Часть 1:          http://udaff.com/creo/95798.html

Часть 2:          http://udaff.com/creo/95814.html
 
      Часть 3:          http://udaff.com/creo/95851.html

Часть 4:          http://udaff.com/creo/95872.html

      Часть 5:          http://udaff.com/creo/95894.html

      Часть 6:          http://udaff.com/creo/95899.html

    Часть 7:        http://udaff.com/creo/95921.html





Май, 2007 г.                                                   

        - Разрешите, Надежда Семёновна, - на пороге стоял учитель истории Смирных.
        - Входите, Алексей Фёдорович, присаживайтесь, - ответила Панина. – Что у вас?
        - Тут такое дело, Надежда Семёновна, - замялся Смирных, - деликатное. Извините, но прежде чем начать разговор, хотел бы попросить вас, чтобы о нём, кроме нас, пока никто не знал.
        - Уважаемый Алексей Фёдорович, - хмыкнула директор, - меня о таких вещах можно не предупреждать. Всё, что обсуждается в моём кабинете, дальше этих стен, - Панина провела рукой, - не уходит. Разумеется, за исключением профессиональных или официальных всяких там бесед, совещаний, собраний и тому подобное. 
        - Спасибо, - присел на стул Смирных и вынул из портфеля бумаги. - Я по поводу трагедии в семьях Качалиных и Зориных.
        - Насколько мне известно, - вздёрнула брови Панина, - дело закрыли. А что у вас?
        - Закрыть-то закрыли, - вздохнул Смирных, - но я тут провёл собственное, так сказать, расследование…
        - А вы не думали, что это противозаконно? – нахмурилась Панина.
        - Думал, - кивнул Смирных, - однако, как мне показалось, наши органы не очень тщательно разобрались в случившемся. Поэтому я решил посоветоваться с вами.
        - И что там? – Панина отложила в сторону брошюру. - Внимательно слушаю вас.
        - Надежда Семёновна, - надевая очки начал Смирных, - я подозреваю, что у нас в школе кем-то из учителей создано, так называемое, тайное общество.
          - Да вы что? – Панина изобразила на лице крайнее удивление. – Что вы такое говорите? Что ещё за общество? Вы имеете  в виду скинхедов? Так мы же разобрались с ними ещё год назад. Всё это оказалось обыкновенным баловством…
          - Нет, я имею в виду некое общество, если так можно выразиться, любителей наркотиков, - сказал Смирных и взглянул из-под очков на директрису.
          - С чего вы это взяли? – испуганно спросила Панина. – В нашей школе кто-то из учеников употребляет наркотики?
          - Мало того, - Смирных зачем-то снова заглянул в портфель, словно проверяя, всё ли на месте, - не только употребляют, а ещё и продают.
          - Вам известно, кто этим занимается? – сощурилась Надежда Семёновна.
          - Я не уверен на все сто, но мне кажется, что один из наших педагогов.
          - Назовите фамилию, - потребовала Панина.
          - Понимаете в чём дело, - стушевался Смирных, - я бы сейчас не хотел называть фамилии, поскольку сам ещё не уверен…
          - Это не разговор, Алексей Фёдорович, - строго оборвала Панина, - раз уж вы пришли ко мне с такой информацией, будьте любезны говорить со мной без всяких намёков. Тем более, я пообещала вам, что разговор останется в этом кабинете.
          - Я просто боюсь незаслуженно бросить тень на человека. Вдруг я ошибаюсь, - Смирных втянул голову в плечи.
          - А зачем же тогда вы пришли сюда, – усмехнулась Панина, - если и мне не доверяете.
          - Если бы я вам не доверял, Надежда Семёновна, - резонно заметил Смирных, - я бы к вам не пришёл. Ну, а коль я здесь…
          - А раз доверяете, - снова перебила Панина, - назовите фамилию. Я обещаю вам, что человек не получит от меня даже намёка.
          - Хорошо, - кивнул Смирных. – Я скажу вам…
          - Так кто он? – Панина вперила взгляд в учителя.
          - Гулевин, - ответил Смирных. – Игорь Михайлович Гулевин.
          - И какое отношение он имеет к самоубийству девочек? – удивилась Панина.
          - Пока точно не знаю, - смущённо ответил Смирных, - но есть подозрения, что он подпаивал их каким-то снадобьем и занимался с ними развратом. Он лишил их обеих девственности и затем регулярно занимался с ними сексом…
          - Интересный вы человек, Алексей Фёдорович, - наигранно рассмеялась Панина, -  откуда вам всё это известно, если девочек уже как два месяца нет в живых, а расследованием трагедии занимались компетентные органы. Или вы думаете, там дураки сидят? Если бы Гулевин был замешан в этом деле, его бы уже наверняка давно определили куда следует. Нет, уважаемый, вы заблуждаетесь. Вы же понимаете, есть факты, а есть просто слухи и сплетни. Мне кажется, вы воспользовались вторым источником информации.
          - Потому я сразу вас и предупредил, что это пока неподтверждённые сведения, - сказал Смирных, - просто мне хотелось обратить ваше внимание. Вдруг и вам что-то станет известно, а вы уже будете знать, откуда ветер дует. Как говорится, тайное всё равно когда-то становится явным. И если моя информация подтвердится, нужно будет принимать меры.
          - Вы хоть представляете, какой это будет позор – выявить в стенах школы педофила и торговца наркотиками? – спросила Панина.
          - Представляю, - согласился Смирных. – Но, если окажется, что он виновен в гибели Зориной и Качалиной, то тут простым увольнением не отделаешься. Нужно будет отдавать его под суд, то есть заявлять в органы.
          - И всё-таки скажите, откуда у вас информация?
          - Я пока не могу об этом говорить, - заявил Смирных, и Панина поняла, что ответа на свой вопрос она не получит.
          - Хорошо, Алексей Фёдорович, тогда пообещайте мне, что сами не будете предпринимать никаких действий, что бы вам не стало известно. Договорились?
          - Договорились, - кивнул Смирных, - вы же видите, я пошёл не в милицию, а к вам. Вы здесь руководитель, и я понимаю, как бы выглядел, если бы обошёл вас…
          - Спасибо вам,  - Панина встала и пожала посетителю руку, - я по своим каналам наведу справки, и потом вернёмся к нашему разговору.
          - До свидания, - Смирных встал из-за стола и направился к выходу. 


