Если говорить честно, то к Лёньке у меня большого доверия не было: в открытую менял одну девчонку на другую. Зато Анхен, моя сослуживица и стареющая подружка, бегала за ним напропалую и писала кипятком. Как же -смазливый студент, на двенадцать лет младше и ебётся, по её рассказам, божественно. "Может быть, может быть,"- думала я, образно представляя те или иные статичные позы, что однажды видела в мутноватой колоде порнографических самодельных карт. Судя по слегка помятому лицу и усталому, но всегда заинтересованному взгляду, когда в поле зрения попадала женщина, жизнь Лёня вёл активную и, по меркам обывателя, порочную.

Учась в институте, подрабатывал грузчиком в нашем бабском малиннике и вполне закономерно не упустил случая, чтобы познакомиться со мной. Ещё бы! Не было экзотичнее девушки в многосотенном коллективе: идеальной формы голова наголо обрита, подчёркнуто „инопланетные“ глаза и принципиальное несогласие носить косынку вызывали безудержное желание найти предлог для знакомства не только у мужчин. Каждому хотелось спросить " а что за?.." и "почему так?" Надоели они мне все любопытными и вопрошающими взглядами.
Да панихиду я отслужила, поминки по своей молодости справила, понимаете? Как-никак, двадцатник мне стукнул, куда уж больше? Вот и побратались на рок-тусовке с одним парнем, музыкантом Гришаней. Погоревали мы с ним, что умерла наша юность, и с тоски побрили друг другу головушки, посыпав их символическим сигаретным пеплом. Упали тогда мои пушистые косы на мокрый кафельный пол в чужой ванной, поплакала наутро - да поздно было, но слёзы высохли быстро, а новые косищи через пару лет отросли...
Лёнька подсел ко мне за столик в обеденный перерыв и спросил без предисловия: "Ирин, не хочешь в четверг вечером в гости прийти? У нас небольшой сейшен намечается, народ соберётся интересный." - "Какой, например?" - "Да друзья мои давние - студенты-медики, музыканты, художники." Решив про себя, что публика подходящая, я согласилась без противных кокетливых сомнений.

В четверг после работы мы с Анной лихорадочно приводили себя в порядок: быстрый душ, парафиновые бигуди из кипящего ковшика - на её локоны, мне же осталось только подчеркнуть своё "марсианское" происхождение наложением искусственных полуторасантиметровых (длинных, как это слово) ресниц и погуще их накрасить, после чего они стали неотразимо прикасаться к бровям.
- Анька, сколько можно заливать себя лаком? Я сейчас задохнусь!
- Потерпи немножко. Задыхаться будешь от мальчиков, которых у Лёника склеишь.
- Ой, можно подумать!..
Прозрачные трусишки и лифчики, лёгкие июньские платья, на моих ногах -невесомые, как голубиные пёрышки, босоножки, а Энн из-за своего дюймовочного росточка как всегда взобралась на высоченные шпильки.
Вперёд!
Лёнькин дом находился недалеко от нашего, и забойная музыка стала слышна уже через квартал. В предвкушении праздника мы прибавили шагу. Двери и окна встречали нас с распростёртыми объятиями, и тюлевые занавески, легкомысленно вывесив на улицу белые юбки, ласкались и заигрывали с ветром.
Квартира по количеству набившегося в неё народа больше походила на танцплощадку, искусственно разделённую на три комнаты. Предки классически уехали на дачу, и ничто не мешало нам - молодым и свободным -ощутить себя хозяевами этой райской жизни.


О, мальчики! Мужчины, юноши и мужи! О, мои бывшие и будущие мужья и любовники! Как же любила, люблю и всегда буду любить всех вас - добровольно и желанно, нетерпеливо и жертвенно приносящих дары неутолимого сладострастия к моим стопам, коленям и пизде, избавляющих от страданий мой всегда жаждущий вашей жизнетворящей влаги рот и хотя бы ненадолго успокаивающих неугомонное сердце моё, мятежную душу и горящее тело, вечно ищущее наслаждений. Многие годы принимая эти сокровища, вспоминаю каждого моего мужчину с восторгом и благодарностью...


