Ленин и чурки
- Читай
- Креативы
- « предыдущий креатив
- следующий креатив »
- случайный креатив
Одним из промозглых зимних вечеров 1920 года, по улице Варварской от Китай-города в направлении Кремля, пробирались четверо ходоков.
Погоды стояли омерзительные, обыватель сидел по теплым квартирам и без большой надобности носа на улицу не показывал. Холодный, порывистый ветер, крутил поземки и пригоршнями швырял неприятный, колючий снег в лица редких прохожих. Фонари на улицах не горели, дорог не чистили. В стране, где все еще тлела гражданская война, торжествовала разруха.
Первым из идущих, натянув на уши каракулевую шапку и укрываясь от буйства стихии ладонями, одетыми в форменные теплые рукавицы, был ни кто иной, как легендарный авантюрист и по совместительству кровоточащий геморрой революции Яков Григорьевич Блюмкин. Эстет, террорист, беспринципный провокатор и весьма одаренный талантами дипломата, пройдоха, подвизавшийся в ЧК, интересная судьба которого требует отдельного повествования, вел за собой довольно пеструю группу товарищей, одетых отнюдь не по московской моде.
Двое, следовавших за ним, низкорослых, коренастых и кривоногих, были облачены в потертые, дурно пахнущие тулупы и здоровенные, треухие малахаи. От чего их головы казались не пропорционально большими. Обуты они были в сапоги из сыромятной кожи, с загнутыми вверх носами. Все что творилось вокруг них, темень, пурга, кинжальный ветер, мороз, не доставляло им ни малейшего дискомфорта. Они озирались по сторонам и приветливо улыбались своими широкими, скуластыми, раскосыми лицами, ловко прыгая по сугробам. Того, что был возрастом старше, и лучше, если так можно сказать, одет, звали Сухэ-Батор, что в переводе значило Сухэ-Богатырь, другого же Чойбалсан, что перевода не имело и было именем собственным. Замыкал группу, одетый по военному в шинель, папаху, портупею, и валенки, председатель иркутского военно-революционного комитета, Александр Александрович Ширямов, не так давно, обагривший свои руки кровью верховного правителя России, адмирала Колчака.
Яков Григорьевич человек непоседливый, к тому времени слушатель курсов восточного отделения Академии генерального штаба РККА, по рекомендации Льва Троцкого, вел в Кремль, для знакомства и разговора с Лениным не просто двух монголов, а двух военных лидеров народно - революционной армии Монгольской республики. О том, что в дикой стране, где в нескольких городах проживало не более пяти процентов населения, а остальные кочевали по бескрайним холодным степям, и им плевать было на любую власть и о том, что любой, возглавивший полсотни конных головорезов, в Монголии мог претендовать на это звание, Блюмкин догадывался, но молчал.
Ширямова же позвали не как убийцу белых генералов, таковых и без него было в избытке, а как толмача. От самого Иркутска, он сопровождал гордых потомков Чингисхана и немного научился разговаривать по-монгольски. Те же, в свою очередь, несмотря на то, что уже около года скрывались в России, большую часть обращенной к ним речи понимали, но отвечать могли немногими заученными дежурными фразами. Сам, же великий вождь мирового пролетариата, в гости к которому направлялась процессия, при всей своей гениальности, до изучения халхасской группы языков так и не дошел. Видимо помешала революция.
Вообще, Блюмкин делал множество того, о чем его не просили, однако некоторые из его поступков, имели исторические последствия, вызвавшие резонанс. Вот и на этот раз, чекист интуитивно полагал, что знакомство главы первой советской республики, с двумя монгольскими уголовниками будет иметь некое сакральное значение. И надо сказать, в этом случае, он оказался прав.
