Этот ресурс создан для настоящих падонков. Те, кому не нравятся слова ХУЙ и ПИЗДА, могут идти нахуй. Остальные пруцца!

Неси меня, олень…

  1. Смотри·слушай
  2. Мир, как мы его видим
  3. Неси меня, олень…
Полный чукотский словарь состоит из семисот слов.
Четырнадцать из них обозначают снег в различных агрегатных состояниях.
Среднестатистический житель Чукотки знает до 350-400 слов родного языка, однако в повседневном общении легко обходится 150-200-ми.
Любые смысловые лакуны в разговорной речи заполняются универсальным, перенятым из русского словом-паразитом «однако», которое произносится как «оннако» - в силу некоторых особенностей северно-монголоидного речевого аппарата сочетание «-дн-» для чукчей труДНопроизносимо.
Речевые конструкции чукчей столь же труднопроизносимы для всех прочих этнических групп. Даже просто понять чукчу, говорящего на родном языке, способны немногие: канадские алеуты, дальневосточные айны, ныне почти вымершие ханты, манси и… и все.
Однако, волей насмешницы-Фортуны, единственным в мире знатоком и носителем полного чукотского словаря суждено было стать негру – уроженцу Гвинеи-Бисау Бодруму Криму, которого московские «братки» 90-х, каждый раз перед тем как побить, дразнили Борей Криминальным.
Судьбу Бодрума можно было бы назвать чередой взлетов и падений. Родившись вторым, младшим сыном довольно-таки знатного вождя, в детстве он знал лишь заботу и ласку своих двадцати с лишним мамок, а когда их племя совершало набеги – всегда победоносные – на соседей, получал из рук отца лакомые кусочки сердец самых жирных врагов племени.
Потом в их края пришла цивилизация, да не одна, а сразу две – восточная и западная. Отец выбрал коммунизм, за что получил автомобиль «Москвич-407» и пять очень приличных костюмов фабрики «Большевик». Четыре с половиной костюма скоро съели термиты: вождь по торжественным дням надевал лишь верхнюю половину синего костюма. Он любил этот пиджак за то, что на правом лацкане его была красивая железная звезда. А в петлице левого лацкана удобно было крепить костяной чехол для пениса…
Зато оба сына вождя, тем временем, успешно начали осваивать тонкости арифметики, великого и могучего языка, придворного протокола, а также иные науки – в школе при Дипкорпусе МГИМО в Москве.
Оба уже довольно уверенно находили на глобусе родную Гвинею-Бисау, когда Советский Союз в одночасье свернулся в трубочку. Школа закрылась. Братьев хотели было спешно депортировать на родину, но выяснилось, что сделать это нельзя: в Гвинее-Бисау расстановка сил тоже успела измениться. И вожди соседних племен, некогда избравшие служение звездно-полосатому тельцу, ныне единодушно доедали вождя-коммуниста – вместе со всеми сестричками Жоакима и Бодрума, с их двадцатью мамками, синим пиджаком, звездой Героя Соцтруда и чехлом для пениса. Ехать было некуда.
В последнем пароксизме дружбы народов братьям успели дать российское гражданство и выделить комнатенку в рассыпающейся общаге под Капотней. А затем утонченных, энглизированных, в одночасье ставших ненужными негритят ссыпали в обычную школу-районку, где и состоялось их знакомство с настоящими русскими. В кратком и жестком опыте родилось знание: драться с русскими можно, но – только вдвоем, и только включив на полную мощность генетически заложенную в африканца свирепость. Особо помогло откусывание пальцев – невдолге от братьев все же отстали.
Но – недолго длилось и это сиротское счастье… Жоаким, старше на пять лет, окончил школу и удачно пристроился стриптизером в ночной клуб. Вскоре он уже состоял любовником пожилой, близкой к власти дамы, стал дорожить внешностью, носить костюмы и, хотя и делился с младшим частичками благосостояния, в задрипанной капотненской общаге появлялся все реже.
Русская действительность 90-х вновь легла на плечи Бодрума всей тяжестью, и разделить эту ношу было не с кем. Единственным подспорьем были заработки на рынке, на подхвате у молодого рыжего коммерсанта Ромы Абрамовича. Тот оценил открывшиеся у Бо способности к иностранным языкам – и юный африканец ночами просиживал в коммерческой палатке, переводя на русский бесчисленные спецификации, инструкции пользователя, ярлыки и ТО. Однако, заработанного с трудом хватало на дорожающую каждый день еду. Что до вещей, надеяться оставалось тоже только на Рому: время от времени он дарил Бо какие-нибудь плохо проваренные джинсы, или куртку с рукавами разной от рождения длины.
Еще год, два такого межеумочного, с бессонными ночами и плетущимися в полузабытье днями, существования – и директриса районки, вызвав Бо к себе в кабинет, сообщила, что хотя и понимает его желание спать на уроках после непонятных ночных приключений, но – отнюдь не разделяет его. А следовательно, о девятом классе не стоит даже и мечтать.
Неделю спустя, точно сговорившись со школой (возможно, так оно и было), свеже-излупленного на крыльце общаги Бо пригласил к себе комендант. Брезгливо косясь на ссадины и распухшие губы, из которых еще сочилось,  без толку крутя в руках пачку безумно дорогого, ароматного, неуместного в здешних интерьерах «Данхилла-100» с золотым ободком, комендант заявил примерно следующее. Такая энергичная (раз хватает сил на драки) и ученая (восемь классов, как положено) обезьянка в современной России должна сама обеспечивать себя жильем. Ну, в смысле – вместо того, чтоб занимать рассчитанную на двоих комнату («вот брат у тебя – молодец, сам за ум взялся!»), в очередь на которую уже выстроились жаждущие знаний обезьянки из других братских африканских стран. И пусть уважаемого Бодрума не смущает (перебил комендант открывшего было рот парня), что все прочие комнаты давно уже занимают вполне себе взрослые таджики, узбеки, молдаване, а то и вовсе бочки с лакокрасочной продукцией – это совершенно не его обезьянье дело! По закону я мог бы тебя выставить в 72 часа. Я же, по-человечески, даю – месяц. Вопросы есть?
