуть из врачей в пациэнты переводить не пришлось – сердце прихватило, пока ржал. Сорок уколов решили пока отложить, а Вадег попесдовал искать сороковой кабинет, попутно почосывая бестолковку над вопросом – чо за врач странный такой – проктолог?

Не успел я как следует прикорнуть на скамейке рядом с кабинетом этово самово проктолога, как оттуда раздался звон бьющихся стекол и Вадековские крики «Ты чо – ахуел, Айболит ебучий?!», а еще через пару минут вылетел и сам Вадег с раскрасневшимся еблом и бешенными глазами, и стартанул куда-то на выход. Следом за ним из дверей показалась голова в белой шапочке, с наливающимся под ней синяком на пол-ебла, прошамкала што-то про «всяких ебонатов» и вручила мне листок с корявым тестом, пожелав заодно Вадегу медленной смерти от двухмесячново запора.

С трудом догнав на машине бегущево в сторону своего района Вадега, я силком усадил всхрапывающего дебила в салон и довез до дома, заехав по пути в вино-водочный. Дома Вадег минут сорок фтыкал в проктологовские каракули, раз пиццот переспросил меня, чо это за оса такая – изумрудная, чо она кусаеццо так больно и каково хуя ей приспичило личинки в ево родной, Вадековской жёппе откладывать… Прервать паток ево ебанутых вапросов смог тока сосед Петрович, который зашёл поинтересоваццо – не видели ли мы ево овчарку Гретту, а то она вчера ещо с цепи съебалась и теперь паходу по кобелям ебанула.

Вадег после ево слов минут пять еблом беззвучно щолкал, а потом йобнул стакан перцовки, ногой аккуратно задвинул в кусты свою боевую монтировку и заверил Петровича, што приложит все усилия к её поискам, и как тока найдет эту самую Гретту – всенепременнейше уведомит об этом дражайшего соседа. И лыбу на полъебала растянул, Эйс Вентура хуев. В-общем опять скотина практически сухим из воды вышел, не щитая тово, што дня три посрать не мог сходить. Мы уже думале – проклятие Практолога действовать начало, хотели к бапке ево везти, штобы она ево сковородкой по башке отшептала хорошенько – ан нет, оказалось все та же ебучая изумрудная оса виновата, парализовала жёппу ему слегонца. Зато я в итоге – ботинок проебал, штаны порвал, ебло апземлю погнул и заноз полные колени. И таг всегда – это тело встревает, а я страдай, сцуко. И нахуй ево не пошлешь – друк децтва все-таке… Зато я ево теперь всем  строго Говнопасечнегом прецтавляю – хоть какая-то отдушина.

© Седьмой Лесничий feat Бушш Средний , Апрель 2008 г.

З.Ы. Особая благодарность камраду  Иныргетегу ниибаццо за песдюли по ходу напейсания.

Tweet