Жил был купец. И было у него три дочери. С первой дочкой (старшей) не повезло — синдром Дауна. Со
второй (средней) попроще — церебральный паралич. Ну а третья (младшенькая, любимая) Настенька, была
здорова, не хватало лишь ноги.
Собрался купец в дорогу дальнюю, за моря, за океаны торговать и спрашивает дочерей:
— Что привезти вам в подарок к Новому году?

Промычала старшая дочка. Нихуя не понял купец. Махнул рукой и сказал:
— Тебе, как всегда, ничего не надо. Ладно, привезу тебе платочков носовых китайских, слюни
вытирать. Ну, а тебе, чего, средняя дочь? Хотя знаю, знаю — поднял руку отец, едва та успела
раскрыть рот — CD плеер? Ну, вот видишь, я знаю. Не волнуйся, будет тебе плеер фирмы заморской.
— Да смотри, чтоб с антишоком не меньше минуты.
— Да уж какой будет.
— П-а-а-а-п-а-а-а!
— Заткнись! Ну, а тебе чего, Настенька, дочка моя любимая, чего пожелаешь голубка моя ненаглядная.
Настя? Настенька! Настя!!! Хрыстя, толкни ее.

Хрыстя въебала с локтя так, что Настю отбросило к шкафу и перевернуло. Остальные сестры ебанулись с
лавки, теряя противовес.
— Я про желание твое спрашиваю, Настя. Чего пожелаешь?
— Ногу мне, — кряхтела младшая дочка, собирая по полу костыли.
— Ногу? — удивился отец — размер помнишь?
— Папа! — укоризненно посмотрела Настя на отца — Мне целую ногу.
— Прости дочка. — Купец подошел к Насте и по-отечески крепко обнял. — Тебе какую, правую?

Настя опустила взгляд.
— Бери левую. Не будет левой, бери правую. С креплением только, с гарантией и не бери желтой сборки.
— Не волнуйся, дочь. Будет тебе нога. Все продам нахрен, а ногу тебе куплю. Иван, принеси рулетку,
мой блокнот, ручку, калькулятор, прайсы и телефон. Да сходи к берегу, поторопи рабочих. Порадуй их,
скажи, что парусник я назвал «Нога».

Иван убежал в дом, но скоро вернулся. Разложил на лавке заказанные купцом предметы и убежал к
берегу. Купец взял в руки блокнот.
— Так какую тебе, правую, дочка?

Настю перекосило.
— Вы издеваетесь, папинька? — с надрывом в голосе прохрипела она, — мне уж 17лет. Я калека с
рождения. Вот это правая нога — девушка подняла подол и ударила костылем по единственной нижней
конечности так, что аж искры посыпались с глаз, — а мне нужна ЛЕВАЯ, папа, ЛЕВАЯ. ПОНЯТНО? —
заплакала Настя, закрывая лицо руками.
— Прости дочка, — заплакал купец — я люблю тебя.
— Я тоже люблю тебя, папа.

2.

Парусник «Нога» уносил ветер к безмолвной линии горизонта. Громадный, ярко-малиновый шар начинал
растворять его в своем играющем отражении. Дочки стояли у обрыва на берегу и щурили глаза. Плакала
только Настя. Ей было жаль отца. У бедняги с памятью начинались серьезные проблемы. Она перечитала
массу психологических трудов, советовалась с докторами, даже с одним профессором, но никто толком ей
не мог дать рецепта. Собственное бессилие приводило ее в ступор. Но она не отчаивалась и твердо
пообещала себе найти способ помочь отцу.
— Я помогу тебе, папа, — прошептала Настя сквозь слезы.
— Ч-е-е-е-в-о-о-о-о, — с презрением обозвалась Хрыстя. Она жутко завидовала отношениям Насти с
отцом и открыто презирала ее, добавляя ей в борщ цианистый калий. Но, так как она проделывала это
уже восьмой год, Настя привыкла, а ничего другого в аптеках не было. Обед с толченым стеклом Хрыстя
считала большой жестокостью, даже для такой стервы, как Настя.
Настя повернула голову и смерила сестру.
— Заткнись! Не твое собачье дело. Пришла провожать отца — махай платочком.
— Сука, — прошипела Хрыстя.

«Калека», — подумала Настя, мысленно сплевывая ей в лицо.

