Крейцер

Крейцер не совсем еврей, а если и еврей, то странный какой-то. Ну, скажите на милость, какой нормальный человек после мединститута, имея в кармане красный диплом, поедет в деревенскую амбулаторию? Притом, что ему предлагают место в городской клинике, да ещё с такой фамилией!

Гюнтер Самуилович, - с подобными координатами лучше вообще не жить, и тем более еврею, однако папа нашего Крейцера был человеком весёлым, и, называя сына таким замечательным именем, меньше всего думал о холокосте, Освенциме и прочих вехах в судьбе еврейского народа.

Утро нашего Гюнтера начинается с зарядки, невзирая на сезон, Крейцер выполняет комплекс упражнений, затем пробежка до Паленьки и обратно, и обязательное обливание холодной водой. Первое время селяне пробовали смеяться, однако доктор не повёлся, продолжая свои самоистязания. Люди ещё некоторое время крутили пальцами у виска, посмеивались, и привыкли.

А когда Крейцеру пришлось принимать тяжёлые роды у председателевой дочки, Татьянки, в ходе которых девка потеряла много крови, Гюнтер Самуилович и вовсе удивил обчество. Взяв анализ, он сделал прямое переливание крови из себя в Татьянку. Причём когда через три часа приехала скорая из города, Крейцер уже синел, однако мужественно встретил коллег и на подгибающихся ногах проводил носилки с роженицей и вновь прибывшего человечка до кареты неимоверно скорой помощи.

История эта имела неожиданное продолжение. Сам председатель, вышеназванная дочь и отец ребятёнка на семейном совете решили увековечить подвиг фельдшера, и ребёнок был назван в его честь. Нет, не пугайтесь! Русский человек не настолько лоялен, как может показаться, и по сему за Гюнтера даже не думали. Мальчишку решено было назвать Самуилом, тем паче, что Маршака ещё никто не отменял. Так в российской глухомани появился Сэм, или Сэмка. А чему вы удивляетесь? Вон говорят, есть же имя Барак, и ничего, живёт себе человечишко, пукает вонько, солнышку радуется, хмм…

Работа Крейцера на первый взгляд проста, и не требует каких-то особенных, запредельных знаний. Чего проще, казалось бы, намазать зелёнкой чью-то рану, прописать подхватившему ОРЗ парацетамол, мёд с малиной, да постельный режим. В более серьёзных случаях и вообще заморачиваться нет смысла. Тупо вызвать скорую помощь из города и препроводить хворого на носилки. Ан не тут-то было.
И если вспомнить с какой скоростью передвигается российская скорая помощь, вспомнить те же Сэмкины роды, помножить всё это на протяжённость и качество Российских дорог, то становится понятным, - фельдшер в деревне полубог, как минимум.

Сегодня у Крейцера выдался не самый лучший день в жизни. Началось с того, что припёрлась сельская побирушка Матрена Раскатова, и коротенько, минут на сорок поведала доктору о своих хворях. Получив рецепты и устные наставления, старуха откланялась, и её место тут же заняла вредная баба Микрюкова.
- Вы доктор не пужайтесь, но у меня рак, - замечательное вступление, вы не находите?
- А с чего вы уважаемая решили, что у вас рак? – Крейцер профессионально удавил в себе рвавшийся наружу смех.
- Так ведь от еды отказываюсь, худею, с лица вся сбледнула, - старуха собрала губы в жемок и горестно вздохнула.
Крейцер внимательно посмотрел на семь пудов мяса, еле умещавшихся на штатном стуле, усмехнулся про себя и начал выписывать направление на флюорографию, прекрасно сознавая, что спорить бессмысленно.

Потом были мамаши с детьми. Всё заурядное, такое как растяжение голеностопа, содранное колено, чирей на заднице итд. Каждому Крейцер нашёл доброе слово, каплю зелёнки или тампон с мазью Вишневского. Кульминацией незадавшегося дня был визит ещё не старой бабы, Алёны Водопьяновой, пришедшей ни много, ни мало, провериться в плане гинекологии.

Нет, Крейцер, конечно же, врач, для того он и учился шесть лет, именно для этого он посещал морги, и проходил практику в роддоме номер один. Но всему есть предел. Конечно, в экстренных случаях он просто обязан делать всё, но здесь экстренности не предполагалось. А Водопьянова нисколько не сомневаясь в своей правоте, легла на кушетку, подняла подол так, что стали видны её дремучие, как джунгли Таиланда подмышки, и расшоперила ноги.

