Вот и наступило первое число первого осеннего месяца. Ещё не красит багрянцем осень листья, ещё нет заморозков на почве, но уже надо идти учицца.
  На торжественную линейку в колледже авиатранспорта собрались лучшие люди города. Директор в светлом костюме вальяжный и большой павлином прохаживался вдоль строя учащихся, жал руки преподавателям, отпускал шуточки в адрес хорошеньких новых учениц. Завучи количеством четыре человека суетились у трибуны, техник настраивал микрофон.
    Денёк выдался погожий, с утра, правда, было прохладно, но уже к девяти часам как раз к началу линейки заметно потеплело. Солнышко весело кидала сгустки тепловой энергии на собравшихся людей, иногда принимался дуть лёгкий ветерок, развевая российский флаг рядом с трибуной.
    К трибуне вышла пожилая маленькая женщина со злым литцом.
  - Здравствуйте! Дарагие ребята! Уважаемые каллеге и гости! Я хачу вас приветствавать на нашей таржественной ленейке пасвящонной дню знаний!  - Завуч Настасья Петровна, гаварила иногда бросая взгляд на бумажку в руке. – А сейчас перед вами выступит директор нашего колледжа Жмудь Михаил Геннадьевич.
  Настасья Петровна злобно зыркнув па рядам притихших учащихся отошла в сторону и закурила папиросу.
Директор был немногословен, сказал про приемственность поколений в авиатранспорте, про то, что стране, в общем, и авиации в частности сейчас необходимы спецыалисты и ещё что-то в том же духе. Паслышались аплодисменты и директор вдруг с места от трибуны разбежался и зделал колесо, сел на шпагат и резко вскочил на ноги, что было весьма занимательно при его комплекцыи. Аплодисменты перерасли в бурные и продолжительные авацыи.
  - Ребята, а теперь перед вами выступят лучшие люди нашего города, ветераны вайны и труда. – Директор сделал книксен и обвёл рукой стаящих около трибуны пажылых людей. – Первым выступит ветеран ВВС, командир полка «Нормандея Неман» Липай Пётр Никадимович!
    К трибуне вышел пажылой, но ещё бодрый и весёлый ветеран весь в ардинах и мидаляг в форме ВВС. Ветеран грузно облокотился на трибуну, тяжолым взглядом вперился в директора и начал.
    - Таварищи! Я хачу паздравить вас с праздником день знаний! – Далее последовала некоторая пауза. – Бросайте курить ребята, я сам не курю, и вы прекращайте травить сваи арганизмы.
    Пётр Никадимович утёр скупую слезу, атвирнулся и незаметно аткрыл перстень с патайным местом и нюхнул белого парашка, засапел и проглотил сопли. Глаза его прояснились, руки стали тверды и он снова павернулся лицом к сабравшимся.
    - Директор у вас золотой челавек право! Благодаря таким толька самолёты ещё и летают! Ээх! – Липай в сердцах топнул ногой. – А давайте я вам ребята расскажу как мы на вайне дилекатес ели с писателем-гуманистом Экзюпери.
  Па рядам собравшихся прошол одобрительный гул и кто-то даже бзднул от переполнявших его чувств.
    - Ну, так вот в сорок четвертом помню это было! Пагнали мы тагда немца уже хорошо пагнали. Драпали фашысты,только пятки сверкали. – Ветеран снова атвернулся и повтарил процедуру с перстнем. – Во пестенёк видите. Сам Экзюпери мне его презентовал! Так и сказал презент тебе таварищ Липай в знак бальшого уваженея. Хароший перстень ребята, очень.
        Летчик ласково погладил перстень, прослезился и продолжил расскас.
В июле это было в сорак читвёртам. Я в штабе разрабатываю стратегею и тактеку, тут влетает  мой арденарец.Таварищ палковнек званел Пакрышкен сказал к нам едет сам Экзюпери! – Липай заливисто засмиялся. – А я в душе не ебу кто это такой! Но Пакрышкен сказал, значит нада,значит зделаем и всё буит в ажуре. А чем фрынцузека та удивит? Канешна нашим  фирминым палкавым блюдом из языка « Язык на вертеле».
    Перед глазами палковнека всё паплыло, зарябило,и он как будто оказался в сорок четвёртом году.
                                                  ***
    - Товарищ полковник, так я и гаварю сам Пакрышкен велен накармить этого француза! Выкормыша буржуйского, писатель вроде пра прынцеф пришет, тьфу! – В сердцах сплюнул гадкой табачной слюной Низаметдинов. – Шайтан!
  - Ты мне Низаметдинов провакацыю ещё устрой! Сказано накормить – корми!
- Есть! – Ардинарец круто развернулся и быстро пошол в сторону полевой кухни около каторой курили два повара.
  Подойдя к поварам, он отдал приказ и с чистой совестью отправился спать.