Купец залез на самую верхнюю мачту и любовался закатом во всей его красе. Влажный ветер не давал
ему ровно дышать. Его сердце переполнялось тоской и любовью к своим дочерям. Особенно к Настеньке.
Она досталась ему сложней всего. Дороже нее у купца никого не было. За зачатие в пробирке ему
пришлось отвалить кучу зелени (капусты). Лишь бы ребенок не имел ничего общего с его стервой-женой,
которую он задушил в подвале. Благо, с участковым доктором они по выходным играли в лото. Списали
все на сердечный приступ. И, несмотря на обилие синяков в районе шеи, никто не стал поднимать шум.
Варвару, как человека, знали все. Похоронили быстро, на следующий день, и без музыки. Дочкам потом
сказали, что мама погибла во Вьетнаме, подрабатывая уборщицей в джунглях. Купец вырвал из плейбоя
фото и засунул его в рамку. Девочки и по сей день гордились, что у их мамы такое красивое имя —
Саманта Фокс.

Купец достал свой блокнотик и закусил паркер между зубов: «О чем же просила меня Настенька.
Вспоминай, старый осел. Что-то связанное с нижними конечностями, вернее конечностью. Валенок что ли?
Зачем ей валенок, не холодно у нас. Чулки? Так не носит она чулок. Может ногти накладные? Вряд ли».
Купец опустил взгляд, на деревянном (спасательном) кругу было написано «Нага».
— Ногу! Епты. Ногу!!! — вскричал он, распугивая чаек. Да только вот какую не вспомнить ему. Открыв
блокнот он написал печатными буквами «ПРАВУЮ», затем зачеркнул, вырвал листок и написал на следующем
«ПРАВУЮ».

Парусник «Нага» медленно исчез за горизонтом.

3.

Распродал купец все товары. Сделал все покупки. Купил старшенькой платочков носовых. Средней
CD-плеер заграничный, лидирующей фирмы “Panaflonic”. Барыга давал гарантию на семь лет, сказал —
берет все форматы: MP-3, DVD, VHS.
— Хуй с ним. Заворачивай, — сказал купец, не вникая в подробности каких-то реверсов и
автоматической коробки. Голова его была забита не этим. Настенька оставалась без подарка. Ноги нигде
не было. В магазине для инвалидов ему отказали, молча указывая на табличку, расписанную зеленым
маркером: «Постоянным клиентам SUPER скидки. Меняем зубы на уши. Ног — нет».
Делать нечего, отправился купец с тяжелым сердцем домой, на родину. Плывет, а по бороде слезы
соленые. Как он Настеньке в глаза посмотрит-то? Что скажет ей, чем обрадует? Обещал ведь, морда
старая. «Где нога моя?» — спросит дочь любимая. «Взял с креплением, не галимую?» «Обманул тебя,
дочь, лукаво я. Не привез тебе ногу правую.» «Да не правую, блядь, а левую! Заебал ты, морда
старая!»

Лодку накренило, купец ударился башкой о перила и проснулся. Кошмар в стихах ему снился впервые.
Опухшее от слез и неспокойного сна лицо не догоняло, где оно и что с ним. И тут голос с неба:
— Не горюй купец. Найдешь то, что ищешь. Через день начнется шторм не детский. Перекинет лодку
нахуй, погибнут все, а тебя на берег выкинет. Там и ищи ногу. Обрадовался купец и улыбнулся улыбкой
такой странной. «Неужто все так просто» думал он, шаря по карманам в поисках махорки. Но не долго
радовался купец. Прошло два дня, а шторма все не было. И хоть улыбка с лица не сходила, на душе
стало скверно, а между тем мужики стали поговаривать: «Сошел с ума Павло-купец». «Сами вы дураки, »
— подумал купец, схватил топор и полез в трюм. В трюме поднялся шум и крики.
— Н-а-а-х-у-у-я-я!
— Да ты сдурел!
— Отдай топор, Павло!
— Пошли все нахуй. ПАРУБАЮ!!!
— Отдай, дурак!
— Да получай!
— Х-Ы-Ы-к!
— Получай!
— А-А-А-А!
— Держи!
— Х-Ы-Ы-к!
— Кому еще? Не слышу! — тишина.

В трюме стали раздаваться гулкие удары в дерево. Мужики на палубе переглянулись, понимая, что с
каждым ударом их жизни становились все дешевле.
— Прибить ублюдка надо бы. Не то пиздец нам всем.
— А кто полезет?

Тишину нарушал лишь звон топора.

4.

