- Да что рассказывать, - она улыбнулась своей томительно влекущей, немного лихою, что ли, улыбкой, - По молодости тоже весело было. Угорала… Прикинь, в порнухе даже раз по-пьяни снялась… Ну там как, не фильм, а типа ролик…

- Да ну? – Васёк прямо даже не знал, как на этот всплывшее обстоятельство реагировать, она-то ведь ему, если вдуматься, никто, вчера только познакомились, - В порнухе, значит… Ролик…
- Блин, - напряглась вдруг она, отчего стала как минимум вдвое красивее, - Я вот так и знала, что не стоило мне этого тебе говорить.
- Да нет, нет… Я другое… Где я могу этот фильм посмотреть?
- Нигде – она вдруг сильно покраснела, - я, короче, пошутила. Всё, забудь об этом.
- А вот это уже вряд ли, - ответил Васёк.
    
Аня, Анна – несколько старорежимное имя, нет? Мало сейчас что-то стало Ань. Наша Аня - это экономно скроенная, умело крашеная блондинка с приметным изъяном: огромной татуировкой во всю правую половину спины. Татуировку Аня сама показала Васе на второй день знакомства, когда они с чего-то, неизвестно с чего, заговорили вдруг на эту тему.

- А у тебя есть татушки? – спросила она Васю.
- Кто есть? – наморщил лоб Вася.
- Ну, татуировки, нательные рисунки.
- Нет, конечно. Что я, ёбнутый что ли.
- Зря ты так, - отвечала Аня, - есть в этом что-то…
- Не знаю. Не люблю я этого. Смысл разукрашиваться? И так нормально.
- Нет, ну зря ты…. Когда сделано хорошо… Вот у меня хорошо сделано. Хочешь посмотреть?
- У тебя есть татуировка? И где же?
- На спине.

Она оперативно скинула топик, и, оставшись в одном лифчике, повернулась спиной, в смысле - спинкой.
«Ё», подумал Васёк.

Дракон в ореоле дымчатых цветистых переплетений, а сверху надпись, с претензией на позднюю готику: «Анели». Сделано и действительно неплохо, аккуратненько так, с душой. Не сравнить даже с синюшными, расплывшимися наколками дяди Пети, отцовского брата, четырежды удачно судимого. Но зачем такую большую? Васёк представил себе на минуту удивлённо-недоумевающие глаза своей мамы, бывшей учительницы. Нет, маме этого видеть точно не надо.
«И с чего бы это вдруг я подумал о маме?» настороженно подумал Васёк. Странно.

- Хочешь, с мастером познакомлю, - предложила Аня, одеваясь, - он и берёт-то совсем недорого.
- Да нет, спасибо, - отвечал Васёк, - двадцать девять лет жил без этого, и дальше, пожалуй, воздержусь. А почему «Анели», кстати?
- Ну, он, кольщик, предложил. Я хотела «Аня», но он сказал, что будет как-то по-зоновски.

Татуировки на девушках Васе никогда не нравились. По его мнению, татуировка сказывалась на внешнем облике девушки примерно так же, как бутылка дешёвого пива в руке или папироса, зажатая в зубах. И если бы он заранее знал, что эта, так понравившаяся ему внешне девушка, носит нательную живопись, то он бы даже и знакомиться не стал подходить. А теперь, кажется, уже было поздно. Тем более что татуировки, вроде бы, сводят.

Но ведь во всём надо уметь увидеть плюсы, не так ли. Удалось и здесь. Именно благодаря надписи, которую содержала татуировка, Вася и нашёл вожделенный порнофильмЕц, вбив словосочетание «порно Анели ебут общага бесплатно» в услужливо подставленное окошко поисковика. И вот, после полутора часов поиска, на портале «Рус-гига-порно», в любительских архивах нашёл. Семь с половиной мегабайт. «Katya, Anely, Masha hardcore». Семь с половиной мегабайт… Негусто.

Почему-то хотелось посмотреть этот ролик именно в присутствии Ани, больно уж интересна была её реакция на прилюдную еблю самой себя. Но она отказалась наотрез, и мало того, без особой надежды попросила его фильм этот «не смотреть и вообще удалить». Это заинтриговало его ещё больше.
    Взял пивка, достал хуй, да и запустил файл.

