Осенью  мы записывали второй по счёту демо-альбом в домашней студии, у одного гитариста-виртуоза. В альбом вошли 13 песен в стиле поп-панк: лёгкие, ненавязчивые и весёлые. Я по-прежнему считал главным делом своей жизни – музыку. И, несмотря на то, что мы играли не совсем ту музыку, которую я предпочитал, я верил в группу и получал удовольствие от участия. В городе тогда мы были одной из самых популярных местных групп. А я дома продолжал регулярно заниматься самостоятельно вокалом. Упражнялся под Jesus Christ Superstar – отличное пособие для вокалистов. Один раз до того распелся, что взял почти все ноты с альбома “Headless cross” группы Black Sabbath.

    Вылазки продолжались. Мы сменили одну дискотеку на другую. Там, в большом зале, была арка с лестницей, ведущей вниз, где находился другой танцпол. Что-то вроде танцпола в танцполе. Дожидаясь медляков (по-прежнему у нас был стереотип, что знакомиться надо на медленных танцах), мы смотрели вниз на танцующих девушек. Честно говоря, дискотеки мне быстро стали надоедать. Учитывая моё изначальное к ним отношение ещё со старших классов – это было не удивительно. Как только алкоголь выветривался, я чуть ли не в ужасе смотрел на танцующих и спрашивал себя «Для чего я здесь?», «Зачем мне это?».
    Однажды, после медленного танца, я записал номер  комнаты в общежитии, который мне дала студентка, после того, как  я танцевал с ней медляк. Поскольку был пьян, я не запомнил девушку, и, обнаружив в кармане джинс бумажку с адресом, цифрами и именем «Яна», пошёл по указанному адресу. Она вышла, и сразу же узнала меня. Один из первых вопросов её был: «А ты на радио ди-джеем работаешь?». «Во как», - подумал я, - «А я даже не помню, что рассказывал ей про работу». За несколько минут нашего общения, я оценил в ней сексуальный потенциал. В принципе, глядя на любую девушку, я почти всегда безошибочно определял в ней КПСД (Коэффициент полезного сексуального действия). В Яне он чувствовался в каждом её движении. Я понял, что она мне даст.
    Договорился, как обычно, с Михой. Но тот поставил чёткое условие – чтобы была вторая подруга. Вчетвером мы сидели и пили пиво. Миха, как обычно, выдавал всё те же старые шуточки, а Яна восторженно хохотала. Меня её смех начинал напрягать. Она с интересом поглядывала на Мишу. Когда мы пошли на «экскурсию», я попытался Яну отвести в сторону, но она была увлечена прогулкой по зданию. Я злился. Потом мы вернулись. Яна, захмелев, стала двигаться ещё более сексуально и вызывающе. Я чувствовал, что в сексе она ещё та штучка, опыт с которой значительно мог бы повысить мою сексуальную квалификацию… Миха на сей раз был пассивен, но тоже подмигивал Яне. Я ничего не пишу о её подруге, потому что нечего о ней даже сказать. Пухленькая, молчаливая, она сидела разве что в качестве мебели и посасывала пиво. Полная противоположность Яны. А Яна пьянела и раскрепощалась всё больше. Смеялась, много говорила, и обращалась больше к Мише, игнорируя меня. Потом спросила у него:
    - Где здесь туалет?
    - Вон там, пройдёшь по коридору и увидишь, - лениво ответил Миха.
    - Нет! Я сама не найду, пойдём, покажешь мне, - потребовала она.
    Миха отвёл её, и вернулся через три минуты…  Было ясно, что он задержался там не просто так, а навёл с ней «соски». Яна вернулась, загадочно глядя на Миху… В итоге она сама его увела куда-то… Подруга Яны уехала домой, а я лёг спать. Заснуть мне, конечно же, не удалось. Я был очень зол. Так и провалялся до утра. Потом голубки спустились вниз. Миха пошёл чистить зубы, а мы с Яной вышли на улицу.
    - А подруга ушла? – как ни в чём не бывало, спросила она.
    - Давно уже, - сквозь зубы ответил я.
    - Как спалось?
    - Охуенно!
    - А чего злой такой?
    В этот момент выбежал на улицу Миха, и крикнул:
    - Лёха!
    Я обернулся. Миха стоял недовольный и раздражённый.
    - Лёха. А чего бутылки не убрал? Пиздец! Скоро Феклистова придёт, а тут срач оставлен. Ты же всё равно не спал давно, мог бы и выкинуть бутылки.
    Я готов был убить его! От злости даже не нашёл, что ответить, и просто махнул на него рукой и пошёл дальше. Яна пыталась разговаривать, но я ей даже не отвечал. Дошли до остановки, и она, попрощавшись, пошла к себе в общагу.
    Миша потом оправдывался: «Ты же сам видел, я её у тебя не отбивал, просто спокойно сидел, а она сама меня потом утащила. Что мне оставалось делать?». Я всё понимал, но всё равно злился. А потом он, конечно, в подробностях всё расписал: и как она задницей вертела, какая она гибкая и сексуальная, и как она ебётся здорово, и что он её трахал в нескольких кабинетах, в разных позах. Потенциал её я определил тогда верно, вот только воспользоваться не удалось самому. Конечно, жаба душила, что Миха просто сидя на смене, воспользовался хорошим вариантом, который я привёл себе, но на халяву он достался ему.