Выбросило купца на остров красоты неписанной. Лежит без чувств, комаров кормит. И чудится ему,
будто попал он в столицу, в сервисный центр по протезированию им. Культи.
— Мне ногу.
— Вам какую, левую, правую, заднюю, переднюю, вам с установкой?
Купец замешкался.
— А есть универсальная? А установка дорого?
— Без установки не даем гарантию. Вам для кого?
— Для Настеньки моей любимой.
— Собачка, что ли?
— Я те дам — собачка! Для дочери, ебать вас в рот. Чтоб белой сборки и доставка. Короче полный
наворот.
— Вы в профсоюзе? В смысле член?
— Ч-е-е-г-о-о-о-о блядь? — охуел купец.
— Я спрашиваю в профсоюзе?
— Мне ногу, девушка, для Настеньки моей любимой.
— Собачку Настенькой зовут?
— ХУЯЧКУ, БЛЯДЬ! ЩАС ПАРЕШУ ВСЕХ НАХУЙ, ПИДАРАСЫ!!!

Купец очнулся, сплевывая песок и муравьев. Бред в стихах ему снился уже второй раз. Казалось, что
настроение на сегодня безвозвратно утеряно, если бы не то, что он увидел прямо перед собой. Перед
ним лежала нога, играя на солнце нержавеющими тягами и заклепками, как в Терминаторе-2. «Я сплю?» —
он достал из-за пояса топор, который был поменьше, и ударил обухом себя по голове. Нога не пропала.
«Не сплю. Во сне топор обычно входит другой стороной». Купец оглянулся. Вокруг не было никого.
Оставалось только схватить ногу и бежать, хрен с ней, с той гарантией, такой шанс упускать было
нельзя. Одним прыжком он настиг протез. И тут его так въебало, что чуть глаза не повылазили.
Трехфазный кабель он заметил уже потом. «380 — как минимум» — подумал купец, приглаживая волосы
обратно к голове. Руки трясло, на душе стало скверно, ногти вывернуло наружу.
— Да что же это такое?
— А ты как думал.

Купец отвесил челюсть.
— А это кто там?
— Хер в кожаном пальто! Ты спроси лучше, кем я был раньше.
— До революции? — сдуру спросил купец с круглыми глазами.
— Нет. До того, как я сказал одной старушке — «только через отсос».

Из кустов вышло небольшое существо, похожее на Мумитроля из советского мультика. Ниже пояса у него
болтался разводной ключ.
— Не смотри так. Это писюн, — сказало существо, разводя руками. — Старушка оказалась феей. Нахуя
тебе нога?

Купец сделал паузу, чтобы хоть как-то осмыслить что происходит.
— Нержавейка? — спросил он, указывая на блестящий ключ между ног.
— Композит. Нахуя тебе протез, спрашиваю?
— Так это ТЫ, зверь, кабель подвел?! — допер наконец Павло, краснея в лице.
— Мой остров, мой протез, мой кабель, я его подвел, а что тебя смущает?

Купец раскрыл было рот, да крыть было нечем. Он забыл, что ногу хотел попросту стырить. Сначала ему
стало стыдно, затем вернулась злость.
— Здесь, на твоем острове, у всех такие шнобели, или только у тебя, карлик?

Мумитроль уловил иронию в словах мужика.
— Полегче, борода. 380 на острове — не предел. Да ты не злись. Я не издеваюсь, поверь. Мне не до
шуток, как видишь. У меня просто в этом свой интерес. Прокляла меня старая волшебница. Сказала —
быть тебе зверушкой породы невиданной до тех пор, пока не поцелует тебя девушка красы неписанной. Я
ее пнул ногой, а она и добавила — «без ноги», найди теперь такую, попробуй. Вот и вся история. А
вообще-то я принц и конь у меня белый есть, только мне теперь на него не взобраться, да и зачем:
представь, как я буду на нем выглядеть?

Купцу почему-то на мгновенье стало жаль зверушку.
— Есть у меня дочка Настенька. Для нее и ищу я ногу.
— Д-о-о-о-ч-к-а-а-а?! — упал на жопу Муми, — Без ноги???
— Калека с рождения. Без вариантов, — купец взбодрился. Щя это чмо перед ним попляшет, включались
механизмы беспринципного, старого торгаша, — Интересуешься? — а в голове уже крутился ответ на
следующий его вопрос: «Только через отсос, уродец».

Муми сразу просек, что оказался в невыгодном для себя положении. Ему стало стыдно за минутную
слабость. Он встал на короткие ножки и посмотрел на протез, понимая, что ему тоже есть, чем взять
мужика за яйца.
— Дочь-калека, говоришь. Интересуюсь, — сказал мелкий урод, резко меняя интонацию.

И они оба друг друга поняли.