Запись-то до чего дерьмовая. По экрану, особенно по тёмным его участкам угловато переливаются пиксели, оквадрачивая всё. На телефон, что ли, снимали?
Какая-то плохо освещённая, с непритязательно разнородными элементами дешёвой мебели, комната. А в ней два лохматых, тощих студента совместными усилиями, но всё равно невыразительно, совокупляют на косом топчане темноволосую пухлую тётеньку с чёрной бородой во всю промежность. Лишь очень отдалённое сходство да татуировка, которую Вася увидел, когда девушку установили раком, позволили узнать в ней нынешнюю Аню, посветлевшую, постройневшую и вообще другую. Наблюдать за малопривлекательным студенческим совокуплением было скучновато.
«И это хардкор?» подумал Васёк, и затем, по совету приунывшего хуя подмотал вперёд, поближе к предполагаемому камшоту. Но съёмка внезапно оборвалась, и без всякой связи с предыдущим сюжетом вдруг попёрли съёмки уже совсем с другой девушкой, нанизанной на пару лоснящихся фаллоимитаторов, так что общее впечатление от просмотра осталось каким-то скомканным. Ожидаемого чувства гадливости по отношению к Ане, впрочем, не возникло. Возбуждения как-то тоже.
«Права она была», подумал основательно фрустрированный Васёк, «Можно было и не смотреть». Хуй грустно кивнул.


- Ну что, посмотрел? – чуть заметно розовея, спросила она при следующей их встрече, когда сидя в парке на скамейке он мял и тискал её пальчики.
- Что посмотрел? – спросил Васёк.
- Ну, фильм, - с некоторой даже злостью ответила она, видно было, что тема эта для неё несколько мучительна. Даже руку убрала.
- А, фильм, - как бы вспомнил Вася, нарочито медля, - ну так, глянул.
- И как?
- Да так… Слабенько, если честно.
- И в чём же слабость? – с вызовом ответила Анели, - Что, я некрасивая?
- Да нет, нет, что ты. Дело совершенно не в этом.
- А в чём же?

- Да я бы тебя просто гораздо лучше выебал, чем эти два обморока, - хотел сказать Вася, но почему-то не сказал, а сказал другое:
- Качество плохое. Не разобрать ничего.



У Васи тогда не было ничего, кроме однокомнатной квартиры с еле-еле держащейся раковиной в засаленной ванной комнате с утомительно зелёными, в наплывах краски, стенами. Да ещё не особо обременительной должности в сфере сотовой связи. Ане, однако, по всей видимости, хватило и этого. Раковина, кстати, потом совсем отвалилась.
Ну что, стали жить вместе. Произошло и знакомство с мамой, ещё так недавно казавшееся Васе невозможным. Аня с Васиной мамой как-то сразу поладили, и в некоторые моменты общения про Васю полностью забывали.

- Аня у тебя какая хорошая, - с влагой в глазах говорила мама Васе, - я, конечно, боюсь сглазить, но, по-моему, впервые тебе так с девушкой повезло…
«Видела бы ты её спину… И фильм», думал почему-то Вася, но вслух, конечно, ничего этого не произносил.

- Бросай её, Васек, пока не поздно, - говорил ему лучший кореш, Мишка, бывший в курсе всех его дел, - Это ж надо – в порнухе… Да как ты вообще живёшь с мыслью, что пизду твоей бабы весь мир видел?
- Там пизду как раз не видно, - заступался, как мог, Вася, - волосню только…
- Да какая разница! Ведь сам факт! – убеждённо произнёс Мишка, и вдруг, совсем уже другим голосом спросил, - А где, говоришь, на каком портале лежит?

Ты купил молока? Ты позвонил зубному? Ты заплатил за квартиру? Ты меня любишь?
Анька. При кратких, мучительных расставаниях с ней депрессия одолевала такая, что искренне хотелось пулю. Вася, который считал себя тёрто-стреляным ёбарем-воробьём, видящим бабьё насквозь и контролирующим в себе всё, что этого самого бабья касалось, впух и размяк. Ему удивительно было осознавать власть этой женщины над собой, власть, о которой она даже сама, похоже, не подозревала. И в коей, власти, был, бес побери, свой кайф.