Пробираясь, не без труда, сквозь снежные заносы, именитый рыцарь красного плаща и красного же кинжала, вел, как мы бы сейчас сказали, международную делегацию в Кремль обходными, тайными путями, вовсе не за тем, что бы запутать гостей, а с тем, что бы их обезопасить. Дело в том, что в тот период советской истории, резиденцию первого советского правительства, охраняли китайские пулеметные роты. Лишь только учуяв монгола, соответственно вековой дальневосточной традиции, китайцы, отбросив всякую пролетарскую сознательность и торжество идеи интернационализма, съели бы его живьем. Поэтому Блюмкин вел товарищей к Кремлю, одному ему известными подворотнями, подходя с подветренной стороны и используя все свои навыки конспирации, чтобы остаться не замеченным китайцами. Дальше стояли латыши. Прибалтам, любой узкоглазый товарищ, что киргиз, что японец, были одного поля ягоды. Они верили только мандату, а с бумагами у чекистов проблем не имелось, сколько хотели, столько и писали.
Уже на внутренней территории, за толстыми кирпичными стенами, Яков Григорьевич был немало удивлен и раздосадован. Он полагал, что арсенал, башни, звонница Ивана Великого, наконец, величие и грандиозность архитектурного ансамбля в целом, должны вызвать в монгольских товарищах священный трепет. Однако нет. Все что мешало человеческому взгляду созерцать бескрайние дали, для степного дикаря было противно.
Вскоре, в том, то азиаты далеко не европейцы, ему пришлось убедиться повторно. Когда гости вошли в вестибюль, то наотрез отказались снимать верхнюю одежду, мотивируя тем, что ее могут украсть. Только после того, как товарищ Ширямов, которому они доверяли, клятвенно обещал в случае пропажи зипунов подарить им новые бушлаты и пулемет «maxim» сверху, Сухэ–Батор и Чойбалсан разделись, причем им очень не понравилось, с каким брезгливым выражением лица, гардеробщик принимал у них одежду. Делегация успокоилась только после того как Яшка Блюмкин пообещал расстрелять старика.
Вонять от гостей меньше не стало. Их дух был своеобразен и необычен для восприятия неподготовленного человека. Пахло не только грязным телом, но были вкрапления запахов прокисшего козьего сыра, курдючного сала, верблюжьей шерсти и кизяка. Это позже, товарищ Сталин научил монголов мыться, а тогда, для видимости пролетарской солидарности, необходимо было, как бы ничего не замечать и демонстрировать терпимость. Какая-нибудь, пустяковая бестактность, на дипломатическом уровне, иной раз может обойтись чрезмерно высокой ценой.
Ленин встретил делегацию с напускным радушием. Уже несколько лет, он принимал у себя ходоков со всей России, встречались ему и куда более зловонные. Помимо этого, в родословной Ильича фигурировали калмыки, и где то на генетическом уровне, вождь был терпим к ароматам не мытой кочевой жизни.
Поднявшись из за рабочего стола, широко, приветственно раскинув руки, Владимир Ильич двинулся на встречу вошедшим. Поравнявшись с группой товарищей, глава молодой советской республики, горячо обнял Ширямова, затем Сухэ-Батора, а Чойбалсану и Блюмкину просто пожал руки. Покончив с церемонией приветствия, более простой и незатейливой, нежели было принято у монголов, Ленин пригласил всех рассаживаться. Произнеся несколько дежурных фраз, о светлом будущем пролетариата и о погоде, большевик номер один, обратился к Сухэ-Батору, безошибочно признав в нем главного. Стиль общения Владимира Ильича, как любого вора на доверии, демагога или шпиона, был направлен на то, что бы общими вопросами прощупать собеседника, оценить его потенциал и понять, как безопасно им можно попользоваться впоследствии, насколько он может оказаться полезен.
Однако восточного человека было взять не так просто. Ленин расспрашивал Сухэ-Батора о его жизни, но тот отвечал односложно и уклончиво. Ширямов иногда помогал сконцентрировать мысль - Ильичу по-монгольски, а монголу по-русски. Беседа затягивалась, и эмоциональный подъем первого знакомства стал сходить на нет. Чойболсан, сидя рядом, мало что понимая в происходящем вертел по сторонам гладковыбритой головой, бросая на окружающих хотя и преданные, однако какие-то по волчьи дерзкие взгляды. Блюмкин, явно скучал, как это бывает у завзятых театралов в первом, вводном действии спектакля.