5-я, последняя

Настя передвигала тело, переставляя костыли по сухому песку заколдованного острова. Муми следил за
ней из-за кустов и начинал понимать, в чем преимущество гусеничного транспорта перед колесным. В
сотый раз пересматривая фильм «Чужие», он считал, что Кемерон прокололся, изображая роботов будущего
на ходунах, но сейчас это начинало иметь смысл и Муми похвалил себя за наблюдательность. «А сможет
ли такая красавица поцеловать такое чмо, как я?» — думал он, ковыряясь в носу и почёсывая волосатое
пузо. «А вдруг она охуеет, приняв меня за больного хомяка?». Стыдливо поправляя чехол на разводном
ключе, Муми решался на подвиг — вылезти из за кустов. «Главное — правильно начать разговор, потом
само все получится».
Настя, осматривая местные достопримечательности, все не могла взять в толк — где же массовка,
почему никого нет. Ей становилось жутко. В любой момент из посадки мог выбежать Кинг-Конг или что-то
в этом роде, как это и бывает в заграничных фильмах. Напряжение стало нарастать, в голову лезла
всякая чертовщина типа той, что она прочитала вчера на ночь. Карлики-уроды разрывали людей на части
, питаясь их печенью. У Насти по коже поползли мурашки. Ее слух обострился до предела. Казалось, еще
немного, и она сорвется.

Муми незаметно подошел сзади, стараясь не шуметь.
— Как, добрались, Настя?

Девушку передернуло. Разворачиваясь, она на ходу подбросила костыль и схватила его за нижнюю часть
. Костыль, превращаясь в бейсбольную биту, стал резко набирать ускорение. Со свистом, он неминуемо
приближался к башке упыря. Ошарашенный такой неожиданной выходкой, Мумитроль не успел даже крякнуть.
Зубы полетели в сторону, противоположную направлению удара, потому что башню развернуло на 240
градусов. Самого Муми отбросило на 5 метров, и его тело даже не терзали конвульсии.

Настя опешила. Это же тот зверь, о котором так много говорил отец. «Боже, что же я наделала. А это
точно он?». Она подошла ближе. Из-за ноги выглядывал нержавеющий ключ. Сомнений быть не могло. ОН.
Когда Хрыстя услышала от отца про железный член, ей чуть дурно не стало от немыслимых фантазий. Она
подошла к Насте и неожиданно мягко спросила:
— Хочешь, я поеду, Настена?

Не прошло и три секунды, как Хрыстя судорожно глотала воздух, лежа в углу комнаты. Для Насти эта
поездка была принципиально важна. Это означало — вырваться из дерьма, которое так долго ее окружало.
Это означало превратиться из гусеницы в бабочку, если хотите, из сопливой нимфетки — в прекрасную
Золушку, наконец, из обычной калеки — в девушку своей мечты. Именно поэтому Хрыстю скрючило в углу и
уже не отпускало.
— Позвони на ноль три, — скомандовала Настя отцу, разминая беломорину, — и не забывай поливать
цветы. Я постараюсь недолго.

Муми лежал, не подавая признаков жизни. Настя осторожно опустилась на колено, стараясь не смотреть
в сторону ключа.
— Э-э-э-э-э-эй — толкнула она труп тем, что осталось от костыля — ты жив? Э-э-э-й, вставай. Не
дури. Поиграем потом, я по делу. Э-э-й, — и тут Настя не на шутку испугалась: «Неужели убила?» —
зверчик, не умирай, милый, прошу тебя. Только не сейчас. Я не хотела. Я не специально. Прости меня.
Прости дуру, калеку несчастную. Вставай же. Н-у-у-у-у, — она схватила его за грудки и примкнула
губами к тому месту, где когда-то у мутанта был рот, в надежде вдохнуть в него жизнь.

Где-то вдалеке стали стрелять недешевые петарды. Ветер поднял столб песка. Брызнул яркий свет, а
когда все затихло Настя протерла глаза и увидела красивого русского парня, которого много раз видела
в своих снах. О котором мечтала. Которого искренне, безнадежно любила.
— Я — Настя — сказала девушка, опуская взгляд, в надежде на то, что он назовет свое имя.
— Друзья зовут меня Жоркой, для тебя — просто Джордж, — ответил парень, в улыбке обнажая рот
вставных зубов.

Девушка вдруг поняла, что стоит на обеих ногах, и на ее глаза стали наворачиваться слезы. Джордж,
не смущаясь, посмотрел у себя ниже пояса и улыбнулся еще шире.

Что именно он там увидел загадкой остается даже для меня и посей день.

К А Н Е Ц