Глава 1.

Я не помню, чтобы когда-нибудь в жизни так визжала. Долго, очень долго, пока в легких не кончился воздух. После чего он каким-то невообразимо быстрым способом набрался и вновь раздался мой оглушительный визг. Затем снова кончился, заставив меня, как мне же и показалось, выпучить глаза, от чего создалось впечатление, что они сейчас выпрыгнут. Испугавшись за глаза, пришлось замолчать, но что-то подсказало, что если прекратить визжать, то произойдет нечто ужасное. Пришлось снова набрать полные легкие и продолжить визжать, одновременно осознавая, что сейчас кого-то покинет сознание. Стало еще страшнее, но визжать я не прекратила, просто стала визжать не до конца, чтобы воздух немного оставался, и можно было бы еще одновременно и дышать. Невозможно же мне было упасть в обморок прямо вот тут, рядом с ним.

Уж не знаю почему, но как-то пришло понимание, что просто так визжать нет никакого смысла, и я стала визжать в кнопки. Долгий продолжительный визг в каждую кнопку этажа, всего девять раз, плюс два раза на кнопку «Стоп» и «Вызов диспетчера». Этажу к восьмому стало окончательно ясно, что визжать в лифте очень неприятное занятие. Из-за замкнутого пространства от своего же визга начинает закладывать уши, от чего создается впечатление, что в лифте визжит кто-то еще. Поняв кто, я завизжала еще сильнее. Никогда раньше не слышала свой визг и только теперь, наедине с ним, лежащим внизу, поняла, что это ужасное оружие.

Я еще повизжала в динамик диспетчера, в щель дверей лифта, просто вверх и снова в кнопки. Этого мне показалось мало и пришлось провизжать всю щель сверху донизу. Наверное, как я потом уже поняла, надо было еще повизжать вокруг себя, создав некий круг, и этот магический ритуал закончился бы, защитив меня от злых духов, но труп на полу лифта дернулся в конвульсии.

Моя реакция была молниеносной, выхватив из кармана куртки баллончик со слезоточивым газом, я пустила долгую струю в белое и неподвижное лицо покойника. Победно вскрикнув и через секунду осознав, что произошло, мне снова захотелось завизжать, но вместо этого меня лишь стошнило. На покойника, куртку, колготки и сапожки. И совсем чуть-чуть на чистый пол лифта. Я издала в тот момент что-то вроде вопля отчаяния.

От обиды, хотя нет, скорее всего, от газа, да и от обиды тоже, потекли слезы, предательски размазывая тушь, хотя было понятно, что кроме покойника стыдиться тут некого. Да не просто текли, а каждой своей наглой слезинкой щипали глаза, заставляя тереть их руками, в одной из которых до сих пор находился этот, даже не знаю, как его назвать, баллончик. Задетую колпачком губу стало ужасно больно. Попытавшись ее облизать, я оглушительно громко чихнула, настолько сильно прикусив язык, что начисто забыла про газ, обиду и труп.

От боли слезы потекли еще сильнее, прямо таки ручьем. Я заплакала, плачь тут же превратился в рыдания, потекло из носа и, как апофеоз всего произошедшего, возобновилось чихание. И не чихание даже, а сильные, мощные, практически мужские, раздирающие ноздри частые чихи, которые не позволяли как следует рыдать и из-за которых постоянно прикусывался язык. На последнем чихе я ударилась затылком о стенку лифта и успокоилась. Даже заулыбалась, представив, как я сейчас выгляжу.

И тут в лифте погас свет. Визжать сил уже больше не было. Я прижалась к стене спиной, затаила дыхание и стала ждать. Я сдалась на волю судьбе. Пусть страшно, пусть тащит с собой под землю, пусть воет и пугает, пусть трогает холодными руками и пусть разрыв сердца. В гробовой тишине маленького лифтового пространства было отчетливо громко слышно мое сердцебиение. Я ждала чего-то ужасного, не выносимого психикой человека, потустороннего, страшного и жуткого. Ждать же пришлось недолго – лифт качнулся и покойник прислонился своим холодным лбом к моей коленке.

* * *

Ничего, что я начала с такого описания возможностей своего фальцета? Ситуация трагическая и то же время комическая одновременно. Не каждый день, застревая в лифте с молодым человеком, с которым только что познакомилась на вечеринке, обнаруживаешь во время поцелуя с ним, что у него изо рта идет пена. Думаешь: «Боже ты мой, неужели я так страстно целуюсь? Не замечала за собой ранее таких способностей. Вроде как обычно дальше под юбку должен залезть, а тут вон как – пеной пошел».

А потом его объятья слабеют, он оседает на пол, несет какую-то чушь и умирает. Думаешь: «Обморок! От переизбытка чувств! И бред!», а у самой закрадывается подозрение, что может и не обморок совсем и не бред, что может и взаправду умер. Трогаешь его лоб, ищешь пульс, как показывают в кино, а он весь такой остывающий и пульса нет. И на сильный-сильный мой щипок за щеку не реагирует.

Понимание происходящего приходит постепенно, наступая снизу, с цепенеющих ног, затем дыхание перехватывает, за стеночку хватаешься и заканчивается все банальным визгом. А визжать есть от чего. Труп есть труп, он ужасен, страшен и «вдруг оживет»! И он «ожил» от моего визга и топота, завалившись набок и коснувшись меня свом холодным лбом. Я от перенесенных моральных увечий и шока, тут же завалилась рядом. В таком положении и застал нас диспетчер, которому кто-то сообщил, что «в застрявшем лифте кого-то насилуют»

- Вот они, сладкая парочка, - сказал диспетчер вызванным им спасателям, показывая внутрь лифта. – лифт между этажами застрял, не понимаю почему, пытался колесо вручную прокрутить, но не дается. Так доставайте. За ноги цепляйте и тащите, вон, у этой есть за что подцепить.

Диспетчер громко заржал, давая спасателям понять, что шутка его удалась, но из лифта вылетела моя туфля, довольно удачно мной кинутая и попавшая пошляку по переносице каблуком. Послышался мат диспетчера и громкий смех спасателей.

- Девушка, вы сами сможете выбраться? – один из спасателей заглянул в кабину, приподнявшись на корточках. – или вас принять, а то я смотрю вы довольно агрессивно себя ведете.

- Да уж как-нибудь сама! – я попыталась просунуться в щель ногами вперед и тут же поняла, как я буду выглядеть снаружи: задранная юбка, две раскоряченные, хоть и красивые, ноги, и мой зад, венчающий эту картину. Представив и подумав, я полезла головой вперед и, как и полагается в мультфильмах про Вини-Пуха, застряла. – Тяните меня!