Напоследок и босс Рома, посерьезнев благодушным обычно лицом, уточнил: работать по ночам в коммерческой палатке и спать в ней, жить в ней – суть две принципиально разные вещи. Вторая из которых крайне не одобряется милицией. И уж к слову: у него, босса Ромы, давно вызрели иные, не связанные с палатками, «варёнками» и прочим диким рынком планы. Так что – момент назрел, скажем так, с обеих сторон… извиняй, Бодрый, но…
Для очистки совести Бо позвонил брату. Просвещенный Жоаким давно уже не вертел задницей в ночном клубе, но свою околовластную бабку не бросил – напротив, дожимал из нее последние соки, понуждал использовать старые связи, создавал некие ячейки, клубы, вступал в партии – словом, широко жил общественной жизнью, а собирался жить еще ширше. Где-то через полгода, по планам, у него должен был появиться персональный автомобиль. В принципе, он мог бы пригласить брата шофером, но…
С легким сердцем послав Жо в самый глубокий чехол для пениса, Бо повесил трубку телефона-автомата, вышел из будки и огляделся. Разгоралась зеленая зима – на дворе стояли первые дни мая. Дорога перед молодым и крепким, злым на весь мир африканцем оставалась одна – в ганмены. Благо, в те годы соответствующие вакансии в любой структуре освобождались регулярно.
Последующие десять лет можно и не описывать – они довольно типичны. Хотя, с учетом цвета кожи героя – можно и описать, но очень вкратце.
Долгая и унизительная борьба черного, как кирзач, негра с пистолетом – за право считаться полноценным русским гангстером (впоследствии частично отраженная в к/ф «Жмурки»). И, в отличие от к/ф – победа в этой борьбе.
Пришедшая в голову новому боссу Бо мысль о том, что пушечного мяса у него хоть отбавляй, в то время как истинно русский гангстер, внешне почти неотличимый от колумбийца, вдобавок безукоризненно владеющий тремя иностранными языками – товар, в сущности, штучный. Достойный сыграть в мафиозной иерархии особую, нетривиальную роль и функцию.
Первые командировки в Колумбию.
Первое использование задницы не по прямому назначению.
Первые нормальные деньги, первые житейские слабости, среди которых – неизбежно! – и свой собственный товар.
Зависимость, и, параллельно с ней – стремление к независимости, желание покинуть структуру и начать работать на себя.
Первая – она же последняя – попытка «кинуть» мафию на партию товара.
Погони, стрельба, схроны, тяжелый неизбежный выбор: принять ли смерть от рук бывших «своих»? Или – тюремный срок от легальной власти плюс, бонусом – жестокую ломку от матери природы? Сделанный выбор…
Тюрьма. Ломка. Непрекращающиеся драки с сокамерниками, теперь уже – за право использовать свою задницу только лишь богоданным образом.
Понимание – этому не будет конца. Это не школа. Здесь никто не прикроет спину, не постоит на атасе, пока ты спишь. Это не волчата – озверевшие волки, изнывающие от тоски и однообразия, которым охота развлечься, охота сладенького. Шоколадку… И – побег, спонтанный, непродуманный, обреченный – может быть, потому только и удавшийся.
Холод. Голод. Забытье. И так – по кругу, и все больше в этом круге забытья – такого желанного и такого недопустимого…
Тепло. Голоса. Лица. Люди. Странные, косоглазые, в шкурах – да какая разница, если они не хотят ему зла, если делают добро?! Теплое питье. И снова забытье – теперь спокойное и блаженное.
Новая жизнь. Странная жизнь – китовое мясо вместо еды, ягель вместо фруктов, шкуры вместо одежды, рыбалка вместо работы, жир нерпы – вместо мыла, шампуня, пены для бритья… да и душа тоже. И вместо любых лекарств – заодно. И для смазки лыж – он же.
Осознание того, что бывает температура -56С, что это – мгновенная смерть. И разглядывание изнанки чума – как единственное времяпрепровождение практически в любую погоду и время суток. И, как альтернатива подкрадывающемуся отупению – изучение нового чужого языка.
И, когда уже многое стал понимать, неплохо говорить сам – шум, гам, толпа гостей, за руки тянут и говорят, ради особого случая, по-русски:
- Пойдем, однако, друг! Хозяин наш приехал, давно не приезжал! Знакомиться хочет, говорит – что за черный человек тут поселился, однако?
Ушло сердце в пятки… нашли-таки! Выследили. Почти шепотом:
- Что за хозяин, должность у него какая? Как зовут?
- Губернатор наш, однако! Должность у него Абрамович, а зовут Романом Аркадьевичем. Хороший человек. Добрый!
- Рыжеватый такой, невысокий?
- Рыжеватый, однако. Высо-окий! Как скала. Высоко сидит. Как Солнце летом в небе высоко ходит – вот такой рыжеватый человек, а к нам прилетел, однако! Хозяин. Очень высокий, однако, из самой Москвы прилетел.
…С этого дня в жизни Бодрума началась светлая полоса. Опознание состоялось и прошло успешно, возвращение – принято радушно, таланты и умения Бо (возможно, те же самые, что некогда впечатлили и мафию, а может – и нет) были сочтены – посреди дикой и безграмотной тундры – востребованными, а прошлые грешки – по контрасту с масштабами той же тундры – признаны ничтожными и подлежащими забвению.
