Моя жена, сучка драная, собралась от меня уходить. Только у меня с регулярной еблей всё наладилось, тут она мне хуй в узел завязала. Я уже и микроволновку присмотрел, блять. И линолеум в кухне собирался приклеить, вместо плитки, што побилась. Короче, в затраты вошёл ниибаца, а она мне такую хуйню выдала. Что за нах, и как понимать такое, блять, безразличие? Это я не вам, это я у жены спросил. Брутальности в тебе нету, отвечает гадина. Не брутален нихуя. Каково, сука, узнать такое, когда столько потрачено. Это я про линолеум. Ну, и про бачок сливной. Ну, я ещё поменял бачок, короче. Там такая хуйня, она погнулась, и говно всё время всплывало... Ну, да ладно. Это к делу не относится...

-Стой. Не уходи сучка, я щас! - Говорю ей, а сам пулей на пятый этаж, к Вальке Чеботарю. Он грамотный, инвалид, хуле. Читает всё время хуйню всякую. Спрошу, что за брутальность, ёбана в рот.
Валя выслушал меня не перебивая, отъехал подальше на своей каталке, и говорит:
-Пиздит жена твоя. Есть в тебе брутальность. Дохуя даже, слишком дохуя.
-Ты мне расскажи, пёс церебральный, что это за хуета, а я уж сам решу, есть она или нету.
Валька стремается говорить, видать какая то хуйня, эта самая брутальность. Не интеллигентное что-то. Тогда я взял его костыль в руку, покрутил так, и снова спрашиваю:
-А уебать поперёк спины тебя, это как? Брутально?
-Очень даже. И наблевать на меня, как давеча в подъезде, тоже вполне брутально было.
-Извини, Валентин, но это к делу не относится. Я тогда споткнулся просто,  ну и подкатило ещё. Перекушал. А хуле ты на лестнице раскорячился, блять? Я ебу штоль, кто там валяется?
-Я с каталки упал, перевернулся. И не было никого, чтоб помочь. Да ещё ты настругал сверху.
Мне такие беседы нихуя не интересно было вести, и я решил это дело пресечь. Не для того я пришёл, ёбана в рот. И для начала, Валентину костылём по хребту вытянул. Ну, не  совсем по хребту, а по спинке его самоходного табурета.
-Давай, сука, ближе к делу. И поподробнее. - Говорю.
-Хорошо. Можно и по подробнее. Брутальность - это жестокость, бесчеловечность, грубость, в общем - Отвечает Валентин.
-А в череп костылём? - Спрашиваю.
Валька, хоть и инвалид, но человек умный, поэтому, увидев перед еблетом свой костыль, метнулся отлизывать мне зад, скороговоркой ещё так, потешно, блять:
-Это ещё связано с жёстким, этим... доминированием мужчины над женщиной в сексе. В то же время, в русском языке брутальность имеет не только негативный смысл, но и может ассоциироваться с животной притягательностью, а также с натуралистичностью...
-Захлопни варежку. Я чо, жывотное, что ли? Не понял, блять?
-Это не я сказал. Просто, так трактуется понятие бру...
-Ебало закрой, говорю. Трактуется у него! Я те щас живо мозг от трансмиссии отделю. Голова профессора, этого... как его...
-Доуэля. - Подсказывает Валька.
-Во-во, блять. Всё то ты знаешь, жертва Вудстока. Давай, русским языком объясни, что за хуета такая.

Валентин, под страхом отхуячивания в тыкву костылём, раскрыл мне тайну брутальности. Как я понял, это такая хуйня, типа приворота. Как бабы эту брутальность видят, их с  копыт валит, и пелотка в бешенство приходит. И в этот самый момент им до смерти разврату хочется. И чтоб с извращениями, желательно. С насилием над личностью, типа. Вобщем, то, что доктор прописал. Только, когда я уходить уже собрался, Валька мне и говорит:
-Хуйня это всё. Ей не брутальность нужна. Ей бабки нужны. Меркантильная она у тебя.
Хуя се, думаю. Ещё мою жену подозревать в меркантильности будет всякая сволочь безногая. Я его за эти слова с каталки снял, и на сервант посадил. И костылём ещё уебал, чтоб ему наверху сидеть не скучно было.

