Ответвившись от трассы, направо убегает хорошая асфальтовая дорога. Пройдя через бор и каменный мост над речкой, она попадает в богатое, дачное Велехово. За ним асфальт заканчивается, и следующие несколько километров путь идёт по гладкой грунтовке, упирающейся в Накиньхово. Тут тоже дачи, хоть и пониже, а дорога уходит  дальше, постепенно превращаясь в две вязкие песчаные колеи. Она идёт под уклон, и через раскисшие буераки и большую непросыхающую лужу,  вливается сюда, в тупик, где глухо покоится ещё одно селенье. Это - Гуньково.
Всё, дальше  ни дорог, ни деревень, с трёх сторон -  болото...
Во все времена, при любой власти гуньковцы жили сами по себе. Без большой нужды, просто так, к ним никто не заглядывал, - опасались. Они же, наоборот, без стеснения  ходили ко всем и, как правило, не в одиночку.
Несчастной считали девку, отданную за гуньковца. И, наоборот, невесты из Гуньково считались самыми послушными и работящими.
Танцы замирали, когда на околице смутно вырисовывалась хоркающая ватага гуньковских. Веселье и смех затихали под напором лихой удали.
С тех пор многое переменилось, и многое осталось неизменным...

*******

" О - о..., Ой, ёп - тать..."- Витёк тяжко отнял голову от стола. Репа трещала, набитая вспухшими от боли мозгами. Отлепившись ото лба, с алюминиевым бряком упала на пол вилка. Сведя глаза в кучу, он с трудом, как сквозь туман, разглядел храпящего напротив отца.
Папаша сидел на стуле, откинув назад с разинутым ртом харю и свеся вниз сильные жилистые руки. Под тихий перезвон пустой посуды Витёк отжался от стола и встал. Пошатываясь, добрёл он в кухню, и, встав на колени, жадно припал к ведру с водой. Напившись и враз охмелев ещё больше, он, сжимая в руках голову, вернулся в комнату. Серый августовский рассвет нестерпимо резал глаза. Прячась от него, Витька судорожно забился под кровать и там заснул.
Он пришёл в себя, когда было уже светло. С кухни слышался негромкий перестук посуды, и что-то бормотал невыключаемый весь день телевизор. Витька полежал ещё, понемногу убеждаясь, что нестерпимая боль почти исчезла из головы. Во рту пересохло, язык распух,  внутри что-то дрожало так мелко и противно, что казалось, оно вот-вот оборвётся. Сосчитав про себя сначала до десяти, а потом до пяти, он ещё немного полежал, собираясь с силами, и на счёт "три" выполз-таки на свет Божий.
Отец сидел за столом и что-то смачно прихлёбывал из миски.
-Во, бля, где он! А я-то думаю, куда позадевался? Ну, Витюня, всего полжизни прожито, а посмотри на рожу-то! Ты тока зеркало, ебёнать, не спугни! Х-х-хе!- отец коротко выдавил из горла сиплый смешочек, - Давай-ка супешника со мною помурляй. Эй, Анна, тащи-ка тарелку, да посуду с подстола убери, - ногам меша-ат!
Серой тенью мать вышла из кухни, поставила тарелку на стол и тихо принялась выгребать флакончики из-под "Трои".
"Опять эту срань пили, потому и болит.- поморщился Витька, - Выходит, ещё и за "Троей" ходили...
Начисто ничо не помню!"
Горячая, с чесноком и перцем похлёбка ободрила, и мыслям в башке стало веселей. Он вспомнил про Натку, про то, как всё у них вроде бы складывается, и как мечтали они в прошлый раз, что вот осенью уйдёт её брательник в армию и можно будет и свадьбу сыграть, и в город перебраться... А там поживут два года у неё... А, может быть и три, если братана того на флот забреют...  Уж за это-то время он в городе зацепится, развернётся, - в автосервис, или ещё куда, а там, глядишь в такси, снимут жильё, ну и всё такое...
Вот только бы подкопить на первое время...
Деньги! Всюду нужны теперь деньги!                                                                                                     
-Слышь, батя, а ты деньги-то за бидоны получил? - на прошлой неделе они удачно спёрли с полуразваленной фермы двадцать шесть алюминиевых бидонов и сдали их в приёмку цветмета.
Папаша довольно закивал нечёсаной головой.
-А раз получил, давай гони мою долю, половину мою давай!
-Вот ты, бля, какой прыткий - половину!- ехидно вскинулся Семён, - А что тут жрёшь - это не в счёт, а что вчера пили, так это, выходит, на мои! Да и нет уж ни хуя, дених тех!
-Это как - нету! Давай, говорю, деньги! Кто бидоны таскал, кто их полдня плющил чтоб вывезти?!- Витёк от возмущения аж привстал.
-Да ты хули завёлся-то, придурок! Отец ведь знает, чо делает! Сказано ведь - нету уж тех дених! Нут-ко, пойдём, пойдём со мной,- и Семён почти насильно затолкал сына к выходу в сени.
-Вот где день-и-то, в приспособах,- понизил он голос и отдёрнул занавеску. Действительно, в углу громоздились какие-то длинные, обвитые крепкими верёвками шесты со странными резаками на концах, ещё куча непонятных инструментов, два костюма химзащиты, по случаю спизженные полгода назад со склада ГО, большие резиновые перчатки и боты.
-Ну и чо?- недоверчиво хмыкнул Витька.
-Да ничо, а тема века, по-ял? Пойдём на той неделе провода резать с ЛЭПа! Зараз километра два снимаем, трактором сволакиваем, да в озеро и прячем!
Семён разошёлся, замахал руками:
-Ты, бля, пойми, масштаб- два километра! В субботу с утра, пока там выходные гуляют, пока прочухают, - а мы уж в озеро, и ждём, пока шухер стихнет. Потом режем, сдаём, и вот и делим! Будет, чо делить-то! Два километра - это бизнес, это не бидоны пиздить... Главное, Витюня, главное - молчок! Чтоб ни одна душа, по-ял?
Витька кивнул. Такая перспектива его приободрила, да и прошлых денег, понятно, с родителя уже не вытянуть.
-Ну, блин,- Семён хлопнул сына по плечу,- Такое дело не грех и обмыть! Давай-ка - ветер в харю - я хуярю, - дуй скорей до Козьей Рожи. На, вот, полста, да у матки возьми яиц пяток - как раз на два фунфырика и хватит. Ей-то, Роже, много и не надо,- всё равно скоро сдохнет...
Через минуту Витька  уже быстро зашагал к окраине деревни.
- Да эту бери, с мятой, с неё рыгаиц-ца вкусней!- неслось ему вослед.

(продолжение следует)

Tweet