Удержаться от смеха мне не удалось и я повисла, беззвучно содрогаясь от смеха. Хотелось крикнуть: «Ой, нет, не тяните!», но смех, не давал вымолвить ни слова. Спасатели же мой юмор не поняли и, дружно взявшись за мои безвольно болтающиеся руки, потянули.

Я засмеялась еще сильнее, потому что один из них мне чем-то напомнил Пятачка, а второй явно смахивал на Кролика. И тянут так деловито, разве что в глаза не заглядывают, аккуратненько, но тщетно, мой зад пролезать в щель не хотел.

- Да сильнее тяните! – крикнула я сквозь смех и попыталась оттолкнуться от противоположной стенки лифта ногами, совершенно забыв, что там находится мой новый знакомый труп. Как-то неудачно я его зацепила и он упал вперед своим синим холодным лицом прямо мне на, пардон, основание попы, да так аккуратно, что не будь он трупом, я бы и не пошевелилась больше, но тут мне пришлось прекратить смеяться и истошно завизжать. – Да тяните же сильнее! Он меня сейчас за задницу укусит!

Спасатели, испуганно посмотрев на меня, что есть силы дернули и мое красивое тело бренно упало на пол. Из щели безжизненно повисла голова мертвого человека.

- Все, с меня на сегодня хватит! – я вскочила на ноги и тут же отскочила назад, чуть было не ударившись головой о мертвую черепушку. – Я ненавижу чертову смерть, лифты, диспетчеров, спасателей, трупы и вообще все сейчас ненавижу! Все!

Оправив платье, я уже было собралась идти, нет, бежать домой, но меня остановил окрик милиционера.

- Гражданочка, пройдемте, пожалуйста. – человек в синей форме с четырьмя звездочками на погонах взял меня под локоток. – Капитан Бурятин. Вам надо будет подробнейшим образом рассказать, что произошло в этом лифте.

Глава 2

Меня зовут Танечка. Правда, мне не нравится, когда меня так называют, потому что я -Татьяна Сергеевна. Но все упорно зовут меня Танечкой, все: от нашего косорукого курьера до самого шефа. Так что, мне ничего не остается делать, как просто смириться с Танечкой в своем лице.

Работаю я операционисткой в одной большой организации, которая занимается тем же, чем и я в соответствие со своими должностными обязанностями, то есть всем, что можно включить в список должностных обязанностей. То есть организация занимается всем и ничем конкретно. Так же, как и я.

Эта организация в моей судьбе уже целых три года. Ровно столько, сколько я пытаюсь быть самостоятельным человеком, то есть пытаюсь обеспечить свое существование.

Когда-то, когда я еще училась в университете, мне пророчили большое будущее. Большое будущее мне пророчил мой преподаватель по финансовому праву, который все время пытался заглянуть мне в разрез блузки. Будущее представлялось мне красочным и счастливым, как голливудское кино.

Вот я, выпускница, с красным дипломом, со знанием двух языков выхожу в большой мир взрослым и важным человеком. Работодатели буквально разрывают меня на части. И я соглашаюсь работать в крупнейшей межконтинентальной корпорации. Через полгода я уже финансовый директор. Через год вхожу в состав совета директоров. Потом я выхожу замуж за владельца корпорации. Пышная свадьба, трое детей, и «жили они долго и счастливо».

Но только лишь прозвенел последний университетский звонок, как все мои мечты обратились в тыкву, в огромную, несъедобную, местами подгнившую, тыкву.  Максимум, кем  я смогла устроиться – это операционисткой в нашей конторе, но с возможностью карьерного роста, соцпакетом и обедами в офисе в комплекте с совершенно невыносимым шефом.

Карьерный рост же заключался в том, что после года работы операционисткой, я стала операционисткой. Отработав еще год операционисткой, я дослужилась до должности операционистки. И уже прочно укрепившись в должности операционистки, через год меня повысили и я стала операционисткой! За три года я сделала головокружительную карьеру в нашей организации  и  познакомилась со многим удивительнейшими, интереснейшими, интеллигентнейшими и очень воспитанными людьми, моими коллегами.

- Танечка! Та-а-а-анечка! - медовым голоском промурлыкала секретарша Света,  совершившая в нашей организации еще более головокружительную карьеру, чем я. Когда она вытягивает вот это вот ее «Та-а-а-анечка», мне всегда хочется протянуть так жестко в ответ «Хуя-а-а-анечка»  - Ты когда начнешь приходить на работу вовремя? Мне из-за тебя все время от шефа достается! Пиши объяснительную. Вон «объяснятель» в курилку пошел.

Света протянула мне полагающийся для документа подобной важности набор канцтоваров и с чувством выполненного долга погрузилась в изучение анкеты очередного принца на очередном сайте знакомств.

Писать объяснительные я не умела, но их виртуозно ваял наш программист для всего офиса изо дня в день. Все его объяснительные начинались со слов: «Вы не поверите, но.». Благодаря этой монументальной фразе, наш шеф искренне считал, что существуют специальный бланк объяснительной, утвержденный Минтруда и прочими ведомствами.

Наш гениальный программист носил редкое, удивительной красоты имя  Шурик. Обладая выдающейся по своей бурности фантазией и проницательным умом, Шурик мог бы стать вторым Билом Гейтсом, но растрачивал свой талант на наши объяснительные, каждая из которых бережно копировалась и любовно подшивалась в специальные папочки- сериалы, гордо величавшиеся: «Шурик объяснил», «Шурик объяснил- 2» и «Шурик объяснил-3».  Всю банальность этих трех папочек рушила четвертая – «Годовой отчет. Избранное», куда собирались лучшие Шуриковы объяснительные за истекший период.

- Шурик, мне надо, - произнесла я кодовую фразу, наподобие тех, которые в приступе ломки шепчут наркоманы со стажем своему постоянному драгдиллеру в надежде получить очередную дозу.

- Ты как всегда многословна. Впрочем, как и все в этой конторе, - Шурик сделал многозначительную паузу,  и продолжил, выпуская слова вместе с клубами табачного дыма, - Многословны, многозначительны, изысканы, чисты в своих помыслах, аки агнцы, в поисках индульгенции. Рассказывай, Танечка.

Я с трудом переварила его витиеватую тираду  и пустилась в повествование, разбавляя его нелестными эпитетами в адрес Шурика, по чьей вине, собственно, мне и требовалась объяснительная.

- Труп? В лифте? Я же говорил тебе, не пей из бокалов с того стола! Они предназначались для специально приглашенных девушек.

- Но ведь тоже была специально приглашенная!