Это только через некоторое время начнутся драки, скандалы, ревность (в обратном порядке). Её брыластая, недобрая мама, словно вечно пребывающая в нокдауне, периодически переходящем в нокаут. Её чёртово прошлое, продолжавшее преподносить сюрпризы.
И эти ссоры, мучительные в своём прогрессе выяснения чего-то совершенно неинтересного, ненужного.

- Скажи мне, вот скажи: зачем ты в порнухе-то снялась? Нет, мне, правда, интересно… Что могло тебя заставить? Деньги?
- Любила я его очень, - довольно спокойно ответила Аня (обычно она сдерживалась дольше Васи, но уж если заводилась…), - он сказал: «Давай попробуем - прикольно». Ну, я и согласилась. Ссыкухой тогда была несмышлёной, и уверена была, что у нас с ним любовь на всю…
- А второй тогда там зачем? Зачем второй-то?
- Да это брат его, - сказала она, как бы в надежде, что родство оправдывает факт если не анала, то хотя бы групповухи, - двоюродный, правда…
- Но это же наиоткровеннейшая форма блядства! Для меня это невыносимо…
- Да-а-а, Вась, вот смотрю я на тебя, и, знаешь, о чём думаю? Хорошо, что я тебе ещё не всё про себя рассказала… Представляю, как бы ты меня заколебал своими упрёками…
- Ах, не всё-ё-ё? Ну, так сейчас, по-моему, самое для этого время!
- А чего ты, собственно, на меня орёшь? Я вообще-то хотела тебе сегодня что-то важное сообщить, сюрприз сделать… Но ты своими нелепыми упрёками всё испортил! Впрочем, если ты так хочешь… Раз уж у нас с тобой разговор такой откровенный пошёл, то скажу тебе, что с ним я потом, буквально через пару недель после съёмок рассталась… А знаешь, почему?
- Почему же? – спросил Вася, предчувствуя недоброе.
- По двум причинам. Триппером он меня заразил. Это раз. Ну и из-за наркомании…

У Васи даже не было сил спросить, из-за чьей именно наркомании – его или её. Он был просто в шоке.
Пиздец. Что ещё она сообщит о себе? Какие сюрпризы она ещё приберегла для Васи?

- Ты сука, сука… Даже и речи быть не может о том, чтобы я на тебе женился… Это немыслимо!
- Женился? Да я бы и не пошла за тебя никогда! Никогда! Ты ублюдок!
- Сука! Завтра же уёбывай к своей долбаной маме!
- Да с удовольствием!

    Дул слабый ветер, и разнояркие звёзды за невидимыми во тьме облаками, предположительно, плывущими сейчас по темному небу, то гасли, то загорались вновь. Вася, стоя на балконе, жадно курил третью сигарету подряд. «Выгнать, выгнать её нахуй» вертелось в голове.
    
Тут он услышал донёсшийся с кухни странный звук. Вася быстро вошёл туда, и увидел, что Аня, с пакетом пирожков в руках, косо сидит на полу.
    
- Ты чё, ёпт? – тревожно и участливо спросил Васёк, сразу же забыв о ссоре.
    - Всё нормально, - тихо ответила она, - голова что-то закружилась. Помоги мне, пожалуйста до кровати дойти…


Ночь. От сигарет уже подташнивает и в голове стоит кислый, отдающий болью звон.
В комнате беззвучно спит она. С чего бы это ей вдруг стало плохо? Помнится, она говорила о каком-то сюрпризе… Уж не беременная ли? Девочка моя…

Лежал рядом с нею, за ней, вокруг неё и всё думал, как же всё-таки глупо и неёмко звучит фраза «признание в любви». Как будто в чём-то постыдном, мучащем душу признаёшься. Ну а с другой стороны, как ещё сказать? «Объяснение в любви»? Тоже не то - не объяснишь этого. Ну так как, как? «Уведомление»? Вообще глупость…
Ладно, оставить это. Пусть просто: при мысли о ней в душе всегда что-то сладко подтаивает, пусть просто радость, пусть просто любовь. Если бы ещё не эти бесконечные скандалы… Её тошнотворное прошлое, которое надо, но так трудно простить…
Но что же делать?
Расстаться? Бросить татуированную порноактрису восьмого плана, переболевшую триппером, употреблявшую героин и периодически атакуемую лютой, невесёлой молочницей, и любящую тебя, дурака, беззаветно?

Послать её нахуй? Простить за всё? Прожить с ней всю жизнь?

Tweet