Музыка, танцы, недолгие интеллектуальные разговоры и море пьянючего портвейна, сделавшего вдруг все губы одинаково сладкими и прилипчивыми (самые вкусные поцелуи всё ещё витают в воздухе призрачными хмельными фантомчиками из той поры). И каждому юноше непременно хотелось прикоснуться ладонью к моей голове, погладить или взъерошить отрастающий бархатистый ёжик и попробовать его мягкость и колючесть губами. В каждом пробуждалась какая-то особенная нежность ко мне, будто я и впрямь прибыла сюда из неземных далей. Танцуя, партнёры согревали меня своими руками и не прижимались слишком откровенно.
Постепенно народ подустал и угомонился, а некоторые пары ушли совсем.
Оставшиеся вышли на балкон, чтобы немного проветриться и покурить.
Сумерки душисто разлились полупрозрачным липовым мёдом белой ночи, и чёрные ласточки, стремительно пикируя с пронзительным писком, отчаянно, рискуя обжечься, тщетно пытались ухватить край расплавленного солнечного диска. Возвращаться домой не хотелось. Да и кто меня там ждал? Места здесь было много, Лёнька гостеприимно предложил остаться всем, "кому влом расходиться", и исчез со своей Аннет в одной из комнат. Усталые, мы начали потихоньку разбредаться, чтобы успеть устроиться поудобнее. Я нерешительно озиралась в поисках спального места. Моё замешательство было замечено одним из парней - он как раз расстилал простыню на диване в кабинете, обернулся и, махнув рукой, молча пригласил к себе. Сомневаясь, я не знала, что делать, думала: "Прилично ли вот так, сразу лечь в постель с незнакомым? Спать всё равно не даст, и отбиваться противно."
- Миш, а можно мне с вами? - кажется кто-то тоже искал уголок, чтобы
скоротать недолгую ночь.
- Конечно, Витёк, присоединяйся. Диван широкий, да и мы не кусаемся, правда, Иришкин?
В душе я обрадовалась, подумав, что вдвоём не будут приставать.

Выключили свет, быстро разделись до белья и нырнули под тонкое одеяло. Парни немного повозились, натягивая его каждый на себя, я же лежала смирно, вытянувшись между ними холодненьким оловянным солдатиком, мысленно решила: если что - стойко беречь свою честь. Всё как будто стихло, ребята дышали ровно, и мне показалось, что я начала успокаиваться, даже дремать. Но вдруг насторожило какое-то микроскопическое шевеление, и на правом бедре - я почувствовала Мишины пальцы; почти одновременно, через долю секунды левая ляжка также оказалась накрытой горячей ладонью. Сначала ударило догадкой: "они что - сговорились?", потом резко рассвело в животе (недаром же это самое сплетение называют солнечным!) и вкрадчиво, сладко заныло где-то под пупком - ощущение замедленного карусельного полёта плавно перетекало вниз. Я всё ещё не подавала признаков жизни, наслаждаясь расширяющим меня до бесконечности возбуждением, и прислушивалась к первым музыкальным аккордам, возникшим спонтанно и робко в проясняющемся сознании.
Не чувствующие сопротивления нежные, трепетные пальцы мальчишек
осмелели, но всё-таки осторожно продолжали знакомиться с инструментом, на котором им ещё только предстояло сыграть этот восхитительный ноктюрн в четыре руки. А получится ли он - я и сама не знала. Такое для меня было впервые.
Мы настраивались в кажущейся слепой темноте, в померещившейся глухой тишине, знакомились нетерпеливо и молча, но в каждом из нас играла собственная мелодия, готовая слиться в общую гармонию звуков. Хотя ещё запутывались друг в друге, не совсем понимали и никак не могли догадаться, где и чьи это ноги, руки, губы. По мне одновременно блуждало два десятка пальцев, каждый из которых искал и домогался ответного действия.
Чья рука гладила колено, а чья забралась под ажурную ткань трусиков и вовсю играла на моих упругих и звенящих, словно тонкие струны, волосках - мне было не угадать. Щёлкнула ненужная застёжка лифчика, и освобождённые из долгого и томительного заточения груди выплеснулись желейно и желанно в пересохшие мужские губы. Я уже знала, что мой бастион рухнет, как только почувствую первые прикосновения зубов к затвердевшим и воспрявшим соскам.