- Нет, - выдавил он, с трудом восстанавливая дыхание и успокаивая нервный тик, - Ты, Танечка, была ПРОСТО приглашенной, а те девицы в леопардовых мини-юбках-СПЕЦИАЛЬНО приглашенные.

- Ну и что? – возмутилась я, - У меня тоже есть леопардовая юбка, а еще сумочка такая прикольная, сапожки (я на них 3 месяца копила) и ремень такой клевый, мне его.

- Стоп. Стоп. Стоп! – Шурик сильно зажмурил глаза и сжал переносицу пальцами, со свистом набирая полные легкие воздуха, - Опустим детали твоего гардероба, рассказывай все по существу и по порядку, начиная с того момента, как я ушел с вечеринки. Что там произошло?

- Где? В лифте?

У Шурика начал дергаться второй глаз, и, по-моему, он забыл выдохнуть, потому что весь побагровел. Я уточнила:

- В интимном плане? Мы же уже выяснили, что я с тобой на подобные темы разговаривать не собираюсь!

«Какие же мужики все пошлые! Вечно хотят сальных подробностей. Откуда он вообще знает, что мы целовались?» Я с подозрением смотрела на Шурика  и  думала: «Неужели он настолько низок, и мог уйти пораньше для того, чтобы проследить за мной в лифте? Вот, мерзавец! Хотя, мне даже лестно такое внимание с его стороны. А он ничего! И нос у него очень красивый. Вот только мне не нравиться, что он столько курит. Ну, ничего, бросит. Что не сделаешь ради любви».  И я заулыбалась.

- А какой может быть интимный план с трупом? – заинтересованно спросил Шурик, стряхивая пепел мне на туфли.

Он придвинулся вплотную ко мне и заговорщицки спросил:

- Танечка, скажи мне честно, тебя это возбуждает?

«Надо же, какой пошляк! И глаза у него красивые». Я зажмурилась в предвкушении продолжения, но Шурик лишь выпустил очередное облако дыма и произнес:

- Вот уж не подумал, чтобы такую тихоню возбуждала мысль о близости с трупом. Скажи, это ты его убила?

Я посмотрела на Шурика, как на ненормального:

- Ты дурак, что ли???

- Ну, надо же мне что-то в объяснительной написать, - невинно пожал плечами Шурик.

- Ладно, пойдем на рабочее место, что-нибудь придумаем, - Шурик выбросил окурок и направился в кабинет по нескончаемому коридору, я покорно последовала за ним. Пока мы шли по коридору Шурик, как это обычно бывает рассказывал мне то, как началось его обычное утро. Во время своих пересказов тех или иных событий Шурик постоянно матерится, что нисколько не умаляет художественной ценности его историй. Да и привыкла я уже.

- Пока ты тут с трупами развлекаешься, мне какой-то, наверняка охуенно добрый человек как-то посоветовал быстрый способ сушки носков. Я же тут в Москве лишаюсь постоянно, стиральной машины нет, поэтому приходится вонять и стирать руками. Ну, я и стираю, только стирать получается в ацких нервяках, практически перед выходом, когда опаздываешь и мечешся по квартире в поисках второго носка и находишь его, в основном, по запаху.

- Так вот мне посоветовали сушить носки в микроволновке. Типа, три раза на полной мощности по три минуты. Уж не знаю, что я этому человеку сделал плохого, вроде никого из его семьи страшными смертями не убивал на его глазах, но факт остается фактом - совет этот он мне посоветоваал и я его, блять, почему-то запомнил. Нахуя? Какой у меня был тогда эмоциональный всплеск? Почему я, блять, запомнил именно этот совет?

- Не суть. Это на эмоциях написано. Постирал я эти ебаные носки. Шампунем причем, чтобы, сцука, мягкими и шелковистыми стали, мыло то хуй найдешь у меня в ванной, в основном банки из под пива и туалетная бумага. А порошок, как научила в детстве мама - для замачивания. Стереотип, блять. Постирал и думаю, как сушить? И вспомнился этот ебаный совет про микроволновку. Засунул я в свою практически родную микроволновку носки, включил на девятьсот ват (чтоб, сцука, охуенно сухие были!!!) и поставил на три минуты. А сам пошел в комнату интернет читать.

- Первый звоночек прозвенел, когда с кухни в ужесе прибежало несколько тараканов, которых, кстати сказать, не было у меня никогда. Прибежали и побежали к окну. Затем они по батарее, блять, прямо один за другим забрались на форточку. И, сука клянусь! С криком, блять, выбросились из окна. А один, последний, перед прыжком оглянулся и грустно на меня посмотрел.

- Я тогда еще так удивленно, как в кино, посмотрел на кружку с кофе, типа, ого как вставляет! А потом увидел зеленый пар вползающий в комнату.

- А потом был мат, потеря сознания, крики из окна о помощи, слезы (от горя, кстати, а уж потом от удушья) и разруха. На стенах по сих пор зеленые разводы.

- А в микроволновке лежали два мокрых, нихуя не высушеных, липких и сморщеных последних носочка.

К концу повествования Шурика я уже медленно сползала по стеночке. В конвульсиях. Смеясь, содрогаясь и пытаясь заглянуть ему под джинсы, чтобы взглянуть на эти два его «липких и сморщеных последних носочка». Шурик же лишь обреченно вздохул и вошел в свой кабинет.

Он уселся за свой стол и быстро-быстро наваял объяснительную, из которой следовало, что в связи с ежегодными районными испытаниями лифтов на застревания на коротких дистанциях (не выше второго этажа), лифт в моем подъезде с успехом выдержал экзамен, застряв на первом этаже вместе со мной.

- Давай диск. Распечатаешь у Светки.

Я на автопилоте полезла в сумочку, и, достав оттуда коробочку с диском, протянула Шурику.

Привычным жестом, вставив диск в привод, Шурик проверил, хватит ли места для его гениальной объяснительной. В процессе изучения его содержимого, лицо Шурика неумолимо теряло свое философски-спокойное выражение, так что, к концу ревизии, его глаза округлились практически до диаметра CD, а брови приняли форму домика.

- Откуда это у тебя??? – выдавил из себя Шурик.

- Из сумочки, - ответила я.

- Ты знаешь, что на нем записано?

- Нет,- честно ответила я.

- Твой смертный приговор, - ответил Шурик, и добавил, -  и пара пожизненных одному товарищу!

Шурик нервно закурил прямо в кабинете, под табличкой «No smoking», что позволялось делать сотрудникам только во время корпоративных вечеринок в честь 23 февраля и 8 марта.

- Ты с ума сошел? Ты закурил в кабинете! Что, что на диске? Мы все умрем?

- Зачем все? Только ты!

- Я?

- Ты.

- Точно я?