Из беседы Ленин узнал, что сидящий напротив, второй после Чингисхана великий монгол, попросту беглый монах, по-нашему расстрига, последнее время только и занимался тем, что резал милых сердцу вождя китайцев. К тому же Монголия нищая, отсталая страна и пролетариата там не было отродясь а, следовательно, взять с них нечего. И в довершение ко всему, то, что с территорий диких степей в Россию приходят такие архи неприятные болезни как тиф, холера, сибирская язва и чума, отнюдь не радовало. Владимир Ильич, как то осунулся, погрустнел и начал терять к гостям интерес.
Тут новых красок в бледнеющую палитру добавил Чойболсан. Неожиданно резко, он выхватил из-за голенища кривой, причудливой формы нож и, указав острием на своего старшего товарища, как бы беря всех присутствующих в свидетели, очень плохо по-русски, звонко прокричал – Он мне коня обещал, коня!
Ленин не любил, когда в его рабочем кабинете размахивают ножами. Он отшатнулся в сторону, лицо его выражало испуг. Ситуацию взял в свои руки Яков Блюмкин. Непринужденно рассмеявшись, он предложил Владимиру Ильичу, пригласить наркома по делам национальностей, или «главного по чуркам», как его иногда за глаза называли товарищи, Иосифа Виссарионовича Сталина, а заодно распорядится насчет чая с баранками, так сказать попотчевать высоких гостей. А Чойбалсана успокоил, тем, что по возвращении, он обязательно получит коня, и не простого, а из конюшен самого борона Унгерна. Правда Унгерна и его лошадей предстояло еще поймать.
Ленин счел предложение разумным. Сняв со стоящего на столе телефонного аппарата трубку, он бросил в нее несколько отрывистых фраз. Монголы, заворожено, раскрыв рты, смотрели, как хозяин разговаривает не с людьми, и даже не с животными, а с каким-то неодушевленным предметом. Из оцепенения их вывел, влетевший в кабинет, хлопнув дверью, подобно сквозняку, молодой, энергичный, пышноусый грузин. «Коба», громко произнес он, с сильным кавказским акцентом представляя себя присутствовавшим. Из сидящих в кабинете, Сталина не знали только монголы, он приветливо стиснул им по очереди руки в крепком рукопожатии. Ленину учтиво кивнул, Ширямову кивнул с высокомерным презрением, Блюмкина же проигнорировал. (Его он не любил.) Буквально следом за Иосифом Виссарионовичем, в кабинет, неслышно вошел секретарь Владимира Ильича, Бонч-Бруевич. На вытянутых руках он держал большой поднос, на котором красовался запотевший литровый графин и всяческие закуски, преимущественно соленья. За секретарем следовала пара красноармейцев, один нес самовар, другой чайные принадлежности и варенья.
Появление наркома по делам национальностей значительно оживило обстановку. Испросив у Ильича разрешения похозяйничать, Коба налил гостям в стаканы водку и произнес зажигательный тост за объединение усилий великих русского и монгольского народов в борьбе с мировой буржуазией за счастье трудящихся. Второй тост был за то, чтобы никто не забывал своей истории. За Чингисхана, монголы не выпить не могли. Несмотря на то, что в Сибири Сухэ-Батор и Чойбалсан жили уже около года, к водке приноровились, и она им нравилась, пьянели быстро. Чойбалсан повторно выхватил свой нож и указывая им на товарища, прилюдно объявил, что тот обещал ему в жены свою сестру. И здесь Блюмкин, искушенный дипломат, уверил будущего монгольского маршала, что как только сестра Сухэ-Батора вернется из Иркутского лепрозория, ее сразу же отдадут ему.
После третьего выпитого тоста, Сталин заинтересовался причудливой формой извлекаемого из-за голенища ножа, тогда монгол лукаво засмеялся, а Ширямов пояснил, что лучшей забавой для монгольских товарищей является обдирание кожи на живую с врагов революции. Не так давно товарищ Чойболсан освежевал одного интеллигентика, попавшего в Иркутскую ЧК, так умело, что тот умер, так и не поняв, что же с ним произошло.
