Когда отец забирает меня из садика, на улице уже совсем темно. От внезапно выпавшего снега в свете фонарей все вокруг кажется игрушечным и каким-то немного волшебным, как в фильме «Морозко», который показывали на прошлых выходных в передаче «В гостях у сказки». Я крепко держу отца за руку и торопливо шагаю в сторону автобусной остановки, спеша побыстрей попасть домой, где нас ждет мама. От мыслей о доме меня отвлекает  снежок, брошенный мне в спину Колькой Сливко из моей группы. Колька идет со своей бабушкой позади нас. Я пытаюсь слепить снежок и бросить  в ответ, но у меня ничего не получается. Снег высыпается из рук, а я  смотрю по сторонам в полной растерянности. Отец, со смехом, наклоняется и лепит мне большой твердый снежок, показывая, как лучше это сделать. Я немедленно хватаю готовый комок снега и изо всех сил бросаю в Кольку, но так и не попадаю. Всю дорогу до остановки я, не в силах удержать в себе вновь обретенный навык, тренируюсь лепить снежки.  Отец идет рядом, и мне он кажется большим, сильным и умеющим все на свете.

В первый класс я иду с мамой и дедушкой. Отец занят на работе. В школе нас рассаживают по партам. Учительница торжественно говорит о роли партии и о счастье жить и учиться в Советском Союзе. Я тяну руку, и говорю, что еще у нас есть враги американцы, но мы их обязательно победим. Учительница ерошит мне волосы, и называет молодцом.

Я с Колькой не спеша плетусь в школу. Мы уже во втором классе. По дороге он ноет, что сегодня училка по математике будет опять давать контрольную. Да пошла она на хуй, - произношу я с серьезным видом, упиваясь собственной важностью, и ощущая себя очень взрослым и солидным. Колька притормаживает, внимательно смотрит на меня, и спрашивает- а знаю ли я, что такое хуй? Я на секунду задумываюсь, я знаю, что слово «хуй»  плохое, что его нельзя произносить при взрослых, и что на него нужно посылать,  наш сосед алкоголик регулярно отсылает туда свою жену, а так же остальных родственников и знакомых,  но что конкретно оно обозначает, мне почему-то неизвестно. Оно до сих пор было для меня каким-то самодостаточным. Колька из не очень благополучной семьи, с неоднократно судимым отцом и постоянно пьющей матерью,  поэтому в некоторых вещах более осведомлен. Он сплевывает сквозь зубы, и говорит- хуй это писюн. Я останавливаюсь, пытаясь переварить свалившуюся на меня информацию, ища хоть какую-то связь  между писюном и хуем. Вспоминаю корявые надписи на заборах, грубые фразы взрослых, а так же остальные факты, где как-то фигурирует это слово, и вдруг мозаика складывается в моей голове. Хуй- это писюн.

Первого сентября мы с Колькой сидим на задней парте, обсуждая последние новости. Настроение после летних каникул в 6 классе совсем не располагает к учебе. Я от скуки рисую в тетрадке своих одноклассников, время от времени показывая рисунки Кольке, чтоб он мог с них поржать.  В это время в дверь входит наша классная, она же учительница немецкого языка Анна Михайловна, классический персонаж производственных фильмов, с сложной судьбой и неустроенной личной жизнью. Она ведет за руку новенькую, в белом фартучке и с пионерским галстуком,
- Познакомьтесь дети, это наша новая ученица- Ира Чистякова.
Мы замираем не в силах отвести нее глаз. Это как удар поддых, только еще сильней. Рыжие волосы, ямочки на щечках, и веселая улыбка на пухлых губах. Она кажется мне самим совершенством, если такое только существует. Чтоб отвлечься, толкаю локтем Кольку, спрашивая, кого бы мне еще нарисовать? Он, не переставая пялиться на Чистякову, хриплым голосом просит нарисовать  новенькую. И я, стараясь не выдать своих чувств, рисую ее как можно страшней, в результате чего на листе получается монстрообразный упырь. Ира, недавно приехала к бабушке и живет недалеко от нас с Колькой. Впоследствии мы часто играем вместе с ней и ее подружкой, по-детски стараясь привлечь ее внимание, а через полгода она уезжает с родителями на ПМЖ в Германию.

Я сижу в своей спальне и читаю «Хроники капитана Блада». В соседней комнате  пьяный отец ругается с матерью. Я слышу, как он кричит на нее матом, а она возмущается, что он опять напился как свинья. Стараюсь с головой погрузиться в приключения бравого корсара, и полностью отстраниться от происходящего, но получается плохо. Я знаю, чем  все кончится заранее, примерно через пять минут мать выбежит в слезах, и пойдет плакать в ванную, а отец будет заплетающимся языком кричать, какие кругом все мудаки и суки, и что он устал это терпеть. Потом он заснет, громко храпя на диване. Последнее время такие концерты повторяется с завидной регулярностью. Откладываю книгу и включаю погромче магнитофон. Новый альбом «Сектора газа», кассету с которым Колька дал мне послушать на днях.

Отец уходит, когда мне исполняется пятнадцать. Ничего не объясняя. Однажды напившись, и поругавшись с матерью, он просто выходит из дома и  возвращается только на  следующий день, чтоб забрать свои вещи. У него, оказывается, давно есть другая женщина. С тех пор он навсегда исчезает из моей жизни.

