Жил да был в одном селе
Дедка.
Был бухгалтером Дед
В райсобесе.
Посадил однажды он репку
Чтоб продать ее потом
Нетто весом.
И хоть был Дед Аркадий
Кацнальвоген,
Весь район его звал
Акакий:
Был тот Дед отзывчивый
И добрый
И любил его в селе
Всякий.
Очень жарким выдалось
Лето -
Репка выросла как пик
Эльбрусский
И пошел Акакий рвать
Репку
Очень просто - как простой
Русский.
Он схватил ее сперва
Сбоку,
А потом взял репку
В охапку,
Надорвался Акакий
С репкой
И тогда позвал Дед
Бабку.

Мамлеев

Прасковья Сидоровна Сюрлотягина была старуха работящая и бодрая. В молодость свою она служила товароведшей в местном сельмаге, потому тяжело было ее напугать на то что репкой, пятью ящиками водки, даже тремя мешками сахара. Ведро ядреного мутного бурякового чемергеса и то не устрашало ее.
Бывало как-то лет этак сорок-пятьдесят назад, прибьется к ней новый агроном или знатный тракторист, а может просто рабочий-клепальщик - этакий городской пижон в кепке-пидорке с папироской между фиксами и раздолбанной гитарой, перевязанной драной лентой, очень похожий на актера Рыбникова и давай поить тогда еще задастую и ляжкастую колхозную молодуху душистой ханкой. И падал, болезный, под стол как сноп подкошенный. Сокрушалась Прасковья: "Опять ухажер ужрамшись - опять любезным другом мне на ночь будет огурчик шипастый". Такое случалось. В общем, своеобычная была старуха. Местное село ее уважало за выносливость и дельные советы в плане личной жизни окрестным шалавам и за это люди называли ее Бабка Параша.
Бабка Параша прибежала со своего подворья в скорости.
- Что, старый, совсем старый стал?
- Ты Параша, не того, - отвечал Дед Акакий - Ты , Параша, полюбуйся, какУ загогулину я вырастил. Пособи вытянуть - я тебе первача кукурузного отолью из бидона и с другом своим Мыколой из Больших Лохов познакомлю.
- Что ж, Акакушка, пособолю, только товарища твоего я знаю издревле - через евоную дружбу целки лишилась у двадцать девятом годе. А за ханку кукурузную благодарствую.
Бабка Параша круто засучила рукава, подернула подол юбки, и, схватив Деда Акакия за помочи, потянула…
Помочь с устрашающим лязгом треснула и порвалась.
- Внучка! Вну-учка!!! - заорал Дед, поддерживая оконфуженные портки.

Бертрис Смолл

Внучка родилась в тот незабываемый век, когда любовь была еще свежа и безрассудна, а мужчины - храбры и красивы. От деда она унаследовала титул графини Де Бля Ебобон, и, хотя ее род не был столь богат как род Дю Пиздак, она получила замечательное воспитание.
Еще в нежном возрасте гуляя по бескрайним лугам Пердалони она мечтала о сказочном принце с трехметровой шпагой и малиновыми усами. Остановившись отдохнуть под сенью вековых дубов, Внучка часто представляла себе, как огромный рыцарь-гусар проводит рукой по ее нежным и упругим бедрам, жарко целует губы, а потом, подняв ее юбку и прислонив ее к дереву яростоно и сроастно входит в нее сзади.
Внезапно эти раздумья были прерваны раскатистым голосом Деда, звавшего Внучку.
- Же суи лю-лю, папА? - спросила отзывчивая Внучка.
- Ага, се муа лё ша. Же суи мала, - попросил Дед.
Внучка взглянула на репку и поняла, какое достоинство и благородство должны быть у ее будущего возлюбленного. От восторга Внучка упала в обморок.
- Жучка, силь ву пле, - вздохнул Дед

