Губы. Музейная безупречность формы. Сгущенный мадридский сумрак так и не научился размывать их контуры. Не один раз наглые лучи жирного стамбульского солнца пытались искрошить их в миллионы трещин. Сибирский колотун брался срастить и раскромсать под натиском своего ветряного наждака:. Смотря сейчас на результаты, моя вера в протекцию природы над красотой только крепнет.
Но навредить, по правде, легко. Банальным описанием оказистыми словами, либо необдуманной ассоциацией их с чем-то, что даже в идеальности своего качества, либо в свойстве одними только недостатками начинает нервно балансировать на весах моего языка сравнений:.
Тончайший инструмент с божественным акцентом на создателя, несущий плазменную страсть из далёких глубин души на поле боя разума и чувств.
Оружие, ненавидящее низкие температуры слепых сердец, за годы войны с ними увеличившее свою мощь, становясь всё острее от рассекания ледяных глыб негодной любви.
Каждое их прикосновение раскрывало моё тело, тёплой слизью капая в нутро. Мой иммунитет исчез, но это не было их целью :
Проникавшее в меня тепло уводило сознание настолько далеко, что контроль за обратным возвращением в реальность по желанию этих губ мог оказаться билетом в один конец. Я был готов - я любил её. Знала ли она, что делает?
Она, никогда не скрывавшая в рисунке губ тень дьявольской гордости за красоту, осыпаемую бисером сюсюканья с самого её рождения. Видимое превосходство над любыми чадами в любом её возрасте злило каждую из мам до состояния обморока.
Так сильно. Так зло. Так бесполезно. Не раз мамаши меняли свою тактику, заливая её слезами сглазов и фальшивых восхищений. Всё лишь с одной блаженно - инфернальной целью хоть что - нибудь перекрасть для своих чад:. И для себя.
Что-то, бесконечно тянувшееся в свечении тела золотыми нитями от самой природы. Блеск и сияние, впервые запечатлевшиеся одним мгновеньем при появлении из материнского чрева. На редкость чистые октаном, на сколько красота нотой глубоких вдохов могла бы прикоснуться до кончика носа дитя, и прошептать: "Будь", следуя потом всю жизнь за ним сквозь трубы грешных искушений, и защищать, не покинув не на миг:..
Такими глазами я смотрю на неё сейчас.
Но этот взгляд она больше не увидит никогда.
Она вообще больше ничего никогда не увидит.

2003 год, 6 июня, 6 часов утра.