- Еще раз переспросишь – умрешь сейчас! Да – ты! Человек, который имеет подробную информацию о схемах обналичивания и отмывания денег самого влиятельного банкира Москвы в живых просто не должен остаться!

- Кто этот несчастный человек? – воскликнула я, искренне испугавшись за обладателя страшной тайны.

Шурик достал новую сигарету, прикурил ее от дотлевавшего окурка, и философски произнес:

- Ты знаешь, я бы на его месте не стал тебя убивать.

- На месте кого?

- На месте самого влиятельного банкира Москвы.

- А я здесь при чем? – спросила я, и тут все встало на свои места, - Ой. Шурик, что мне делать?

- Что, что? Хочешь, я напишу ему объяснительную? Про лифт.

* * *

За огромным стеклом окна просторного кабинета раскинулась панорама Москвы. Иван Альбертович настолько привык к виду за ним, способному привести в экстаз любого туриста и москвофила, что он был для него вроде банального дивана или тяжелого письменного стола из красного дерева, за которым, собственно, и восседал Иван Альбертович в данный момент.

Хозяин роскошного кабинета долго и придирчиво смотрел на золотое перо эксклюзивной ручки. Потом, не спеша, поднес ее к журналу, лежащему перед ним, и плавными, отточенными движениями начал выводить рожки пышногрудой блондинке, распластавшейся в призывной позе аж на целый разворот.

Раздался вызов коммуникатора, и молодой сексуальный голос сообщил:

- Иван Альбертович, к вам Максим Бедросович.

Иван Альбертович, тяжело и недобро вздохнул и тоном барина произнес:

-Угу.

Пока Максим Бедросович, согнувшись под величественностью хозяина, совершал маршбросок от двери к столу, Иван Альбертович успел скрыть пышногрудую барышню под ворохом непонятных таблиц и схем, которыми его регулярно снабжала секретарша.

- Ну?

Масим Бедросович выдохнул. Иван Альбертович поднял тяжелый взгляд на подчиненного:

- Подробнее.

- Ну, это.

- А теперь, плохие новости.

Максим Бедросович, угрюмо покосился на аквариум с пираньями, перевел дух и продолжил свой отчет:

- Все шло по плану. Забились на вечеринке: с него диск, с нас деньги, как и договаривались, - хихикнул Максим Бедросович, точно копируя Бивиса, - Он диск отдал. Прям там. А я ему, на-ка выпей, - здесь начальник охраны скорчился, подражая Баттхеду, - Ну, он и выпил. А что еще ему оставалось делать?

- Не пить, - резонно возразил Иван Альбертович.

- Как это не пить?

- Продолжай.

-  По плану он должен был откинуться в машине, типа авария и все такое. А он, сука, в лифте застрял с какой-то бабой, и там умер.

- С бабой?

- Ну, натурально с бабой умер в лифте.

- А она?

Начальник охраны задумался, разглядывая рисунок на ковре.

- А она его слезоточивым газом, - ответил Максим Бедросович.

- Так! – гневно хлопнул по столу Иван Альбертович, - Хватит! Вы нашли при нем копию диска?

- Нет, - испуганно пролепетал Максим Бедросович, - Не было у него никакого диска.

- Он должен был быть при нем. Выяснить личность девчонки. Установить за ней слежку. Узнать, о чем они разговаривали перед его смертью, не передавал ли он ей диск. Выполнять!

Максим Бедросович подскочил, козырнул и вылетел из кабинета.

Иван Альбертович откинулся на спинку своего роскошного кресла,  аккуратно извлек из под кипы бумаг свой журнал и не спеша продолжил превращать блондинистую барышню в Мефистофеля.

Примерно через час, когда блондинка  была уже равномерно покрыта красивыми чернильными кудряшками с ног до головы, и Иван Альбертович приступил к превращению рыжей девицы в Сальвадора Дали, позвонил Максим Бедросович.

- Все узнал! Татьяна Сергеевна Журавлева, операционистка.

- Операционистка? – переспросил Иван Альбертович.

- Да, операционистка. Слежка уставлена.

- Что сказал мент?

- Мент сказал, что покойник ничего ей не говорил. Они целовались.

- Кто? Мент и операционистка? – перо неудачно скользнуло, испортив красивую линию усов рыжеволосой барышни. «Черт!» - сказал про себя Иван Альбертович, пытаясь вывести усы на прежнюю линию.

- Не-е-е-е. Операционистка и труп.

Иван Альбертович задумался, любуясь результатами своих художеств, и медленно произнес:

- Диск у нее. Я в этом уверен. Найдите мне ее номер телефона. Я сам с ней пообщаюсь.


Глава 3

Она взвыла внезапно и сразу же в полную силу. Ее вой заполнил все пространство Шурикова кабинета. В окнах задрожали стекла, а из коридора стали доноситься визги, вопли, топот и мат.

Шурик в панике затушил сигарету прямо об стол и, смешно размахивая руками, начал разгонять табачный дым.

Мне было совершенно не страшно: во-первых, она все равно тише моего вчерашнего визга, во-вторых, я в приличном кабинете, а не в маленькой кабинке, и, в-третьих, наш программист все еще не труп.

Живой Шурик, но уже смертельно-бледный, разгонял дым уже не руками, а клавиатурой. Видимо, клавиатурой сизые клубы разгонялись плохо, и он схватил два коврика для мышки, и начал носиться по кабинету, размахивая ими, как шаман, изгоняющий духов. Мне почему-то вспомнились скачки с бубнами, про которые рассказывал наш сисадмин.

- А вот интересно, почему она 23 февраля и 8 марта не срабатывает? – заинтересованно спросила я у носящегося по кабинету Шурика.

Шурик остановился, и спокойным, научно-популярным тоном объяснил:

- Понимаешь, Танечка, в праздники мы пользуемся индивидуальными средствами защиты – презервативами, которые мы натягиваем на детекторы дыма. И не для того, чтобы защитить детекторы от нежелательной беременности, а для того, чтобы оградить наши уши от воя пожарной сигнализации, разбуженной табачным дымом. А в этот знаменательный день презервативами мы не пользовались, вследствие чего пожарная сигнализация и сработала.

И Шурик снова сорвался с места, бешено размахивая ритуальными ковриками.

Из коридора доносились: «Пожар!», «Мы горим!», «Не лапай мою грудь!», «Делайте резервную копию» и «Спасайся, кто может!». Все это густо мешалось с диким грохотом падающей в соседних кабинетах мебели и слоновьим топотом десятков, вооруженных каблуками и тяжелыми подошвами, ног.

Тут в кабинет ворвался сисадмин и, путаясь в проводах, мебели, и Шурике, рванул к серверу, накрыл его своим телом и застонал:

- Я не сделал резервную копию.