                                                        ***
      Ганс Файн лежал на нарах в камере и думал. В мыслях он был далеко в Баварии, где осталась его невеста Марта, его пивная и друзья. Ганса збили неделю назад, но он остался жив, катапультировавшись, и угадил в плен к русским. Как это было не странно, но эту неделю к нему относились хорошо, прекрасно кормили и даже наливали сто грамм спирта для аппетита. От такого питанея и малоподвижного образа жизни Файн немного раздобрел и павеселел.
  Со стороны улицы послышались голоса и звук открываемой двери. В камеру вошли два повара в белых халатах и колпоках.
  - Пора его уж, вон как поправился! – Старший ис поваров ухмыльнулся. – Пашли, шнель, шнель. Кухня, китчен.
  Ганс паднялся с нар и улыбаясь русским, вышел на улицу.
  - Иши ты улыбаица сердешный! – Младший тоже улыбнулся и указал Гансу рукой направленее куда идти. Кагда они оказались около полевой кухни, младший повар достал ис кастрюли здоровый половник и с размаху на манер как бьют в бейсболе ебнул Ганса по голове. Раздался страшный треск ломающихся костей черепа, и немец замертво рухнул на землю.
  - Кровь спусти и давай потраши, да в дело! – Сказал старший па фамелее Старкевич, протянув нож.
  Младший повар Тропанец стал ловко арудовать ножом напевая «Катюшу».
      Выпотрошив тело, Тропанец вырезал язык и приготовил из него заливное в отдельной розетке.
                                                  ***
    Экзюпери прелетел один, спрыгнул с крыла самолёта, снял запыленный шлем и паздоровался с полковником Липаем.
  Так как по француски полковнык не понимал, а писатель саатветственна по-русски то пришлось общаться на языке жестов.
  -Bonjour.(1) – Сказал Экзюпери.
  - Да, да и пажрать будет, язык. – Праговарил Липай и высунув язык начал багло говарить па немецки. - Я гаварю язык будет на обед! Вкуснатища!
    Так непринуждённо беседуя, летчеки добрались до офицерской столовой. Стол был накрыт на две персоны и рядом с палатенцами перекинутыми через руку стояли повара. Старкевич услужливо пододвинул стул французу.
- Мерси!
- Merci.(2) – Экзюпери был на удивление галантен для опалённого войной человека.
  Младший повар Тропанец прислуживал за полковником.
  После того как гость с хозяином уселись за стол, Старкевич налил водку в двухсотграммовые стаканы. Экзюпери подозрительно покасился на эту манепуляцию, встал, взял стакан и произнёс речь.
- Le fascismene passera pas!(3)
    Выпив водку, праславленный летчек стал искать, чем бы закусить и услужливая рука Старкевича подал ему разетку с заливным ис языка.
- Язык немецкий таварищ Экзюпери, деликатес. – Прогнулся повар.
Француз схватил розетку и стал жадно хватать руками куски заливного языка Ганса Файна и отправлять их в рот. С полным ртом мяса он стал похож на карикатурное изображение буржуя с агиток двадцатых годов.
  - Это немецкий язык! Как же это? – Задумался Липай! – Германея, дочлант бляха муха!
  Он стал высовывать язык и арать «Хайль Гитлер».
  Экзюпери засмеялся, в глазах его заискрился ярким светом гуманизм.
-Chez les allemands la langue grossiёre et rigide! (4) – Задумчиво прогаварил Экзюпери жуя язык Ганса.
- Ну, как вам мясцо а? – Палковник показывал на розетку с остатками заливного и вопросительно лыбился.
- Merci, est trёs bon!(5) – В пояс поклонился француз.
- Вот и хорошо, вот и славно! – Обрадованно затараторил палковник.
  Друзья ещё выпили и немного поговарили каждый правда о своём и на сваём языке, но да ладно. Подошло время Экзюпери собирацца домой в Париж, он обнял Липая как родного отца, пожал руку, сказал:
- Adieu mon ami!(6)
  Полковник проводил гостя до самолёта и потом ещё долго стоял на взлётной поласе и махал вслед улетающему генею гуманизма.
                                      ***
    Полковник Липай вдруг резко очнулся, и некоторое время стоял и непонимающе смотрел перед собой на строй замерших и превратившихся в слух учащихся авиаколледжа.
  - Товарищи я вас умоляю, бросайте курить, не надо отравлять свой организм. – Сказал и наклонился к перстню нюхнуть.
  Уносили полковника на носилках. Ему было очень хорошо.

1.    Здравствуйте, (фр.).
2.    Спасибо, (фр.).
3.    Фашизм не пройдёт!, (фр.).
4.    У немцев язык жёсткий и грубый, (фр.).
5.    Спасибо, очень вкусно! , (фр.).
6.    Прощайте мой друг. (фр.).

      1.09.2007. Т.А.

Tweet