Жил-был один Козлов. Умён был страсть! Бывалоча, скажут ему: Дурак ты, Козлов, и ухи у тя холодные . А он ничего не ответит, только глазёнки свои серые прищурит да посмотрит пристально: мол, всех вас насквозь вижу! По-разному люди реагировали на такие штуки. Кто уходил горькую пить да Козлову завидовать, кто советовал ему поносом цвета месячных усраться.

Надо сказать, что кроме прозорливости был у Козлова еще один дар. Дело в том, что он ни разу в своей жизни не сходил по большой нужде. По малой пожалуйста, хоть залейся, а по большой ни-ни. Бывалоча, скажут ему: Совсем ты, Козлов, у нас плохой, всё на мелочи размениваешься, говнюк! Говнюком-то его за то прозвали, что он говно в себе держал. Зато уж засранцем его назвать никто не мог.

Нет, правда в молодости Козлов сходил как-то посрать, на пробу, так сказать. Выходит и говорит: Херня! Средненькое удовольствие! И чего только некоторые в этом находят? Сходили бы лучше в кино или там в фундаментальную библиотеку. А то что это за занятие сидишь, пердишь!

Шли годы, и Козлов, даже если бы и захотел посрать, то не смог бы разучился. И всё бы было бы ничего, только шёл однажды Козлов с Птичьего рынка и клетку с канарейкой пёр купил, стало быть, себе пичужку певчую. И у самого у вокзала подходит к нему красна девка и говорит: Почём кенаря брали? А Козлов ей этак галантненько: Дура, это ж сучка! Ну, расписались они, стали вместе жить. И вот стала молода жена примечать, что Козлов ТАМ больше полминуты не задерживается зайдёт, пожурчит и обратно рад-радёшенек. Терпела она, терпела, да однажды разбудила своего подкаблучного среди ночи и выкладывает: Ты, - говорит, - жрёшь как стадо Минотавров, так сходил бы хоть раз посрал по-человечески! Я, - говорит, - тебя вообще кормить перестану! . Козлов ей: Не физдипи, зануда! В школе все учились! Ежли меня не кормить, так я ж загнусь в одночасье! В общем, ушла она от Козлова к Серёге Владимирову. Уж на что негодящий был мужичонка, да, видать, ей уже все равно было. Я, - говорит, - после Козлова с любым жить смогу, только чтоб гадил побольше !

Но и с новым мужиком счастья она не нашла. Никак не мог он понять, отчего это баба его начинает слезами радости заливаться, стоит ему в клозете на подольше запереться. Сдал он ее в дурдом, а сам на жидовке женился и в Израиль подался. Теперь, говорят, в жидовской армии служит, арабам пиздюли выписывает.

А Козлов с горя решил фотографией заняться. В туалете увеличительный аппарат поставил, а ссать в раковину навострился. Но шли годы, а на одной фотографии долго не протянешь. Пришлось Козлову во второй раз жениться. Но на этот раз он себе бабу стоящую подобрал, из интеллигентных. Эта в его положение сразу вошла: Это, - говорит, - ничего. У каждого свои привычки. Я вот, например, люблю после обеда в носу поковырять. А вообще-то горе твоё поправимо. Ты у меня, голуба, будешь по большой физиологической потребности каждую минуту бегать!

Купила она ему новый унитаз (старый-то совсем от фиксажу разъело), посадила Козлова на толчок и давай его срать учить. Козлов-бедолага кряхтит, сопит. А она приговаривает: Ну дружочек! Ну хоть пол-какашечки! Тужился Козлов, тужился, да возьми да и роди сына-богатыря весом в полпуда! Тут, конечно, Козлову Нобелевскую премию дали (в Книге Гиннеса он и раньше состоял за самый продолжительный запор), статую его в полный рост из червонного золота отлили. Она теперь у Козлова в огороде вместо пугала стоит.

В общем, зажили они втроём с сынулей-мастодонтом, жили долго и счастливо и померли все, как полагается, в один день. А наследство всё той кукушке канарской осталось. То-то дуре теперь раздолье!

Tweet