Шурик, услышав священное заклинание «резервная копия», на секунду остановился, и бросился к сисадмину, накрыв его своим телом.

- Ахтунг! – заорал сисадмин.

- Не начинай! – крикнул Шурик, - Запусти резервное копирование! Все обвинения позже!

- Давно уже пишется, - удовлетворенно сказал сисадмин, указывая на привод, где находился смертельно опасный для меня диск.

Из Шуриковых уст издался нехороший смешок, потом еще один посильнее, и еще, потом Шурик откровенно заржал. Пока он смеялся, хватаясь рукой за край стола, сигнализацию уже отключили. Утерев слезу, наш программист посмотрел на сисадмина и, как-то странно наклонив голову, заговорил.

- Вот есть у людей такая штука, как психологическая инерция. Очень, кстати, опасная штука в определенные моменты. Так вот эта психологическая инерция иногда с людьми шутит. Как, например, у нас в офисе. Вывели добрые электрики, твои, кстати, коллеги выключатель света в коридоре прямо рядом с кнопкой вызова лифта. Причем не совсем рядом, а, наверное, в метре от нее. И что ты думаешь? Теперь все этим выключателем лифт вызывают. И никого не ебет, что это именно ВЫКЛЮЧАТЕЛЬ, а не кнопка. Нажмут, свет погаснет, а они лифт ждут.

Шурик прищурился и еще более наклонил голову.

- А темно, пиздец, в коридоре окон нету. Только из лифтовой щели полоска света пробивается. Все туда заглядывают, типа, какого хуя? Я же вызвал лифт выключателем! Лифту, естественно, на такие эмоции людей похуй, он никуда не едет. Поэтому, вызвавший выключателем лифт минут через десять выматерится “бля, постоянно что-нибудь не работает” и наощупь крадется к лестнице. Затем приходит электрик, которому вставляют пизды за выключенный свет, матерится, включает. Проходит пять минут и снова гаснет свет.

Сисадмин как-то нелепо усмехнулся, но открыто смеяться не стал. Программист, отойдя от стола и вплотную приблизившись к сисадмину, продолжил.

- Я эту картину сегодня уже третий раз наблюдаю, когда курить выхожу в коридор. Сейчас застал там матерившегося электрика, который с фонариком откручивал сломавшийся выключатель: «Повешу, блять, здесь кнопку повесить “выстрели из гранатомета себе в голову”! Заебали, блять. И ведь ждут! ЖДУТ, блять, пока лифт приедет. И похуй дым, что свет гаснет, когда выключателем лифт вызываешь» Я вот поржал, пришел в кабинет, рассказал народу. Все скромно опустили глаза. Оказывается все по разу уже так лифт вызвали. Умницы какие. И ты умница, дорогой админ, только скажи, почему ты, блять, не посмотрел, что диск, на который ты закатал свою сраную резервную копию не пустой?


Я отчетливо услышала звонок своего сотового. Номер звонящего был не определен

- Алло?

- Татьяна Сергеевна, у вас есть диск, который принадлежит мне, - раздался в трубке низкий мужской голос.

- Да.

- Вы смотрели его?

- Да.

В трубке повисла  долгая  пауза.

- Вы должны мне его отдать.

- Да.

- С вами свяжутся мои люди.

- Да.

Собеседник оказался очень невоспитанным, и повесил трубку, не попрощавшись.

- Хам, - тихо сказала я.

И тут снова раздалась переливчатая трель сотового.

- Да? -  сурово спросила я, ожидая услышать голос хама.

- Журавлева? – прошепелявил голос в трубке.

- Да.

- Из лифта с трупом? – уточнил голос.

- Да.

- Капитан Бурятин. Вы должны подъехать в отделение. У нас к вам много вопросиков. Экспертиза показала, что ваш труп, то есть гражданин Смирнов, который в последствии стал трупом с вами в лифте, был отравлен.

- Да?

- Вы знаете другие слова? – спросил шепелявый.

- Да! - возмутилась я.

- Это хорошо. Советую их вспомнить, прежде чем приехать к нам на допрос. Они нам очень пригодятся. Договорились, Журавлева?

- Да! – злобно ответила я и сбросила звонок.

Шум в офисе поутих. По мерному топоту в коридоре стало ясно – коллеги уныло возвращаются по кабинетам, огорченные тем, что пожара все-таки нет, и внеплановый отгул сорвался.

Бухгалтеры, шурша, выставляли свои папочки с дебетами и кредитами, а также бережно собранные и аккуратно уложенные в сумочки и по карманам статуэтки, подсвечники, рамки с фото и прочие кактусы.

Секретарша Света уже воодушевленно строчила очередному своему Интернет-принцу душещипательную историю о том, как она только что чуть трагически не погибла в объятиях пламени, а он ее даже не попытался спасти,  черствый и неблагородный мерзавец.

Сисадмин, уже спокойный как удав, педантично складывал в стопочку диски.

Шурик подсоединял, выдранные в процессе разгона табачного дыма, провода.

- Шурик, мне звонил тот самый банкир. Нужно отвезти ему диск.

Программист замер, и посмотрел на меня долгим пронзительным  взглядом. Потом хихикнул, и ехидно произнес:

- С нашей резервной копией?

- Я, конечно, понимаю, что для тебя нет ничего дороже резервной копии, но ему нужен диск с его махинациями.

- Дорогая Танечка, - ласково произнес Шурик, одной рукой нахально обняв меня за талию, - на его махинациях записана наша резервная копия.

- Ты хочешь сказать, что я не смогу отдать ему его диск? А, может быть, вручить диск с резервной копией и он ничего не заметить?

-  Сисадмин скорее всего глотки всем банкирам мира перегрызет, чем отдаст ее кому-нибудь.

- Что же делать? Что делать? – в ужасе прошептала я.

- Банкир сказал, когда и где надо передать диск?

- Нет еще.

В третий раз за наш офисный пожар раздался звонок моего телефона.

- Да? -  по инерции ответила я.

- Это снова Бурятин. Забыл сказать, чтобы вы завтра к девяти ноль-ноль пришли в отделение и рассказали все подробнейшим образом.

- Да, - обреченно бросила я в трубку, в которой уже повисли гудки. 

«И этот – хам».

- Он? – спросил Шурик, снова раскуривая сигарету в неположенном месте и в неположенное время.

- Да нет, это из милиции. Просили прийти им все рассказать

- А разве ты им уже все не рассказала?

- Труп, с которым я целовалась, оказывается, был отравлен, а об этом я им ничего не рассказывала.

Шурик сильно закашлялся, поперхнувшись табачным дымом. Его кашель был забит возобновившимся  воем  сирены. И офис второй раз за полчаса окунулся в пучину предпожарного хаоса.