В дверь губернатора он вошел никем. А вышел персональным помощником, с новенькими документами на имя Бориса Христофоровича Гвинейцева, личным кабинетом и спутниковым интернетом. И даже – с правом нанять секретаршу из местного населения, с жалованьем согласно сетке тарифов.
Конечно, он предпочел бы помогать Боссу в другом регионе, с климатом потеплее. Но он знал, что никогда не заикнется об этом. В Анадыре ходили слухи, что Роман Аркадьевич дает любому своему помощнику право не справиться с любым из своих поручений, но – не более одного раза. Ни подтвердить, ни опровергнуть эти слухи было некому.
Так что, по-видимому, они были правдой.
                                      * * *
Борис Христофорович ткнул пальцем в селектор, и голосом чуть более заискивающим, чем следовало с секретаршей, попросило:
- Машенька, чайку твоего волшебного еще чашечку… сделаешь? Нет, один кусочек все ж положи. И начальникам отделов, не сочти за труд, напомни еще раз – в шестнадцать ноль-ноль ко мне. Да, мозговой штурм. И ты тоже, обязательно. Ну и что, что не начальник… подожди, однако, сделаем мы тебя начальницей – над всеми начальниками главной! Да. И чай не забудь!
Бывший Бо откинулся в кресле, похрустел суставами, тронул пальцами виски и сморщился. В последнее время его замучили мигрени.
От мигреней неплохо помогали Машкины чаи – собранные из дюжины целебных травок тундры, заваренные в особом медном чайнике – строго в тот момент, когда вода «бьет белым ключом». И сама Машка была поистине незаменимой сотрудницей. Дочь шамана и «забытой» здесь поварихи с русского китобоя, она была куда миловиднее и светлокожей, чем дочери коренных хозяев  этих мест. Она умела носить туфли на шпильке, принимать и отправлять факсы и пользоваться биде – таланты для Чукотки редчайшие. Она, особо не капризничая, утоляла приступы любовной страсти Бо, так и не заставившего себя пользоваться для этих целей якутками. Наконец, проработав некоторое время секретаршей в гормилиции, она пропустила через свои руки немало ориентировок по побегам заключенных – и, видимо, знала или догадывалась, откуда в их края свалился столь редкий тропический фрукт, как Борис Христофорович. Бо Машку обожал и слегка побаивался.
Машка объявилась в кабинете в 15-50. Пока Бо размешивал свой заповедный кусочек сахару (которого к этому чаю, вообще-то, не полагалось, но для шефа делалось исключение), секретарша умело и быстро сделала шефу массаж шеи и плеч, смазала бальзамом ноющие виски, поправила воротничок  сорочки и в несколько универсальных движения навела порядок на столе.
- Приглашать?
Бо глянул на часы – было 15:57. Отхлебнул чаю, вздохнул:
- Приглашай, хуле там…
В 16:00 «начальники отделов» уже сидели вокруг стола Бориса Христофоровича, завистливо принюхиваясь к пахучему чаю и помаргивая глазками. Несмотря на громкие звания, люди здесь подобрались простые, в чем-то даже простоватые, чтобы не сказать – простейшие.
Степанишна, начальница бухгалтерии, была похожа на всех главбухов на земле. Необъятная задница, незапоминающаяся внешность, цепкий и алчный взгляд… Незатейливая судьба хронической «мадам Брошкиной» некогда довела ее – в поисках личного счастья – аж до Чукотки, но особого счастья не подарила и здесь. Впрочем, Степанишна мылась мылом. Это, вкупе с совмещаемой должностью администратора местной гостиницы, делало ее легальной добычей редких, не страдающих завышенными требованиями к женскому полу командировочных – и, надо понимать, вполне устраивало и Степанишну. Оконченные же в дни молодости курсы бухучета стали залогом ее нынешнего высокого служебного положения.
Сухой как пень, столь же остроумный и жизнерадостный обрусевший татарин, «краснопогонник» в отставке Ринат Мухаметдинов некогда проходил действительную службу в этих краях. По выходе в отставку на Большую землю не вернулся, остался околачиваться здесь – не то от лени, не то по причине отсутствия идей касательно собственного жизнеобустройства. Бориса Христофоровича он, инстинктивно подозревая к сопричастности к своему былому «контингенту», недолюбливал. Бо платил ему взаимностью. Однако, профессиональная способность Мухаметдинова быстро и жестко добиваться требуемого от самых разных людей позволила ему продвинуться на должность начальника отдела кадров и задержаться в ней.
Третий и последний посетитель кабинета, Иван Медведев, был аборигеном и стопроцентным чукчей – впрочем, с врожденном талантом понимания любых механизмов и принципов их действия. В администрации он числился начальником транспортного цеха и прочей АХЧ, был запаслив, непринужден и всегда весел, за что всеми любим. Он же сейчас и открыл совещание:
- Чё звал, хозяин?
Благодарно кивнув Ивану, Бо обратился к собравшимся:
- Послезавтра прибывает Роман Аркадьевич. Всего на сутки, зато с гостем – своим личным другом, профессором из Оксфорда, мистером Джеймсом Уоллдриджем, ан-тро-по-ло-гом. Есть указание, что профессора надо встретить не просто хорошо, но ау-тен-тич-но…
Мудреные слова несколько одичавший Бо зачитал по бумажке. Степанишна и Ринат с умным видом кивнули, честный же Иван решил уточнить:
- Ау… куда, хозяин? Энто куда такое крошат-то?
- Аутентично – это не просто гостеприимно, это по… нашему, по-чукотски. По традициям. С элементами народного быта, - со второй попытки Бо произнес мудреное слово почти гладко, зато здорово запнулся на «наших». Деликатно не заметив этого, Медведев пустился в уточнения:
- А какие у нас, к корявому оленю, традиции, оннако?
- Давайте подумаем, что мы можем предложить дорогому гостю истинно чукотского? Для этого, собственно, я вас и созвал на мозговой штурм! – подытожил Бо, откидываясь в кресле и прихлебывая остывший чай.
Воцарившееся молчание на штурм было похоже мало – скорее, если судить по выражениям лиц, на безоговорочную капитуляцию… Выждав минут пять, Бо понял, что пробный камень придется бросать ему, и выпрямился.
- Ну вот, скажем, гостевые нарты – отремонтированы, нет?
Вопрос адресовался начальнику транспортного цеха. Тот тоже выпрямился и, раскатив от уха до уха беззащитную улыбку, отвечал:
- Которые собачьи – те не, вдребезги, нечего и починять. Зато оленьи, большие-та – готовешеньки, неделю назад еще обкатали. И олешки два хорошие, сытые, хоть сей день запрягай да в аэропорт гони…
- Уже неплохо, - кивнул Бо, - Мария, записывай… Однако, этого мало. Чукотка – олени – нарты… слишком уж очевидно. Банально. Шаблонно. Неярко… - блеснул терминами помощник губернатора. Последний из них, к удивлению собравшихся, вдруг вернул к жизни окончательно, казалось бы, впавшую в каталепсию Степанишну. И пробуждение вышло весьма бурным.
- Неярко?! Так расцветить можно! Подсветить! – радостно заворочалась в кресле бухгалтерша. – Олешков гирляндами украсим – чем не красота по-чукотски? Лампочки яркие, всех цветов, обвить ими олешков – то-то хорошо!
Идея, и впрямь недурная, посетила Степанишну не зря. Несколько лет назад, в честь переизбрания Абрамовича губернатором, на таком же мозговом штурме было решено украсить город иллюминацией «Да здравствует наш дорогой губернатор Роман Аркадьевич Абрамович!». Соответствующие гирлянды были заказаны на Материке, оплачены и доставлены, однако скромняга-губернатор подобное фанфаронство категорически запретил. Пришлось ограничиться надписью «Да здравствует Чукотка!», лишние же 30 метров гирлянды намертво зависли на городском балансе, периодически беспокоя рачительную Степанишну. И вот, казалось, выход найден. Но…
- Идея хороша, конечно. Но! Потребуется источник бесперебойного питания 12 вольт, достаточно компактный, чтоб в нартах не мешался. Не генератор же с собой переть? – резюмировал технически подкованный Бо.
- Зачем генератор? – радостно вмешался Медведев. – Аккумулятора, однако, хватит! Был у меня такой, не помню правда где лежит, но сегодня же найду!
- Великолепно! – обрадовался и Бо. – Мария, записывай… Оленьи нарты, да с иллюминацией – вполне аутентично, по сумеркам же гостя повезем… Значит, с этим решено. Остались мелочи – кто хлеб-соль вручит, и кто – цветы… кстати, Степанишна, вовремя ты про «красоту по-чукотски» ввернула. А скажи-ка мне ты, товарищ Мухаметдинов, как там наша «Краса Чукотки» - здесь еще, не улетела?
Конкурс «Краса Чукотки» прошел в Анадыре пару недель назад. Победительница его, даром что провела все 19 лет своей жизни в яранге, после соответствующих гигиенических и косметических процедур оказалась девушкой действительно привлекательной – не только по чукотским, но даже и по европейским меркам. Северно-монголоидные расы производят такие бутоны нечасто – и теперь красавицу, оснащенную к тому же красивым именем Мамлякат, ждало поистине блестящее будущее. Помимо короны с 57-ю настоящими якутскими бриллиантами, Мамлякат успела получить предложение руки и сердца от кого-то из состоятельных московских китайцев. Сейчас свежеиспеченная невеста застенчиво, но обнадежено паковала приданное – справедливо полагая, что, как бы ни была велика и тепла яранга московского жениха, пара лишних шкур оленей и песцов на ее полу и стенах лишними отнюдь не окажутся…
- Тут она, куда ж денется, - подал голос до этого молчавший кадровик. – Через неделю улетает только, раньше билетов не достать было…
- Вот и отлично, пускай напоследок Родине послужит, - резюмировал Бо. – Степанишна, приличные хлеб-соль у тебя в столовке, думаю, выпечь сумеют, сегодня же отдай приказ. Цветы… ну, в городской оранжерее что-нибудь подберем. Вручать… ну, Мамлякат пускай и вручит: сначала хлеб-соль, потом цветы. Или наоборот – как положено, товарищи, не в курсе?
- Дура она, Борис Христофорович, - решительно отсоветовал Мухаметдинов. – Обязательно перепутает. Или уронит что-нибудь одно, сраму не оберемся перед английским-то профессором. И губернатор по головке не погладит…
- Кому ж доверим тогда, Ринат? – подчеркнуто по-дружески спросил Бо. – Ты кадровик, тебе и решать – кто у нас честь губернии не уронит?
- Я думаю так, что Лушку научить можно, - пожал плечам кадровик.
Участники мозгового штурма переглянулись – и дружно ухмыльнулись – все, за исключением Степанишны, зато уж Бо просиял белозубой улыбкой за двоих, если не за троих…
- А что, не научим - так заставим! Уж это аутентично будет – аутентичней некуда, ты молодец, Ринат! Мария, записывай…
Лушка – крупная женская особь Императорского пингвина – появилась в Анадыре как плод культурного обмена полярников Арктики и Антарктики. Воспитанная людьми чуть ли не с яйца, Лушка была дружелюбна до неприличия и имела достоинство, временами переходящее в недостаток: неистребимое желание посвятить свою жизнь на пользу и благо рода человеческого. Легко поддаваясь дрессировке, пингвиниха проделывала штучки, недоступные порой и бывалым чукчам, а именно: зажигала зажигалки и прикуривала сигареты, открывала бутылки и наполняла стаканы, умела подавать и уносить нетяжелые предметы вроде газет и ложек, включала и выключала электричество, причем умела пользоваться как кнопками, так и вилкой с розеткой. Лушка даже умела завязывать галстук двойным «виндзорским» узлом -  единственная такая на Чукотке (кто ее этому обучил, так и осталось тайной). Пусть крылышки ее были и слабоваты, но мощные красные лапы и ухватистый клюв в сумме своей служили ей не хуже, чем какому-нибудь недотепе – его пятипалые людские руки. Кроме того, она никогда не гадила в помещениях, и жила на вольном выпасе.