Колька после 9 класса идет в ПТУ, его не хотят брать в десятый, да он и сам не хочет уже учиться. Меня наша классная переводит в класс с продвинутым обучением. Видимо, она подозревает у меня наличие каких-то суперспособностей.

Выпускной отмечаем всю ночь. В школе на втором этаже накрыты столы, и пьяные учителя дают нам банальные напутствия, которые никто не слушает. Наш класс никогда не был особо дружным, но сейчас почему-то все испытывают непонятную грусть. Под утро я с тремя одноклассниками забираюсь на крышу спортивного зала. Стоим там, в нескладно сидящих костюмах, и пьем из пластиковых стаканчиков теплую водку.  Каждый в предвкушении чего-то нового. На дворе девяностые, время больших возможностей. Как потом окажется, эти возможности мы упустим, но тогда все одноклассники мечтали о чем-то счастливом впереди. Я мечтал больше никого из них не видеть.

Колька, закончив ПТУ, уходит в армию,  попадая во вторую чеченскую, которая как раз собирала очередной урожай жертв. Войска дяди Васи- никто кроме нас. Я в это время уже в универе.

Студенческая жизнь захватывает с головой. Пьяные посиделки с размышлением о сущности бытия, обсуждение якобы важных книг, и поиск какой-то абсолютной истины, новые девушки, непрекращающееся веселье. Перед госами я и два соседа по комнате в общаге стараемся завязать с пьянками и начать зубрить. Мне это надоедает на второй день. Сбиваю пустой бутылкой муху налету. А потом иду за вином. Красный диплом срывается на защите, мои соседи сдают на пять. Но мне на это откровенно похуй. У меня в кармане уже лежит повестка в армию.

На проводах все пьют. Сумевшие откосить знакомые восторженно говорят, как сильно они мной гордятся, и что каждый должен пройти эту суровую школу жизни. Отслужившие больше молчат, и на вопрос «как там?» в основном отшучиваются. На сборном пункте ищут добровольцев для службы за границей. Очевидно, стратегические интересы нашей Родины не могу обойтись без нашего присутствия в других странах. Я пишу заявление с просьбой направить меня в Грузию, страну мандаринов, вина и хинкали, и меня отправляют домой. Борт в Вазиани будет только через неделю. Военкомат на какое-то время отторгает меня. Чтоб забрать позже, и забросить в глубокую жопу.

Сижу в каптерке со старослужащими и пью чистый спирт. У меня сегодня день рождения и хорошие отношения с сержантами, поэтому мне тоже можно, не смотря на короткий срок службы. Графкин играет на гитаре ритуальную «сбивая черным сапогом...». В это время приходит Макс со стопкой писем, они тут редкость. Борт из России прилетает нечасто. Сидя в глухих грузинских горах, кажется, что все про тебя забыли. Колька пишет, что подписал очередной контракт и продолжает служить, перебираясь из одной горячей точки в другую.

Дембель празднуется неделю, пока не просыпаюсь в отделении милиции. У меня разбито лицо и порвана форма,  берет валяется где-то рядом. У друга, который был со мной сломана скула. Я даже не помню когда и с кем мы подрались. Кажется, мне показалось, что кто-то неуважительно посмотрел на такого героического воина как я. После этого праздники заканчиваются сами собой.

Случайно встречаю на улице отца. Передо мной стоит старый ссутулившийся и замученный жизнью мужик с затравленным лицом, который стыдливо отводит глаза и даже не знает, что мне сказать.

На свадьбе пью шампанское и не перестаю целовать свою жену под крики «горько!!!». С трудом верится, что это все всерьез, и что рядом со мной моя суженая. Странное слово «суженая», непонятно, то ли мне ее ссудили, то ли просто сузили. Колька  тоже приехал на свадьбу, я его не видел уже восемь лет. Через несколько дней после свадьбы пью с ним водку у меня дома, он уже старший прапорщик, я  все еще старший лейтенант. Мы почти не общаемся. Оказывается у нас нет общих тем, и кроме бывших школьных воспоминаний  нас абсолютно ничего не связывает. Он с диким гоготом рассказывает, как ворует со склада тушенку, и бухает с замполитом, а я киваю, и думаю, что восемь лет это большой срок, и что больше нам встречаться не стоит.

Врач рассказывает мне, что операция прошла по плану, и у меня сегодня родился сын. Это странно, мысленно примеряю на себя новый статус отца, а еще не терпится со всеми поделиться своей радостью. На следующее утро мне херово, и  я не могу встать с кровати, пью минеральную воду, а она тут же выходит из меня, еще продолжая шипеть и пузыриться. Но я все равно чувствую себя счастливым. Когда забираю жену с ребенком из роддома, беру в руки непонятный  сверток, из которого на меня смотрят черные глаза.

Опять горы. Теперь уже ингушские, вместо неразбавленного спирта владикавказская водка, а вместо солдат срочной службы личный состав оперативной группы. Автомат стоит у кровати.  Странное чувство дежавю, и не хватает только  заунывной песни про белое платье и черные сапоги.

Забираю сына из садика, и веду его к машине. По дороге он пытается слепить снежок из первого выпавшего снега. Останавливаюсь, и леплю ему снежок, показывая, как это делается. Он смотрит на меня восторженными глазами и, наверное, тоже считает, что его отец большой, сильный и умеет все на свете.


PS А с Колькой мы так больше и не встречались. Он погиб в 2013 году подорвавшись на мине в Кизилюртовском районе республики Дагестан.

Tweet