Программист снова бросился на помощь запаниковавшему сисадмину, а я осталась тет-а-тет с собственными мыслями.

«Я умру. Может быть, даже сегодня. А если это так, то я последней день в должности операционистки в нашем милом, уютном офисе. Три года, целых три года офис в моей жизни, а я в его жизни. Три года – это срок. Три года – это кожаная свадьба. И если бы у нас был с ним ребенок, он бы уже вовсю ходил и внятно говорил».

С тоской окинула взглядом желтоватые, шершавые стены кабинета, на которых запечатлелись многие события из жизни нашего офиса, которым я была свидетелем.

Вон там, в углу горизонтальная полоса. Она осталась от стула юриста. Когда-то в этом кабинете размещались юротдел и делопроизводитель, и мебель была расставлена по-другому. Валентин Михайлович, наш юрист, все время нервно крутился на стуле, когда обдумывал детали очередного договора. От спинки стула, постоянно находящейся в движении, образовалась горизонтальная потертость на стене.

А рядом, намертво приклеенное фото котенка. Настя,  помощница Валентина Михайловича, приклеила. Сколько раз она меня выручала. Настя теперь не работает. Сидит с ребенком. Вышла полтора года назад замуж за начальника маркетингового отдела. Вот мы отметили! Даже шеф тогда снизошел до караоке и во всю глотку распевал «Очи черные».

Кипу журналов, лежащих в углу, сослала сюда Света. В этот кабинет любят сбрасывать непонятные вещи. Света в нашей конторе – старожил, почти с самого основания компании работает.

Длинное коричневое полудужье на стене – последствие кровопролитной войны между Васей, сотрудником отдела маркетинга, и бывшим сисадмином. Вася плеснул в сисадмина чаем из кружки. И этот чай теперь будет смотреть со стены на Шурика до тех пор, пока он окончательно не заклеит его цветными стикерами с непонятными цифрами.

У Шурика светлая голова, он очень добрый и немного стеснительный. Пусть он пошляк и много курит – это ведь не делает его менее умным и добрым. А еще он романтичен и сентиментален. Подарил мне на Новый год такую милую статуэтку- ангела, очень похожего на меня.

Сейчас трогательная безделица стоит на моем рабочем столе, рядом с батареей кактусов и кактусят, которые, по мнению главбуха, должны защищать меня от вредных воздействий компьютера. На столе лежат мои бумаги, моя работа, которую я делаю в течение трех лет изо дня в день.

Главбух – мировая тетка. Так приятно попить чай в ее компании и посплетничать. Она всегда внимательно выслушает и даст дельный совет. Даже Светина болтовня ее никогда не напрягает.

Ха! Я бы, наверное, тоже много болтала на нервной почве, если бы рядом со мной стоял копир, ставший притчей во языцех в нашей офисной семье.

Копир известен своим строптивым нравом, постоянным зажевыванием бумаги и периодическим самовыключением, а также повторяющимеся попытками к суициду путем падения на пол. Сделать копию на нем – приравнивается к подвигу в локальном масштабе.

И я уже никогда не совершу этот подвиг. Никогда не увижу эти стены, своих коллег, никогда больше не попью чаю с главбухом. Не услышу пошлых Шуркиных шуточек. Никогда не узнаю, встретит ли Света своего принца на просторах всемирной паутины. Никогда больше не переступлю порог родного офиса.

Все это было передумано и прочувствовано буквально за минуту. В горле застрял сухой ком тоски, на глаза предательски навернулись слезы, а в голове громче пожарной сигнализации звенело слово «никогда».

И вдруг все стихло.

Глава 4

- Кто монтировал эту долбанную сигнализацию? Я убью их! – сисадмин вылетел из кабинета так же стремительно, как и ворвался в него. Шурик тоже куда-то испарился.

Всему офису стало окончательно ясно, что прогул, для оправдания которого не потребовался бы гений Шурика в написании объяснительных, отменяется. От полного разочарования в жизни офисных служащих спасала мысль, что пол рабочего дня уже пролетело, а, значит, сейчас должен быть обед, после которого еще пять перекуров, чаепитие и можно будет с чистой совестью собираться по домам.

Поглощенная унынием, а также внезапно возникшей мыслью «А откуда в моей сумочке взялся тот дурацкий диск?», я добралась до своего кабинета, то есть он не был совсем моим, нас в нем было много, и села за свой рабочий стол, мой целиком и полностью в отличие от кабинета.

И хотя все уже пребывали в предвкушение обеда, я только собиралась начать свой рабочий день. По привычке, носком туфли включила комп, и пока тот грузился,  пошла за традиционной чашкой кофе. Уютно устроившись в кресле, я первым делом полила все свои кактусы, из соусника, безропотно игравшего роль лейки.  Достав пудреницу, тщательнейшим образом изучила состояние своего макияжа, и, довольная увиденным в зеркальце, приступила к приветствию всех пребывавших в аське.

Обсудила свежие новости, посмеялась над парой приколов, узнала, где сейчас классная распродажа и почему Лена рассталась с Вадимом. Следующим этапом утреннего ритуала была проверка почты. Среди стандартного набора писем со знакомыми адресами, обнаружилось одно нестандартное с незнакомого адреса. Сразу же насторожила тема письма: «Инструкция для госпожи Журавлевой. Это не спам».

Содержание письма было еще более настораживающим:

«Уважаемая, госпожа Журавлева Татьяна С!

Как стало известно одному небезызвестному нам с Вами лицу, кое я не могу именовать по имени по известным нам с Вами причинам,  у Вас есть то, что принадлежит, указанному лицу, что Вы сами и сообщили тому лицу сегодня в приватной беседе с ним по телефону.  В связи с этим Вам необходимо привести то, что принадлежит известному нам лицу, этому самому лицу сегодня же.

Вы должны будете выйти из офиса ровно в 18.06 совершенно одна и дойти до угла дома № 6/4 по той же улице, на которой расположен и Ваш офис, и, не оглядываясь, дойти до метро, спуститься и доехать до станции Павелецкая.

Выйти из метро нужно к Павлецкому вокзалу и ждать, у третьего подъезда пока к Вам не подойдет высокий мужчина и не скажет пароль: «Диск у Вас». Вы должны ответить «У меня» и последовать за мужчиной, ни о чем его не расспрашивая.

Мужчина приведет Вас к известному нам с Вами лицу.

Если Вы обратитесь в правоохранительные или иные органы, то для Вас велика вероятность летального исхода.

А также велика вероятность летального исхода для лиц, поставленных в известность относительно указанной выше проблемы.