Недостатком же Лушки было то, что все свои чудеса она проделывала круглосуточно, назойливо, безо всякого приказа – а значит, обычно не к месту и не ко времени… За это над птицей постоянно довлела угроза быть сданной в зоопарк. Но так же стабильно Лушку то там, то здесь брали на поруки – за еще одно тайное достоинство, обнаруженное любознательными людьми совершенно случайно. Как выяснилось, пингвиниха было крайне легко доступна и нетребовательна в любви, а ее клоака, рассчитанная на крупногабаритное яйцо, легко противостояла даже самому неистовому напору человеческой страсти. Лишенная самца-соплеменника, в ответ на любые ухаживания Лушка заманчиво и покорно ложилась на белое брюшко – и лежала так, колбаской, до самого окончания экзекуции…
Поначалу Лушка прижилась в автомастерских. Позже ее переманил (злословили, что – «усиленным пайком и большим черным х..ком») сам Борис Христофорович, и одно время пингвиниха безвылазно проживала в его кабинете на правах домашней любимицы. Идиллия длилась недолго: злые языки все чаще начали именовать Б.Х. Гвинейцева – Пингвинейцевым, и у личного помощника губернатора взыграла гордость. Место любимицы Лушки заняла секретарша Машка, а обманутая в лучших чувствах птица была выставлена обратно в автомастерские. Впрочем, судя по лоснящимся перьям, недостатка в корме и любви Лушка не испытывала. Заглянуть же в душу птицы желающих не нашлось – сама же Лушка хранила молчание…
- Так что, за сутки с букетом – беретесь обучить? – спросил Бо и, встретив утвердительный кивок Мухаметдинова, подытожил: - Мария, записывай… Самолет приземляется послезавтра в 16-00. Так чтоб к послезавтрашнему утру все, включая Лушку, были – как штык! Лично проверю!
                                      * * *
К утру и впрямь все были как штык.
Бо, по такому случаю лично взявший поводья в руки, лихо затормозил нарты прямо у окошка автомастерских. По случаю неслыханной жары, +1 С, оконце было распахнуто. Полозья нарт хлюпали в подтаявшем снегу. Но все же сопревший в полной чукотской экипировке, в роскошной шапке белого меха, взятой напрокат у шамана, чернокожий Бо несомненно смотрелся красавцем. Не хуже него выглядела и пара холеных, тщательно отмытых и расчесанных скребком, перевитых гирляндами разноцветных лампочек оленей, запряженных в нарты. Но главным украшением нарт, бесспорно, была красавица Мамлякат, утянутая в черно-бурую парку так туго, что не могла произнести ни слова («оно и к лучшему», заметил на это ведавший экипировкой бездушный Ринат). Впрочем, роль ее была бессловесной: заученно улыбаясь, Краса Чукотки сжимала в рукавицах поднос с хлебом-солью. Тарелку нужно было вручить заморскому гостю сразу у трапа самолета. А большего от красавицы и не требовалось.
- Медведев, мать твою! – рявкнул Бо в окошко. – Аккумулятор готов?
Иван выглянул, и его лунообразное лицо расплылось в улыбке.
- А как же, хозяин? Все готово со вчерашнего, вот, принимай…
И брякнул на подоконник аккумулятор, ради такого случая отмытый и даже раскрашенный в три национальных полоски – красную, белую и синюю. Заранее отдраенные клеммы блеснули медью на солнышке.
Бо глянул на эту красоту молча, так же молча перевел глаза на Ивана – и чем дольше длилось молчание, тем уже делалась Иванова улыбка. По понятным физиологическим свойствам Бо не умел краснеть, Иван же – бледнеть, но налившиеся кровью белки глаз личного помощника губернатора ясно дали понять начальнику АХЧ – им допущен какой-то серьезнейший промах…
- Медведев, твою мать… - прохрипел наконец Бо, - я как это включать буду?
- А в чем проблема-то, хозяин? – заикнулся было Иван. В ответ Бо, не переставая хрипеть, поднял с настила нарт бухту провода и запустил ее в физиономию автомеханика. Тот увернулся, и конец провода, размотавшись, брякнулся на пол мастерской. Он оканчивался стандартной вилкой. Прикрутить ее к клеммам аккумулятора не было никакой возможности.
- Ах, эта… розетка стандартная нужна, оннако? – встрепенулся догадливый Иван. – Так ща приделаем, есть у меня… момент…
- У нас десять минут!!! – заревел Бо.
- За пять управимся, хозяин! – заверил Иван, рысью удаляясь в недра мастерских. Перенервничавший Бо, грозно зыркнув на окончательно онемевшую Мамлякат, спрыгнул с нарт и направился к ближайшему сугробу – помочиться и перекурить.
Несколькими секундами спустя в дверь комнаты протиснулась сначала голова, а за ней и все грузное тело Лушки. Глянув по сторонам, птица оценила всю диспозицию: и нарты за окном, и замершую в них девушку, и вероломного Бо чуть поодаль, и главное – соблазнительно тянущийся в окно электропровод. Вряд ли (как судачили потом в администрации) птица признала, да еще со спины, бросившего ее богатого любовника. Еще менее вероятно, что в ее укрытой белым пухом груди вызрел план мести – птица, пусть трижды дрессированная, все же остается безмозглой птицей. Так что, скорее всего, Лушка просто углядела очередной удачный повод послужить человечеству. Зажав вилку провода в клюве, пингвиниха осмотрелась, обрадовано заковыляла к токарному станку, пригнувшись, пролезла под станину – и сунула вилку в свободное отверстие розетки 220 вольт…