    В новый год мы пошли гулять на центральную площадь. Было очень холодно. Мы познакомились с девушками. Они нас пригласили к себе  в студенческое общежитие. Вчетвером мы завалились в общагу, вызвав недоумение вахтёрши. Как только прошли внутрь, и зашли в комнату, Миха сказал девушке (которая положила на него глаз, и шла с ним под ручку до общежития): «Мы сейчас, в туалет сходим и придём», и тут же пошёл шастать по другим комнатам, в поисках лучших «вариантов». В отношениях с женским полом мы были довольно циничными в молодости. У нас существовала оценочная шкала девушек. Причём судили мы их исключительно по внешности. «Клёвая» - тут объяснять не надо. «Неплохой вариант» - девушка симпатичная, стройная, но с небольшими недостатками во внешности. «Среднячок» (делился на крепкий и слабый) - девушка с симпатичным лицом, но с плохой фигурой, либо, наоборот – с хорошей фигурой, но не очень симпатичная на лицо. Причём вариант с хорошей фигурой всегда ценился больше, т.к такая девушка считалась более «ебабельной». И последний вариант – «ниже среднего», к ним относились толстые и страшненькие. 
    Не помню точно когда – то ли перед, то ли после нового года, я познакомился с девушкой невысокого роста, Таней. Она училась в училище культуры на библиотекаря. По вышеприведённой шкале её можно отнести к разряду среднячка. Не в моём вкусе, но тогда я для себя решил, что на безрыбье и рак рыба. И, честно говоря, не ошибся в выборе для того жизненного периода. Я позвонил в общагу, оставил  на вахте сообщение, в котором просил её перезвонить. Тогда ещё не было у нас таких замечательных  устройств, без которых сейчас ни один человек себя  не мыслит – мобильных телефонов. Таня перезвонила на домашний, и я, не церемонясь, пригласил её к себе домой на просмотр фильма. Она приехала, и я встретил её на остановке.
    - Какой фильм будем смотреть? – поинтересовалась она.
    Я для себя решил, что непременно должен с ней переспать. И чтобы настроить на правильную волну, сказал:
    - «Нарушая запреты».
    Тем, кому что-то говорит имя итальянского кинорежиссёра Тинто Брасса, поймёт, о чём я. Фильм, про молодую нимфоманку, которая, переехав в Лондон,  ищет квартиру в агентстве по недвижимости, и в ожидании приезда её ревнивого парня, попадает в различные сексуальные приключения. Девушка не носит трусы, часто обнажается в фильме, мастурбирует, используется классический Брассовский трюк, когда вентиляция снизу задирает юбку героине фильма, и у неё обнажаются прекрасные ягодицы. В общем, много эротики, женского тела. Очень возбуждающий фильм. Однако Тане он не понравился. Полагаю, из-за того, что часто показывали женские, а не мужские попки. На середине фильма она даже попросила меня выключить его. А поскольку у меня не было в наличии других фильмов, я просто поставил диск с альбомом Enigma “MCMXC”, в котором звучала та самая мелодия, про которую Сергей Минаев в книге «Духless» написал: «…Включает музыкальный центр, который наполняет помещение самой отвратительной и тошнотворной, на мой взгляд, мелодией. Той самой лирической композицией группы «Enigma», которая называется «Sadness» или «Madness», я в этом не очень силен… Еще я думаю, что под эту мелодию сотни тысяч европейских бюргеров ежедневно трахаются со своими жирными женами, истеричными любовницами…».
    Я решил, что сегодня получу от Тани всё. Мы стали целоваться и я начал к ней приставать. Когда моя рука залезла к ней в джинсы, полезла в трусики, Таня вдруг остановилась, встрепенулась, и испуганно спросила:
- А может не надо?
- Надо! -  ответил я, и продолжил начатое дело.
Таня помогла мне снять с неё джинсы.
- Может, кровать разберём? - спросила она, стоя  в одних трусах.
Я расстелил простынь, разложил подушки, одеяло, мы легли, прижались друг к другу телами, обнимались и целовались… Всю ночь напролет мы занимались сексом.
С Таней мы продолжали встречаться раз в неделю, причём исключительно у меня дома, кроме одного случая, когда  переспали у неё в общаге. Она настаивала на частых встречах, но я понимал, что не хочу останавливаться на ней, однако придерживал для занятия сексом.

Tweet