P.S. Оденьтесь потеплее.»

Когда Шурик дочитал распечатанное письмо, он посмотрел на меня и спросил, хотя его вопрос, больше напоминал мысль вслух:

- Интересно, сколько сейчас стоит билет в один конец до Новой Зеландии?

- Шурик! Как ты можешь?! Мне грозит смертельная опасность, а ты в отпуск собрался!

Программист обреченно покачал головой.

- Хорошо. Что-нибудь придумаю.

- Ты уж постарайся, придумай, пожалуйста. Вон какие гениальные объяснительные пишешь!

- Хорошо!

- Ты уж побыстрее придумай, а? Мне же вечером уже диск нести нужно, а на диске резервная копия, которую наш сисадмин никому не отдаст, сам мне же говорил.

- Иди и по-честному все ему расскажи, а я пока что-нибудь придумаю, на случай, если он тебе не поверит.

- Да, наверное, ты прав. Всегда надо говорить правду. Ну, я пойду?

- Иди.

- А если со мной что-нибудь случится?

Как же бы мне хотелось, чтобы сцена нашего прощания выглядела так:

«Побледнев от осознания того, что может меня потерять, Шурик бросился предо мной на колени и начал, задыхаясь от чувств, шептать страстным голосом:

- Татьяна Сергеевна (не Танечка, заметьте, а это вам, как говорит Шурик, не хер собачий),  как только я увидел ваше прекрасное лицо, ваши лучистые глаза, я влюбился в вас без памяти. С той секунды я потерял покой и сон, я ловил каждый ваш взгляд, я следовал за вами тенью. Но я не мог признаться Вам, такому чистому, такому светлому и прекрасному созданию в своей любви. Кто я такой? Жалкий червь, не достойный и вашего мизинца. О, ангел мой, я умру, если с вами что-то случиться. Выходите за меня замуж!

И тут я, элегантно сделав затяжку, небрежно брошу ему, не отрываясь от монитора компьютера:

- Понимаешь, Шурочка, я не могу сказать того же в твой адрес и мне прискорбно сообщать тебе это. Ты хороший парень, и любая девушка сочтет за счастье стать твоей супругой, но я не для тебя. Извини.

Как бы это было романтично! Но.»

- Я буду скучать по тебе, – ответил Шурик, не отрываясь от монитора.

- Я тоже, - грустно ответила я программисту и добавила,  - Хотя я могла бы рассказать этому банкиру, что ты знаешь о диске, и тогда бы ты разделил мой летальный исход. Но кто поверит наркоманке, целующейся в лифтах с трупами?

- Танечка?! – Шурик чуть не свалился со стула, - Это что? Сарказм? Самоирония? Ты начала язвить?

- Шурик, возможно, это последний день работы в этом офисе. Возможно, сегодня я умру, и нет смысла дольше притворятся дурой. Спасибо тебе, Шурик, ты был  хорошим товарищем, и любая девушка сочтет за счастье стать твоей супругой, но я не для тебя. Извини.

И я гордо удалилась дожидаться своей участи в свой кабинет, то есть он не был совсем моим, нас в нем было много, а ошарашенный Шурик так и остался сидеть, выпучив глаза. Остаток дня прошел в волнении. Десятки раз мысленно проговаривала историю о диске, пожаре, резервной копии и Шурике. Как-то не клеилась в голове история, да и вообще, воображение рисовало жуткие картины пыток: подземелье, дыбу, выдирание ногтей (зря маникюр вчера делала), утюги, ванная с мышами и крысками.

Ровно в 18:06 я вышла из офиса. С Шуриком не попрощалась – пусть потом рыдает над моим бездыханным телом и выдирает себе волосы. Так ему и надо, черствый, жестокий, неблагодарный! Далее, все шло как и было написано в инструкции. На Павелецкой меня встретил высокий мужчина, в светло-сером костюм и плаще, с довольно суровым выражением на нескладном лице,  и привел в огромное офисное здание с гигантской золотой вывеской над входом: «Трасткредитинвесткапиталбанк».

Действие восьми таблеток валерьянки и 20 капель валокордина как-то внезапно развеялось, когда я оказалась в просторном зеркальном лифте. Со стен на меня смотрела девушка, о ужас, с блестящим носом и наполовину стертой помадой. Как же так? Я умру некрасивой?! И достать пудреницу и помаду я не могла – вдруг подумают, что за пистолетом полезла, хоть и проверили на входе.

Радовала во всем этом два обстоятельства: лифт ехал наверх, а не вниз, в подвал, как следовало того ожидать (возможно, обойдется без крысок), и высокий мужчина не лез целоваться, а лифт и не думал застревать. В тот момент, когда дверь лифта открывалась, я внезапно сообразила, что у меня начисто вылетело из головы вполне сносное, зазубренное объяснение отсутствия диска при мне. Меня провели сквозь огромную приемную, которую сторожила секретарша, своим видом напоминающая картинку из Плейбоя, и ввели в огромный кабинет. Таких кабинетов я раньше никогда не видела! Я даже не сразу заметила маленького пухлого мужчину в летах, сидящего  за  огромным столом.

- Вот это Журавлева Татьяна С., шеф! Как вы и просили, - сказал мой сопровождающий и кивнул мне на стул, стоящий рядом со столом шефа.

Мне было совсем не страшно, я для себя строго решила умереть  - назло Шурику! Только чуть-чуть тряслись коленки и вспотели ладошки. К тому же я  ни в чем не виновата: это Шурик забыл достать диск из компа, а сисадмин на него записал нашу резервную копию. 
- Оставьте нас, Максим Бедросович.

И высокий мужчина ушел.

- Диск при вас? – спросил шеф. То есть не мой шеф, а шеф этого, как его, Бедросовича.

- Нет.

- Почему?

- Наш сисадмин его не отдает.

- Как не отдает?

- Понимаете, сисадмин никому не отдает резервную копию.

- Мне нужен мой диск, а не чья-то резервная копия.

- Понимаете, Шурик закурил прямо в кабинете, забыв надеть презерватив.

- Что сделать?

- Надеть презерватив. И тогда у нас случился пожар, то есть не пожар, пожара не было.

- Зачем презерватив? Какой пожар?

- Презерватив нужен, чтобы не было пожара, когда куришь.

- Какая связь между презервативами и сигаретами?

- Понимаете, презервативы мы надеваем только 23 февраля и 8 марта, а сегодня не 23 февраля и не 8 марта, поэтому Шурик не надел презерватив, но закурил. И тогда она заработала! А если надеть презерватив, она работать не будет.

- Кто?

- Пожарная сигнализация! А потом.

- Так. Стоп!