Известно, что подмокший снег со льдом является хорошим проводником электричества. Про влажную и сальную оленью шерсть этого нельзя было сказать заранее – но догадаться было можно.
Первый олень, стоявший ближе к окну, погиб мгновенно: сначала он превратился в некое подобие шаровой молнии, а секундой позже – в огромных размеров чадящий факел, медленно осевший в лужу.
Второй олень, подстегнутый электричеством, предпринял попытку спастись. Однако, данной ему отсрочки хватил лишь на один безумный рывок – в воздух он взлетел уже горящим и мертвым. Но силы рывка хватило на то, чтобы нарты, развернувшись градусов на 60, с деревянным треском впечатались в кирпичную стену автомастерских.
Вслед за нартами, и тоже с треском – только костяным – ударилась в стену головой выброшенная рывком из нарт Краса Чукотки. Словно прилипнув к кирпичу на какую-то долю секунды, она медленно стекла вниз – и тут же сверху рухнул дымящийся второй олень. Бо, обернувшись на звук взрыва, увидел ровным счетом десять штук задранных к небу, коптящих и тлеющих, подергивающихся ног. По логике события, восемь из них должны были оканчиваться копытами, а две – вышитыми унтами Мамлякат, но за дымом и пламенем разобрать, кто есть who, возможным не представлялось.
                                      * * *
У трапа самолета гостей встречал обычный чукотский транспорт – мощный, полноприводной, на широких колесах – «дутиках», но в целом – стандартный фабричный джип. Губернатору, недоуменно нахмурившему брови, Бо заискивающе объяснил, что «аутентичная встреча состоится в городе».
Однако, в городе дела пошли и вовсе на пропасть.
Профессор Джеймс Уоллдридж, антрополог, первым протиснувшийся в узенькую дверь зала торжественных приемов, выдохнул классическое – не оксфордское, а скорее чикагское «WTF?!», сразу после чего зашелся в приступе безудержного кашля. Глазам же Романа Аркадьевича, вошедшего вторым, предстала следующая картина.
В центре зала, с видом задумчивым и отрешенным, склонив набок головку, стояла Лушка. Между телом и крылом у нее был всунут букет хризантем, для верности прихваченный скотчем. (Как выяснилось позднее, в суматохе крыло сломали). Тем же скотчем были укреплены на верхней части корпуса и соединены между собой обрывки гирлянды – по две, по три, редко по четыре лампочки – надо понимать, всё, что удалось спасти с горящих оленей.
Нижняя же часть корпуса птицы – и белое брюшко, но особенно густо черная спинка – были покрыты рифлеными отпечатками подошв, в которых даже начинающий криминалист без труда признал бы повседневную обувь Рината Мухаметдинова. Видимо, таким варварским способом конвоир-кадровик внушал злополучной пингвинихе необходимость стоять по стойке смирно вплоть да приезда гостей – невзирая на брезентовый ремень, на котором на шею птицы подвесили тяжеленный аккумулятор. Впрочем, аккумулятор почти не было видно – его скрывало блюдо с хлебом-солью, лишь слегка подпорченным сапогами и копытами участников торжественной встречи. Зато лампочки на Лушке сверкали вовсю – то отражаясь зловещим багровым отблеском в глазах обезумевшей птицы, то подсвечивая характерной зеленью и без того бескровное лицо лежащего в беспамятстве профессора…
                                      * * *
А в целом, все участники этих событий отделались, можно сказать, малой кровью и легким испугом.
Своему помощнику Бо Роман Аркадьевич, в порядке исключения, дал второй шанс на ошибку – возможно, потому, что очень давно, со времен своей гангстерско-рыночной молодости, не смеялся так безмятежно и от души.
Кадровик Мухаметденов, правда, был уволен по статье «жестокое обращение с животными». Но это не помешало ему занять вскоре освободившуюся вакансию начальника гормилиции – вернее, теперь уже горполиции. На штатную же единицу секретаря, некогда занимаемую Машкой, он принял Красу Чукотки – потерявшую московского жениха, половину зубов и дар речи, но все такую же симпатичную. Говорят, они неплохо сработались, и правопорядок в Анадыре нынче – в надежных руках.
Начальник АХЧ Иван Медведев починил разбитые нарты, получил за это от бухгалтерии премию в размере месячного оклада – и вскоре, ничтоже сумняшеся, вступил в законный брак со Степанишной.
Абрамович остался Абрамовичем – ему все как с гуся вода.
А изрядно ощипанную, но непобежденную Лушку увез с собой в Оксфорд достойнейший мистер Джеймс Уоллдридж, сердобольный антрополог. По слухам, изредка доходящим из Лондона на Чукотку, пингвиниха жива и здорова, а недавно даже снесла два крупных, оплодотворенных яйца.
Невольно напрашивающийся вопрос – есть ли в Оксфорде Императорские пингвины мужского пола – мы вынуждены оставить открытым. В конце концов, и Чукотка, и Британия – древние земли, полные тайн и легенд, многие из которых никогда не будут подтверждены научно. Мы же позволим себе лишь выразить полнейшую уверенность в том, что отношения сэра Уоллдриджа и Лушки не выходят за рамки тех, что только и могут связывать истинного британца – джентльмена в пробковом шлеме, покровителя животных – с птицей, взятой им под защиту и опеку.
И вовсе не являются тем, о чем только что подумали вы – мои милые, но излишне циничные читатели-падонки…