В этом месте нервы Крейцера сдали, и он сказал Водопьяновой много разных слов. Если опустить медицинские термины и русский фольклор, то в основном это были междометия и союзы. Ничего не понявшая Водопьянова, со шлепком сдвинула свои необъятные как закрома Родины буфера, и со скоростью торпедного катера ретировалась. Лишь под окном опомнилась баба, и уже оттуда крикнула, визгливо и насмешливо: - Что врач, струсил?! Оно и понятно, в моргах такой красоты не увидишь…

Много сельских дам, подкатывало к нашему Крейцеру. Ну а что? Черняв, с кудрявыми волосами, огненными цыганистыми глазищами, Мессинг какой-то, право слово. Но, сердце Мессинга-Крейцера уже давно и безвозвратно было утрачено. Была у него пассия, но к великому сожалению, девица даже не подозревала о любви фельдшера, а сам он в силу природной робости объясниться, не смел.

Учительша

У Валерии Ильинишны, поселковой учительши, личная жизнь не заладилась ещё в юности. Когда ей было семнадцать, познакомилась она на соревнованиях по дзюдо с красивым парнем. Затем они встречались, дружили красиво и трепетно. А потом пришла пора Алёше служить в армии. И где-то в Горно-Бадахшанском АО, то ли в Нарыне, то ли ещё где, он пал в стычке с басурманами, шедшими с сопредельной стороны.
Долго горевала юная Валера, да слезами того, что было, не воротишь. Дальше был пединститут с его стройотрядами, Эдуард, красавец и жуир. Потом самоаборт и бесплодие до века.

В подобной ситуации каждая женщина ведёт себя по-своему. Одна, озлобившись на весь белый свет, в особенности на мужиков, - заводит себе маленькую вонькую собачку и живёт грымзой. Все сволочи, мир бардак, президенты и генсеки уроды, космонавты вредители небо протыкают итд. Так грымзой и помирает. Другая же, не выполнив женской программы-минимум, но всей душой жаждущая материнства, обманывает себя племянниками и соседскими детишками. Так случилось и с Валерой, Валерией Ильинишной.

Её маленький домик почти всегда звенел детскими голосами, в остальное же время Валерия Ильинишна дневала, а то и ночевала в школе. Вот и сегодня пришлось задержаться.
- Ты мне Слава скажи честно, синяки отец поставил? – учительница уже минут десять допрашивала второклашку Пузырёва, но тот замкнулся, зыркал исподлобья и молчал.
- Пойми чудак, никто на свете не имеет права избивать живого человека…
- А мёртвого можно? – неожиданно спросил Славка.
Учительница смешалась от странного вопроса, а Славка продолжил мысль: - Когда батька подохнет от водки, я его ногой пну, прямо в башку…

Через пять минут выяснилось, что стабильно раз в неделю, а именно в пятницу, отец Пузырёв напивался скотски, гонял по всей избе мать, и бил Славку, чем ни попадя. Мать, женщина набожная и смирная, помалкивала. Соседкам ничего не докладывала, а синяки и царапки объясняла то худым крылечком, то кривыми ногами. Отшучивалась, стало быть. Бабы понимали многое, но живущие в деревне, не понаслышке ведали, что есть глава семьи. 

Валерия Ильинишна не мешкая, позвонила участковому, вернее участковой, лейтенанту Марине Донцовой, но той не оказалось дома, а мама её сказала, что дочь будет только к понедельнику. Учительша подумала, прикинула что-то в голове и решительно хлопнула Славку ладонью по плечу: - Ну, пойдём герой, провожу тебя до дому, сегодня у нас аккурат пятница. Авось подберу для твоего батьки доходчивые слова.

Через десять минут, решительно настроенная Валерия, а с ней ужасно трусящий Славка, подходили к искомому дому. Счастье улыбнулось учительнице, Пузырёв старший был дома. Мало того, он сидел на лавке перед калиткой, пьяный и с балалайкой.
Завидев сына, Пузырёв радостно вскрикнул: - А вот и наше гавно из школы возвернулось! Свет очей наших! Иди сюды пащенок, ты, где был сучий выблядок?!
И только сейчас дебошир заметил учительницу. Заметил и тут же изменил тон: - Славонька, иди скорей снедать, там мамка расстаралась за-ради пятницы, пирожки постряпала. Ой! Валерия Ильинишна! Как же я рад-то!