Два рта одновременно приникли к грудям, и в то же мгновение ощутилось, как нечто неведомое и невидимое, существовавшее до тех пор только в разряжающих тело снах, присосалось изнутри к матке. Оргазм начался непроизвольно и странно, будто внезапный грибной дождь в солнечную погоду. Я отчаянно шарила руками по таким разным на ощупь торсам моих новых возлюбленных пока и впрямь не отыскала пару толстоногих и крепких боровиков, которые привели меня в абсолютное восхищение. Стоило одному из юношей на мгновение выпустить мой сосок, как я принималась безудержно целовать его в открытый рот. Кто-то из них запустил ладонь под мою попку и, приподняв её, легонько разломил на две половинки. Его палец без особых усилий протиснулся в узкую гладкую щель, в то время как перенапряжённый хуй второго без труда отворил смазанные врата сочящейся пизды и, ощутив её глубину, не в силах больше сдерживаться, кончил уже через несколько секунд. Чуть было не огорчилась, ведь до этого случая бывала только с одним партнёром и всегда старалась растянуть соитие. Но тут чьи-то руки развернули меня к себе, и я услышала шёпот: "Встань на колени." Повторять дважды не пришлось, охотно прогнулась по-кошачьи, чтобы приподнять зад повыше, и замерла в ожидании...
Небо давно просветлело, а мы всё ещё были в затмении и друг в друге.
Вероломное возбуждение превратило оргазмы в цепную реакцию, и нам
было не остановиться, как невозможно остановить звёздный дождь, когда Земля проходит сквозь метеоритный поток. Неугомонные ласточки снова атаковали прохладный эфир и уже наполовину выкатили из-за горизонта нежаркое утреннее солнце. Сил не осталось, одна из тщательно приклеенных вечером ресниц упала и затерялась где-то в складках беспощадно смятой постели, я просто лежала распластанная, по-прежнему желая одновременно принимать в себя моих случайных любовников. А они, совсем выдохшиеся, в полудрёме поглаживали мою голову, будто проверяли: на месте ли этот удивительный ёжик и не исчезла ли с рассветом „пришелица“.
Только прозаический кашель и приближающийся шорох шагов заставили нас подобрать одеяло с пола и быстро укрыться.
- Ирин, вставай! На работу пора, - трудолюбивая Анюта неумолимо нависла надо мной. Лёник стоял рядом, тёр кулаками заплывшие глаза и тряс головой, как пёс - думал, наверное, что у него после вчерашнего всё троится.
Убедившись, что не сплю, вышли из комнаты.
И снова меня обнимали четыре руки, и пальцы ласково утешали, подавая надежду на новую встречу. Раздались последние тихие аккорды утренней сонаты - растворили все до единой мысли вокруг. Да и много ли их остаётся в юных головах после таких ночей?..


Пять лет спустя за день до свадьбы дома царила суматоха, только я её не видела - поехала к портнихе забирать подвенечное платье, а когда возвратилась, налетела в прихожей на ящик с шампанским. Откуда?! В те времена его было не так-то просто достать. Сверху лежала большая нарядная открытка. С любопытством прочла: "Маленькой ласточке - высокого неба. Виктор и Михаил."
--
GMX FreeMail: 1 GB Postfach, 5 E-Mail-Adressen, 10 Free SMS.
Alle Infos und kostenlose Anmeldung: http://www.gmx.net/de/go/freemail

Tweet