#1 

#2 

#3 

#4 

#5 

#6 

#7 

#8 

#9 

#10 

#11 

#12 

#13 

#14 

#15 

#16 

#17 

#18 

скачать одним файлом

Sliff_ne_zoSSchitan , 13.05.2013

комментов: 39

ты должен быть залoгинен чтобы хуйярить камменты !


1

инженер Гарин, 13-05-2013 11:43:54

рррас!

2

Коньебал Лектор, 13-05-2013 11:44:45

дддва1

3

Висёлый ПацЫк, 13-05-2013 11:45:56

Алень на 14ой даставил.

* 296109 :: 83,9 kb - показать
4

Коньебал Лектор, 13-05-2013 11:46:23

Слиффц аднака ....

5

Marcus, 13-05-2013 11:49:21

эко тебя занесло. хехехе
буков дохуя пожжэ зачту.

6

поллитрук Клочков, 13-05-2013 11:51:02

фотки понравились.

7

Хантяра , 13-05-2013 11:54:34

Слифф калюминой родни кокойта нафоткал

8

Диоген Бочкотарный, 13-05-2013 11:57:30

Прочел, однако. Эпичненько.
6+ канечно же.

9

КРЕПЫШ БУХЕНВАЛЬДА, 13-05-2013 11:57:50

ну за мою родину зачод афтоматом
аж слезу вышиб чертяка

10

Мурыч, 13-05-2013 12:00:09

>Полный чукотский словарь состоит из семисот слов.