Славка испуганно сжался, а Валерия Ильинишна выйдя вперёд, заслонила его от пьяных очей грозного родителя и спросила в лоб: - Здравствуйте гражданин Пузырёв! А скажите мне, пожалуйста, на каком основании вы избиваете своего сына и свою жену? Может быть это право сильного? Или же это право тупого и зарвавшегося быдла, коим вы, безусловно, являетесь?

Пузырёв старший похлопал глазами, пару раз громко втянул воздух раззявленной глоткой и только тут нашёлся: - Ты бы соплюха со мной так не разговаривала и в дела мои семейные не лезла со своими глобусами-шмобусами, а то ведь враз укорочу…
Валерия Ильинишна на миг почувствовала себя той самой Валеркой-егозой, молодой и отчаянной. Которая могла дать укорот любому хаму, да и на татами стоила не дёшево.

- Так вот любезнейший мистер Пузырёв, говорю вам один раз. Первый, он же и последний. Если я, ещё хотя бы раз увижу у вашего сына синяки, даже если он сам упадёт. Если я хотя бы один единый раз прознаю, что вы избиваете свою жену, - заказывайте себе инвалидное кресло, поскольку ноги вам служить уже не будут. Я понятно выразилась?

Славка уже давно сбежал, и, спрятавшись в сарайке, следил оттуда с замирающим сердцем за разворачивающейся трагедией. Ему было безумно жаль молодую и отчаянную училку-дурочку.
Пузырёв же старший, наконец пришедший в себя после слов педагогини, воровато оглядел улицу. Тишина. Скрипнув лавкой, он поднялся во весь свой немалый рост и нагло ухмыльнувшись, пошёл на Валерию: - Вот и всё сучара крашеная, отпизделась ты на этом свете. Щас я тебя калечить буду. А скажешь кому, приду ночью, надругаюсь в задницу и удавлю…

Его рука потянулась к волосам застывшей в какой-то нелепой позе учительницы, вот она, рука, уже схватила те самые волосы. Вернее почти схватила. Дальнейшее навсегда убедило алкаша и домашнего хулигана, что с неизвестностью лучше всего не связываться. А последующий больничный, он провёл за книгами и размышлениями о человеке и человечности, как качестве.

Валера перехватила надвигающуюся руку за запястье, рывком с поворотом корпуса отвела её в сторону и зажатой в правой руке хрестоматией, как литовкой, резко ударила Пузырёва в горло. Мужик хрюкнул и грузно завалился назад себя. Минуту он пребывал в ступоре, к тому же травмированное горло не пропускало кислород в лёгкие. Но, колхозного мужика, выросшего в драке, не так-то просто взять, и он встал.

Валера, не дожидаясь повторной атаки, вынула из кармашка газовый баллончик с перцовкой и аккуратно, как из краскопульта покрыла морду хулигана в несколько слоёв красной жидкостью. Затем туфлёй-лодочкой, ох уж эти мне лодочки, с размаху заехала Пузырёву в развилку. Вы скажете, - мол, деревня и лодочки? А женщине везде хочется быть женщиной, пусть даже на фоне коровников. Чё не так?!
Пузырёв-старший постоял мгновение, сделал ртом «упсс» и с размаху грянулся мордой в родную землю. 

Валерия Ильинишна отшагнула назад и, глядя на поверженного, громко орущего и скоблящего пальцами обожженные глаза Пузырёва, сказала: - Запомни раз и навсегда скот! Этих людей, твою жену и твоего сына, я беру под личную опёку. Если ещё хотя бы раз в жизни ты поднимешь на них руку, милицию не жди, я успею первая. Просто сразу отползай в сторону кладбища. Усёк животное?!
Нянчащий разбитые яйца Пузырёв, торопливо потряс башкой, и учительница, погрозив ему пальцем, развернулась и пошла к своему дому.

Вечером следующего дня, она проверяла тетради. Рядышком сидел зачастивший последнее время Крейцер. Это был диктант, - класс, в котором учился Славка Пузырёв. Среди тетрадей лежал смятый клочок промокашки, на которой неровными каракулями было написано: Валерея Ельинична, я ваз очень очен люблю, вы самоя кросивая и чёткая учитильнеца в мири! – и подпись, - Ананим.

продолжение следует

Tweet