Шеф, (то есть не мой шеф, а этого, как его?) попросил секретаршу по коммуникатору принести ему кофе с коньяком и спросил меня:

- Вы что-нибудь будете? Чай? Кофе? Воду? Сок?

- Э-э-э-э. Кофе! Я пью только кофе.

Пока не принесли кофе, в кабинете царило молчание, и мне ничего не оставалось делать, как разглядывать окружающую обстановку. Больше всего мне понравился большой аквариум с милыми рыбками.

- Ой, какие хорошенькие! А как они называются?

- Пираньи, - сухо ответил шеф, то есть не мой шеф. ну, вы поняли чей?

Наконец принесли кофе, и шеф, то есть., в общем, шеф, отхлебнув кофе, продолжил.

- Давайте по-другому, откуда вы знаете нашего программиста Смирнова?

- Я знаю только программиста Шурика, а он не Смирнов, а очень даже Безоглядов. А Смирнова я не знаю.

- Вы не знаете Смирнова? Тогда почему вы целовались с ним  вчера в лифте?

Я только отхлебнула кофе, и в этот самый момент до меня дошло, что Смирнов это тот самый симпатичный молодой человек, с которым я целовалась в лифте, когда он умер. Какой ужас! Я целовалась с программистом. С программистом! Я не могла целоваться с программистом. Нет! Я не целуюсь с программистами!! Никогда! Как низко я пала. Тут до меня дошла еще одна страшная вещь: как сказал милиционер, этого Смирнова отравили, а, значит, могут отравить и меня.

Глоток кофе, еще не успевший попасть мне в желудок, фонтаном вылетел из моего рта прямо на  идеальную полировку шефова стола. Стало очень неловко. И достав из сумочки бумажные платочки, я начала неуклюже вытирать кофейные лужи.

- Извините! Я нечаянно! Просто это. у меня . как ее. Аллергия! Да! Аллергия на кофе! Всегда, когда пью его, так происходит.

- Оставьте! – раздраженно сказал шеф, - Откуда вы знаете Смирнова?

- Я познакомилась с ним на вечеринке, а потом он умер в лифте.

- Когда он вам передал диск?

- Он мне не передавал диск!

- Тогда откуда у вас диск?

- Из сумочки.

- Чьей?

- Моей.

- А как он попал в вашу сумочку?

- Не знаю.

- Хорошо, допустим, он вам его подложил. Тогда объясните еще раз и по порядку, почему вы не взяли с собой диск?

Какой же непонятливый шеф, ужас!

- Я же вам уже объяснила. Сисадмин его не отдает. Я просила, но он не отдает.

- Почему он не отдает?

- Он скорее убьет, чем отдаст кому-нибудь нашу резервную копию.

- Не нужна мне ваша резервная копия. Мне нужен мой диск!

- Так резервная копия на вашем диске!

- Как ваша резервная копия оказалась на моем диске?

- Понимаете, Шурик закурил, хоть сегодня и не 23 февраля, и даже не 8 марта, и забыл надеть презерватив, как мы это обычно делаем на праздники.

- Вы что? Презервативами только по праздникам пользуетесь?

- Ну, да! А вы разве нет? – удивилась я, а шеф потерял каменное выражение лица и тихо произнес:

- Я вообще презервативами не пользуюсь.

- А как же у вас тогда сигнализация не срабатывает?

Шеф вскочил и отошел в сторону.

- Какая сигнализация? – практически проорал он.

- Пожарная! – с той же громкостью выкрикнула я в ответ.

- Объясните! Немедленно!

- Какой же вы непонятливый! Что тут сложного? Нужно надевать презервативы, когда хочешь закурить в кабинете, чтобы не сработала пожарная сигнализация! Это же просто, как дважды два!

Шеф вытер пот со лба, нервно зачерпнул кофейной чашкой воду из аквариума, отпил и вернулся на свое место.

- Хорошо! Оставим в покое презервативы, курево и праздники. Давайте дальше!

- Ну, так вот! Сработала сигнализация, как я вам уже объясняла, из-за того, что Шурик забыл надеть презерватив.

Шеф быстро ходить из стороны в сторону по кабинету.  Я не на шутку испугалась, мало ли что может сделать ненормальный со мной? Уже почему-то не хотелось умирать, даже назло Шурику.

- Ну, вы не волнуйтесь так! Попейте водички. А хотите, я вам валерьянку дам? Хотите?

- Ничего я не хочу! Я только хочу знать, как ваша резервная копия оказалась на моем диске?

- Не нервничайте! Это вредно для сердца, особенно в вашем возрасте!

Бедненький! Ему же к доктору надо, а он, наверное, работает круглые сутки и времени нету, чтобы медицинское обследование пройти.

- Присядьте, а я все объясню.

Шеф, глядя на меня с опаской, присел на край своего кресла.

- Сработала сигнализация, и в офисе решили, что начался пожар. Все засуетились, забегали. Ворвался наш сисадмин и записал резервную копию на ваш диск.

- Почему он записал ее на мой диск? – умоляющим тоном пролепетал шеф.

- Диск стоял в приводе, а сисадмин не посмотрел и записал прямо на него.

- Зачем вы поставили мой диск в привод?

- Понимаете, Шурик написал мне объяснительную, потому что я опоздала сегодня на работу, а писать объяснительные я не умею.. Так вот, Шурик написал и попросил меня дать диск, чтобы сбросить объяснительную на него и чтобы я могла ее распечатать. А в сумочке у меня оказался только ваш диск, и я дала его Шурику.

- Зачем же вы дали мой диск Шурику?

- Я не знала, что это ваш диск. Если бы знала, я бы его Шурику не дала. Я думала это пустой диск.

- И что?

- Я дала его Шурику, но тут случился пожар, то есть не пожар, а Шурик закурил в кабинете, не надев презерватив на датчик, и тут сработала сигнализация. Тогда все решили, что случился пожар. Сисадмин тоже (он же не знал, что Шурик курит, не надев презерватив). Поэтому сисадмин решил записать резервную копию, а так, как он был очень взволнован, он не посмотрел, что в приводе ваш диск, и записал нашу резервную копию прямо на него. Понятно?

- Кажется да. А какие датчики вы имели ввиду? – устало спросил шеф, допивая из чашки аквариумную воду.

- Какие-какие! Я вам уже полчаса объясняю: если на датчики дыма не надеть презерватив, то когда куришь прямо в кабинете, может сработать пожарная сигнализация.

Шеф застонал и уронил голову на стол:

- Уходите! Умоляю вас! У-хо-ди-те! – и махнул в сторону двери.

Я решила быстренько уйти, потому что уже окончательно передумала умирать. Отомщу Шурику как-нибудь по-другому.

Tweet