цыган открыл рот - значед начел врать (аксиома)

11

Вертел йа на хую чипотле, 13-05-2013 12:10:21

ну и кирпидонище

12

ятвойдомтрубашатал, 13-05-2013 12:11:11

алень грит неси меня грит

13

Владимирский Централ, 13-05-2013 12:33:38

мзунгу галава...

14

Вертел йа на хую чипотле, 13-05-2013 12:38:33

>мзунгу галава...
слива голова штоле ?
гугеге

15

Владимирский Централ, 13-05-2013 12:54:30

вот что жаркое солнце таидандо с людьми делает,
и этот тудаш...

16

ЖеЛе, 13-05-2013 13:00:46

ахуенно...

17

ЖеЛе, 13-05-2013 13:01:19

матчасти низнаю - васпринял фсьо каг откровение...
пасему 6* без вапросов...

18

Неза, 13-05-2013 13:43:39

бугога!!!! валяюсь пацталом, вот эт закрутил - цэлое кино!
позитива на весь день теперь
вот кому первое место надо отдать бы

19

13 тысяч фаллосов, 13-05-2013 13:46:47

писать такое лехче  чем читать

20

K_N_A, 13-05-2013 13:48:56

6*

21

420, 13-05-2013 13:53:18

Крнкурц успешна завершилсо, сразу есть чо пачитать наглагне.

22

snAff1331, 13-05-2013 14:27:03

гусята

23

мистер УдЪ, 13-05-2013 15:16:35

Бу га га Слифф на Чукотке ?  осень  рад епта
почитаем

24

Головка от краскопульта, 13-05-2013 16:53:25

Выражение лица оленя именно такое. ы-ы-ы

25

Качирга, 13-05-2013 17:55:02

Жиръ. 6* бальцофф

26

inteligentnax, 13-05-2013 18:00:33

песдато,жаль конкурц прошол

27

курбандалласс, 13-05-2013 19:36:42

титаничнэ ахуенне трудЪ  6*

28

ляксандр...ВСЕГДА,,,, 13-05-2013 19:39:08

очень интерсная унд правдивая хистори.
тока вот в этом утверждении. мну пачемута засомневался
подмокший снег со льдом является хорошим проводником электричества

29

Йохан Палыч, 13-05-2013 19:46:11

Учился я как-то лет 7 назад в Москве на курсах по телефонии (AVAYA). В напарники (учили "парно", одна АТС-ка на двоих на растерзание нубам), мне дали чукчу. Самого настоящего, из Анадыря. Загорелый до черноты, низкорослый. Так вот - чукча-то оказался поспособнее большинства русских. На редкость врубной пацан.
Так что, тащем-то, проживание в глухой местности и необразованность - отнюдь не признак тупости. "Чукча - умный, чукча - не дурак" (с).
---
Ну а Слив торадиционно умеет писать кошерные байки, за что ему респект.

30

Х.А.Н.(хранитель ахуенных ништяков), 13-05-2013 20:25:01

Глагная седня радует . Михе 6 звизд ибо заипца

31

Боцман Кацман, 13-05-2013 21:54:04

понравилось.  Картинку №17, можно назвать "Угадай, кто обосрался"

32

Боцман Кацман, 13-05-2013 21:54:55

поправка картинка 15

33

P.S.Y, 13-05-2013 22:14:44

не иначе  кола берды гостил у михаила ,и курили они не строганину.
ахуенчик, жаль конкурсные  тайминги проебаны

засылай роману аркадьевичу и жди юннатов из манчестера.

34

Who Янсон, 14-05-2013 01:45:05

нормалёк написано. фотки порадовали.

35

саян, 14-05-2013 09:50:04

Прикольно, тока Слифф, лучьше чукотскую деваху назвать не туркменским именем Мамлякат, а расово верным, типа Пыльмау. Красиво звучит: пыльмау - Сон в начале тумана.

А так зачотно. Помнится, када Рома Аркадьич на Чукотке окаянствовал, каждую весну отправляли от нас туда ИЛ-76 с водкой-мясом и прочей хренью для праздника корюшки. Более охуевал с того, что дрова тоже от нас везли и тоже самолётом.

36

саян, 14-05-2013 09:50:52

Здаров! как окольцовка, как отдых, как семейная жизнь?

37

Casper_xXx, 15-05-2013 11:20:11

Прекрасно.

38

efimvolny, 15-05-2013 15:17:33

"Большевик" - кондитерка, костюмы "Большевичка" шила.

39

Хулитолк, 15-05-2013 20:03:39

Заебись. А что, разве не Певекъ столица? В Анадыре не бывал, а певек жопа земли шо писдетс.

ты должен быть залoгинен чтобы хуйярить камменты !


«Раньше Костя напряженно работал в зоопарке ночным сторожем и иногда, обычно в хмурую погоду, растлевал крупных обезьян обоего пола. Скука ведь нестерпимая и воняет, а развлечения мужчине всегда нужны.»

«Да, много было дней, ночей.
Все время отдавали страсти.
А че кончой так прет из пасти?
Нет. Мне не надо. Ты себе налей.»

— Ебитесь в рот. Ваш Удав

Оригинальная идея, авторские права: © 2000-2024 Удафф
Административная и финансовая поддержка
Тех. поддержка: Proforg