ХЗЧ - это ни разу ни хера никакая не микроволновая печь. Это Хуй-Знает-Что. И сказка наверняка получится хуевая. Хотя мне это похуй.
Ну так вот. В одном грёбаном царстве, злоебучем государстве, жил-был-да хуй дрочил одинокий дембель Ваня, нанявшийся к царю охранять его невзъебенные богатства.
Царь этот был, к слову сказать, болен рахитом, пневмонией, бронхитом мочки левого уха и мандовошками. Носа у него тоже не было. То есть, короче, нихуевый такой скелетон хуже Черненко (хуй его знает, откуда я знаю, кто это такой) и Ельцина. Но, бля, единственная вещь в жизни, которая доставляла радость монарху - ежедневная мастурбация на жену Вани.
Ванёк жил там рядом через дорогу.
А у царя был такой нихуёвый бинокль с рентгеновским просвечивающим зрением. Так он, сука, и вошел в летописи и на картинах его до сих пор так и рисуют, говнюка: в одной руке бинокль, а в другой галимый сморщенный писюн, искривлённый на левую сторону.
Жена была у Ивана охуенная тёлка. Сиськи из самых больших лифчиков вываливались, губки просто созданы для минета, жопа... о жопе думать страшно, такой стояк наступает, что хоть сам дрочи.
Однажды прекрасной осенней ночью, когда звезды падали с небес и бабки-ёжки летали в урнах, торгуя сосиськами и чучхелами, пришла царю в егу тупую седую башку мысль, от которой он сам охуел.
А хули ж я, - подумал царь, - дрочу, когда я за нехуй делать отъебать ее могу по самый корешок? Али я не царь?
Вызвал он прямо ночью к себе Вано. Ну, тот глаза продрал, понял, что какая-то хуйня творится, сдуру подумал: уж не пидарас ли наш царь-батюшка?
Пришел он к царю, а тот и говорит: слышь, давай, короче, ты мне жену свою отдашь, а я тебе бинокль.
Ваня говорит: пошел, мол, нахер, я в детстве надрочился.
Царь: да ты охуел, я же царь.
Ваня: а мне похуй, я дембель.
Царь: а я царь, бля.
Ваня: а мне похуй.
Сей коллегиальный содержательный спор длился бы еще хуй знает сколько, но у царя прихватило печенку и почал он на холодном полу корчиться.
Ваня, не будь мудак, взял да и съебался потихоньку.
Но потом, хер его знает откуда, приехала скорая, царя откачали, посадили на стул и сказали: не нервничай и сиди себе дрочи спокойно. Царь говорит главврачу: да какое там нахрен не нервничай, когда, мля, по пизде жизнь моя идет - жену Ванькину трахнуть хочу, а он чё-то против, мудак. Главврач говорит: а, знаю, бля, хуйню такую. Но ты ж царь, а он охранник, ну и пошли его там найти тебе, как в разных сказках дебильных, Жар-птицу или молодильные мандарины по дешёвке оптом, и лучше в Абхазию - хуй он оттуда выберется потом, там таможня заебись, наши люди стоят. А потом, когда он там и останется, если не сдохнет по пути, ты и соблазнишь его соску.
Царь смекнул (ну, в смысле, еще пару минут подрочил) и вызвал к себе солдатика Ваню. Послал его принести ему Жар-птицу. (фантазия у него не блистала - какая нахуй фантазия в восемьдесят с лишним лет?)
Ваня сходил в супермаркет да и купил ему Жар-птицу и еще до хуя кур, индюшек и ласточек фаршированных. Царь носки даже ни хуя надеть не успел.
Ну, говорит, тогда принеси мне молодильные мандарины подешевле, а то мандаринов пиздец как хочется.
Ваня сел за руль своего мотороллера и поехал в Абхазию. Короче, достал он эти мандатые мандарины, расстрелял из калаша всю таможню нахуй и приехал домой. Смотрит, у него у входа на паласике император валяется да в судорогах извивается (собрался к жене, опять носки одел, надухарился, уже пришел к двери ванькиного дома, да опять грёбаная печенка подвела). Ну, отодвинул он его ногой в сторонку, зашел домой, жене пару палок кинул, борщика хлебнул, вышел, царя швырнул в тот же кулек, где мандарины были, занес его к царю домой, положил кулек в углу и ушел.
Царь оклемался через пару суток, сожрал все фрукты, собирался уже Ивана за Хуй-Знает-Чем послать, чтобы тот не знал, что нести, да только помолодел от схаванных абхазских мандаринчиков, стал молодой, сильный и накачанный, пришел к Ваньку домой, уебал его в поддых, и его выебал, и жену его, потом ушел домой, опять с нихуя постарел и ночью потихоньку помер.
Мораль: нехуй выёбываться ни молодым, ни старым.