Рассказ был принят на ура. Все засмеялись. Сухэ-Батор, с каждой выпитой рюмкой все более и более грустнел и наконец, едва слышно затянул себе под нос заунывную степную песню, в которой нельзя было разобрать ни мотива, ни слов. Чойбалсан кривлялся и резал воздух клинком, показывая как ловко он умеет с ним обращаться. Остальные, заказав еще выпить и пригласив наркома иностранных дел товарища Чичерина, строили планы на обустройство своего юго-восточного соседа.
Товарищ Сталин, в отличие от Владимира Ильича Ленина, умел выбирать себе друзей. Сухэ-Батор, второй после Чингисхана известный монгол, руководитель Монгольской народной революции 1921 года и основатель Монгольской народно-революционной партии, ему не понравился. А вот веселость нрава и способности Чойболсана сдирать с людей кожу живьем, будущему отцу народов пришлись по душе. Сухэ-Батор, вскоре по возвращению на родину был отравлен, а вот сменивший его на посту главного монгола Чойбалсан, царствовал долго и со вкусом. Монголов ненавидели японцы лютой ненавистью, но и боялись. Во многом по этой причине, в лихую для СССР годину не отважились напасть на приморье. Тогда же, когда доблестное немецкое воинство вымерзало под Москвой, наши колдыри, одетые в монгольские овечьи тулупы, закусывали монгольской тушенкой и чувствовали себя вполне ничего. На монголах испытывали противочумные и противотифозные сыворотки. Писатель Ефремов, раскапывал в их пустынях скелеты динозавров и вывозил их, в СССР. Но это, как говорят, уже другая история.
—
Golovanov Anton
, 05.02.2016
Ethyl, 05-02-2016 10:08:06
Чурки - короткие полена?
24313908Ethyl, 05-02-2016 10:08:21
Ленин же вроде бгёвнышко носил
24313910Злые бусины, 05-02-2016 10:08:53
Ленины чурки.
24313914Пробрюшливое жорло, 05-02-2016 10:10:17
елена ленена ебеццо с турками
24313918Ethyl, 05-02-2016 10:14:52
"к ароматам не мытой кочевой жизни." (с) - аффтар долбоёб
24313936Злые бусины, 05-02-2016 10:17:40
"наши колдыри в тулупах, закусывающие тушенкой", под стоны замерзающих "доблестных немецких воинов", это, простите, кто?
24313946Папа твой- колдырь? Дед? Прадед?
Аз есмь Еремий Потапович, 05-02-2016 10:17:50
ещро, грит тлела гражданская война
24313947но уже торжествовала, грит разруха
паходу про каклов чтота...
Аз есмь Еремий Потапович, 05-02-2016 10:23:07
афтырь - кто такие "колдыри"?
24313973snAff1331, 05-02-2016 10:27:58
ленен и антон голованов
24313985Смекта, 05-02-2016 10:34:43
Автора заело на Ленине.
24314014"— Идите к чертовой матери со своим «студебеккером» ! — заорал Остап. — Кто такой Студебеккер? Это ваш родственник Студебеккер? Папа ваш Студебеккер? Чего вы прилипли к человеку?" (с)
геша69, 05-02-2016 10:42:56
НН (нахуй нечетая)
24314032vova53, 05-02-2016 11:19:00
Длинно - длинно, а потом - раз - и оборвалось,
24314133vova53, 05-02-2016 11:21:36
ответ на: Аз есмь Еремий Потапович [8]
>афтырь - кто такие "колдыри"?
24314147Наверно имеются в виду сибиряки.
Бобр, 05-02-2016 11:26:14
я смарю, некатарые не выражают адабрения стебу над геволюционными жыдопедерастаме же? Да, хуерга, но развисьолая, прачетал с удовольствием, пишы исчо!
24314162mayor1, 05-02-2016 11:39:00
Лена Головач сестра твоя?
24314200vova53, 05-02-2016 11:40:57
Я Юмжагийна Цеденбала в Москве почетно караулил.