Ну, я успокоился, в общем, насчёт брутальности. Метнулся вниз по лестнице, к жене, с радостной новостью. А она уже вещички пакует. Причём не только свои. Мой паяльник, тоже в торбу себе запихнула. Нахуй ей паяльник, я не понял. Он и мне, в общем то не сильно нужен. Так, от отца остался. Я и паять то не умею, но мне обидно, сука. Ладно, думаю, хуй с ним, с паяльником. И говорю, значит:
-Слыш, коза? Кончай барахло паковать. Давай, трусы скидывай и раком становись. Я щас буду доминировать! Причем, зверски!
-Пошёл ты в жопу! - Отвечает. И продолжает барахлишкок себе подгребать. Я тогда не выдержал, и говорю:
-Паяльник отдай, сука!
-Да на, бля! Подавись, жмот! - И выкинула из торбы на пол, дорогой моему сердцу предмет.
-Сучка меркантильная. - Говорю.
-Нищеброд!
-Шлюха, бля, меркантильная. - Опять говорю, хуле, слово мне понравилось. И уебал ещё ей под сраку ногой, для убедительности. Она через поклажу свою споткнулась, и мордой  приложилась об пол, руки то заняты шмотьём, не успела подстраховаться.

Ну, тут она и завыла. Никто, говорит, не смел меня ещё шлюхой называть. Да ещё меркантильной. Чую, что иду верным путём. Раз завыла, значит проняло. Ну, и продолжаю, значит вести себя соответственно. Могу, говорю, пёрнуть на публике. Чем не брутальность? Или вот сейчас насру в углу, хочешь? Головой мотает, типа не желает проявления моих ниибаца, брутальных качеств.
-Чего же ты хочешь, швабра дешёвая? - Спрашиваю.
-Шубку хочу. Норковую.
-Нахуя тебе шуба. У тебя же есть уже одна. Из коровы.
Она пуще прежнего взвыла, и опять за вещички принялась. И ногой так, снова паяльник к себе подгребает. Думает я не вижу нихуя. Ну, думаю, прав был Валька. Меркантильная она.
-Я смотрю ты не равнодушна к электроинструментам. Если тебе так уж нравится мой паяльник, могу презентовать. За минет. - Говорю ей великодушно так. Она взяла его в руку, повертела, протягивает мне и говорит:
-Я думала, что это плойка. За плойку, отсосала бы. За паяльник не буду.
-За плойку я бы тебя неделю драл.

Молчит. И я молчу. Только она за вещички принялась, я ей говорю:
-Ты вообще-то мне должна, барышня. За линолеум, и за бачок.
-С какого это хуя? - Спрашивает. - Ты срал больше меня, я вообще туда и не заходила почти.
-Конечно не заходила. Причём, никогда.  Говно в себе держишь, хуле - своё же. Жалко, небось в парашу то? - Смеюсь. Она покраснела, и говорит, что не такая мол. Не дешёвка. Может мол, и за так отсосать, если чувства взыграют. Но мне, говорит, надо настроение создать. Желательно посредством шоппинга. Типа, подарок нужен.
-А брутальность, - спрашиваю, - не нужна уже?
-Нужна. Но это уже вторично. Главное, подарки. Или поступок, какой нибудь.

Ну, хуй с тобой, думаю. Будут тебе и подарки. Пошёл на кухню, в холодильник заглянул, нету нихуя. Был с утра батон ливерной, да сожрали в обед. Нечего дарить. Паяльник хуй  теперь возьмёт. Зря сказал, что не плойка. На линолеум и бачок не ведётся. Блять, что делать? Решил снова к Валентину сбегать. Звоню, не открывает, сука. Я вниз, к Семёну. Слава богу, дома оказался.
-Сеня, братуха, выручай. Подарок нужен. - Говорю ему.
-Охуел, соседушка? Какой ещё подарок?
Я мимо него в квартирку прошёл, схватил вазу керамическую, бычки из неё вытрусил на пол, и на выход:
-Завтра верну, - говорю.

Принёс жене вазу, поставил перед ней на полу, и говорю:
-Вот тебе подарок. Раздевайся, начнём отрабатывать.
-Нахуй мне этот черепок, блять? - Говорит жена.
-Не охуела, подруга? Я, может, украл его для тебя, честью своей поступился. Так что это не черепок, блять, а подарок, и поступок, в одном флаконе. Раздевайся!

Раздеваться не стали. Прямо так еблись. В одежде и стоя. Как лошади. Мне понравилось, сработало, короче. Вроде всё наладилось у нас. Вазу незаметно Сене вернул утром. Пока жена подарка не хватилась, буду ебать в хвост и в гриву, а заметит, что вазы нет, я что ни будь придумаю. Я же находчивый, блять. И брутальный, как ни крути. Правда, забывчивый. Про Вальку, только через три дня вспомнил. Он бедолага так и просидел на серванте, чучело безногое. А я, уходя дверь захлопнул. Он орал там на шкафу, да не услышал никто. Я дверь выломал, с серванта его снял, и в каталку. Он, блять, плачет. Жрать, говорит, хочу. Говном бессердечным меня обозвал. Но я зла на него не держу, хуле. Он же мне помог. И я ему помог. Он бы сдох от голода, если бы не я.

2008 vpr

Tweet