Владимир Сорокин

Жучка была настоящая сучка. Она сидела за своей свежевыкрашенной синей половой краской конурой и благоговейно ковыряла палочкой лапидарно вышедший после второго позыва стул зеленовато-коричневого цвета, похожий на третьего терминатора, отторгнутый ее яростным сфинктером после пожирания дурно пахнущей коровьей пизды , брошенной ей хозяйкой на завтрак.
- Какого хуя надо, старый? - крикнула Жучка из-за будки.
- Охуела, шавка?! Быстро бросила хуетой заниматься и встала предо мной как хуй перед пиздой, некогда мне с тобой, - вышел из себя Дед Акакий.
Жучка, как настоящая сучка знала, что не стоит пытать судьбу и кусать руку, которая тебя кормит и тем более хуй, который тебя ебет. Она воткнула палочку в кал и не торопясь пошла в сторону Деда и Бабки. Брезгливо и высокомерно обошла все еще лежавшую в обмороке Внучку. Ухватила бабку за грязный вонючий подол и потянула. Подол разошелся и публике стали видны некогда оранжевые, а теперь неопределенного цвета пантплоны.
- Кошка, ебать тебя в нос! Кошка!!!

Венедикт Ерофеев

Кошка проснулась от мучительного удара, вызванного приливом крови в мозг, порожденного благим матом Деда Акакия. Вчера она не удачно, не зная рецепта, смешала валерианку и новый фейри и ее терзало жесточайшее похмелье. Дрожащими руками она стала шарить по кухонному столику в поисках остатка настойки элеутерококка или на худой конец просто пива. В скоре Кошка нашла на дне кофейной чашки не много шрифтоочистителя и, набрав воздуха, опрокидонтом выпила. Жизнь предстала перед ее взором намного красочнее, но чего-то все равно не хватало. Кошка залезла в антресоли и в груде старых газет "правда" за 1981 год нашла непочатый штоф того еще, доперестроечнго вина "агдам".
- Кошка, да где ты?
- Иду, - процедила Кошка, смакуя приторную бормотуху через пустой стержень от авторучки.
После авторучки, "агдама" и шрифтоочистителя у Кошки осталось неповторимое послевкусие. Наспех зажевывая выпитое коркой сыра, оставшейся после нового года и шагая подчеркнуто прямо, он направилась к кучке рабочих во главе с Дедом.
Кошка взялась зубами за Жучкин хвост, но запах псины настолько дисгармонировали с букетом "агдама", что Кошку вывернуло прямо на Деда, Бабку Парашу, Внучку и Жучку.
- Пьяная скотина…Мышка!

Виктор Пелевин

Мышка находилась в том состоянии постсоветской творческой интеллигенции, которое опытный психоаналитик назвал бы творческим кризисом. Подходило время сдавать издателю новое эссе для ультрамодного глянцевого таблоида на тему "корелляция интрактивно суицида и эксгибициональных тенденций в обществе", но ни одна более или менее стоящая идея не пришла в светлую Мышкину голову.
Мышка откинулась в кресле, тупо глядя на экран старенького ворованного на родной кафедре журналистики монитора.
"Нет бубей, хоть хуем бей", вздохнула Мышка, высыпая на волосатую лапку белую дорожку из старой перечницы, на которую почему-то было наклеена бумажка с надписью "Енг Хуй - секрет вечной молодости".
Жадно втянув пахучий порошок, Мышка энергично кашлянула. "Вот тебе и корелляция суицида и эксгибиционизма - подумала Мышка, ловя идею за хвост - вконец опизденели все, в конец: уже в сельской аптеке кокаин но-шпой бодяжат, аж в жопе свербит".
От этой перспективы у Мышки слегка закружилась голова. Она села за клавиатуру, но так и ничего не успела написать - Дедкин окрик сбил ее с мысли.
Мышка вышла из норки и, поправляя очки в золоченой оправе, осведомилась, что старому хрычу надо?
- Мышка, помоги, ешкин-вошкин, кокса отсыплю, баксов отслюню.
- Это Loader'ом, что ли, Аркадий Семенович?
- Да нет, Мышка, грузчиком, loader'ы нам тут нахуй не нужны.

З.Ы. если понравилось, продолжение следует, иначе, ну его нахуй