24314210Цивилизованый на вид запомнился.
Chukk, 05-02-2016 11:58:06
Ленины чулки.
24314291не четал и не буду
ДэвидБездуховны, 05-02-2016 11:59:19
Ленин и 4 урки
24314294Лёха@, 05-02-2016 12:13:50
Афтырь гандон какойта, по ходу.
24314321Ибо Поибаццо, 05-02-2016 12:27:53
Ленин, грит, встретил делегацыю с напускным радушием. Напустил, грит, радушия... Под себя.И встретил.
24314393Бледнеющая поллитра, грит...
Аз есмь Еремий Потапович, 05-02-2016 12:35:44
ответ на: vova53 [13]
хуйзнает, сам в Сибири живу, название ассоциируется только со словом килдырить - то есть бухать.
24314433Де там он под Москвой в 41-м бухариков нашол, я х/з
cool motherfucker, 05-02-2016 12:44:09
название смишное..
24314470АЦЦКЕЙ МАНИАГ, 05-02-2016 13:06:46
Калдырь - ето чувак каторэ калдырит по-черному свякэ паленую вотку и прочую тормозуху
24314551vova53, 05-02-2016 13:48:12
ответ на: Ибо Поибаццо [20]
>Ленин, грит, встретил делегацыю с напускным радушием. Напустил, грит, радушия... Под себя.И встретил.
24314674>
>Бледнеющая поллитра, грит...
Посеревший лицом Блюмкин.
Блюмкина снесли японским подъёмным краном в 91-м году,
аналогично с Дзержинским.
Savok357, 05-02-2016 13:50:04
Оригинальный стёб, пеши есчо.
24314675vova53, 05-02-2016 13:54:51
Отец Дзержинского преподавал в Таганроге А.П.Чехову математику.
24314681В то время население земли было не такое большое, возможно.
Гринго, 05-02-2016 13:59:48
Недурно
24314691Фаллос на крыльях, 05-02-2016 14:03:25
Ленин и Тюленин
24314707бомж бруевич, 05-02-2016 15:33:26
ответ на: Аз есмь Еремий Потапович [8]
дык алкаши!
24314991Аз есмь Еремий Потапович, 05-02-2016 17:07:12
ответ на: бомж бруевич [29]
Ну тогда афтор есчо и мудак, к тому же.
24315486Колдыри блять... Ему бы пару деньков там покилдырить, суке...
Лёха@, 05-02-2016 17:29:51
ответ на: Гринго [27]
>Недурно
24315603Гринь, дарова. Ответь честно, ты не из той категории граждан, которая находится в жутком расстройстве из за того, что не ганцы ВОВ выиграли? Это важно б.п.
DRONT, 05-02-2016 18:57:26
Монголы люди хорошие, но также очень хорошо что их очень мало. Жил там когда то.
24315905Альбертыч, 05-02-2016 19:26:08
не было в 1920 году Варварской улицы,Варварка была с 1514 года уже.
24316006Альбертыч, 05-02-2016 19:34:58
Сухэ-Батор в Москве не был в 1920 году,был в конце 1921го
24316029vova53, 05-02-2016 20:03:11
ответ на: Лёха@ [31]
>Гринь, дарова. Ответь честно, ты не из той категории граждан, которая находится в жутком расстройстве из за того, что не ганцы ВОВ выиграли? Это важно б.п.
24316108Влезу без спросу.
Не выиграли, силов у них не было.
Японцы тоже теснили америкозов, но это не значит,
что японцы могли выиграть.
Лёха@, 05-02-2016 22:30:00
ответ на: vova53 [35]
>Влезу без спросу.
24316480>Не выиграли, силов у них не было.
>Японцы тоже теснили америкозов, но это не значит,
>что японцы могли выиграть.
Мой вопрос к Гриньге прочти повнимательней, пожалуйста. Я не спрашивал, почему не выиграли ганцы.
Хулитолк, 06-02-2016 03:27:38
Афтар, учи нопесанее "не" с прилагательныме, а также правело "что бы", "чтобы". Четать преятно, но такие ошыбки непростительны.
24317074