                                                        * * *
 
          Панина назначила встречу Гулевину в кафе  подальше о школы. 
          - Ну что, голубчик, доигрался? – презрительно сказала она.
          - Что случилось, Надежда Семёновна, - испуганно спросил Гулевин.
          - Ты у меня спрашиваешь, развратник? – усмехнулась Панина. – Зачем ты полез к девчонкам под юбки? А?
          - О ком речь, Надежда Семёновна? – наигранно удивился Гулевин.
          - Господи, боже мой, Игорь Михайлович, - всплеснула руками Панина, - снова будешь передо мной клоуна из себя корчить?
          - Ну, зачем же так грубо? – обиделся Гулевин.
          - Ага, - хмыкнула Панина. – Ты ещё жалобу на меня министру образования напиши, обидчивый какой. Прекрати немедленно дурака валять. Ты зачем Зорину и Качалину совратил?
          - Откуда у вас такая информация? – скривившись, процедил Гулевин и цинично добавил: - У нас что, мёртвые научились разговаривать?
          - Я уже тебе однажды говорила, но ты, видимо подзабыл. Что ж, напомню. Ты, наверное, забыл, что я работаю директором школы, а не дворником на футбольном поле. Хотя те тоже всегда заранее знают счёт в предстоящей игре. Игорь, ты в своём уме?
          - Надежда Семёновна, - не стал отпираться Гулевин, - у каждого свои слабости. Ну, было дело - развлёкся немного…
          - Развлёкся? – прошипела Панина. – Ты хоть понимаешь, что ты своими глупыми развлечениями можешь развалить весь бизнес? Тебе что, баб мало? Зачем ты учениц потащил в постель?
          - Да они как-то и сами не возражали, - усмехнулся Гулевин. – Поди, не по восемь лет девушкам. Я не пойму, в чём проблема?
          - Не поймёшь? – процедила Панина. – Да в том, что ты своими действиями довёл их до самоубийства.
          - Чушь всё это, - едва не вскрикнул Гулевин. – Я и сам был поражён, когда узнал о самоубийстве. Но уверяю вас, Надежда Семёновна, что я никакого отношения к их поступку не имею. Причём тут наши отношения?
          - Скажите, Игорь Михайлович, откуда я знаю о ваших взаимоотношениях с Зориной и Качалиной?
          - Не знаю, - пожал плечами Гулевин.
          - Но, согласитесь, если я знаю, значит, кто-то знает ещё и, кроме меня.
          - Согласен, - кивнул Гулевин. – Меня это тоже удивляет. Кто это?
          - А ты как думаешь? – язвительно спросила Панина. – Ясное дело, не девочки мне рассказали, иначе бы я с тебя уже давно всю душу вытрясла.
          - Так кто же вам донёс? – изумлённо спросил Гулевин.
          - Смирных, историк наш, - озираясь по сторонам, ответила Панина. 
          - Ни фига себе, - присвистнул Гулевин, - а он откуда знает?
          - Так он и рассказал, - усмехнулась Панина. – Держи карман шире. Главное сейчас не в том, откуда он знает. Проблема в том, что ему это известно. Он обвиняет тебя в педофилии и доведении девчонок до самоубийства. 
          - Блин, а он тут при каких делах? Он что, прокурор или следователь? Какое он имеет право? Я ведь…
          - Послушай меня, господин Гулевин, - ехидно перебила Панина, - имеет он право или не имеет, это второй вопрос. Первый же заключается в том, что он завтра сунется в прокуратуру и выложит на стол свои доказательства. Даже если они будут не полными, там найдут, как и чем их дополнить. Можешь не сомневаться.
          - Да я и не сомневаюсь, - понуро ответил Гулевин и добавил: - Вот козёл! И что ему надо? Зачем он это всё затеял?
          - Справедливости ради, - язвительно сказала Панина.
          - Кстати, Надежда Семёновна, педофилом меня называть нельзя, - вдруг, что-то вспомнив, заявил Гулевин.
          - Ты хочешь сказать, что ты не занимался с ними сексом? – усмехнулась Панина.
          - Занимался, - кивнул Гулевин. – Но в моём случае это называется эфебофилией.
          - Это ещё что такое? – удивилась Панина.
          - Тяга к подросткам, - пояснил Гулевин. - Вы же понимаете, это совершенно разные понятия. Ну, нравятся мне молоденькие девочки. Однако говорить о педофилии, по крайней мере, не корректно. У этих, с позволения сказать, «детей» грудь была не меньше третьего размера. Кроме того, они и сами не раз меня приглашали повеселиться.
          - Правильно, - ухмыльнулась Панина, - а кто их кормил секс-таблетками? Да и вообще, какая разница как это называется? Речь сейчас о другом. Ты понимаешь? Если прокуратура докопается, тебя посадят по статье «доведение до самоубийства». А ты здесь умничаешь передо мной своими «филиями». Думай теперь, как заткнуть рот Алексею Фёдоровичу. Он пока только подозревает, стопроцентной уверенности у него нет. Но ты же знаешь этого правдолюбца. Если он втемяшил себе что-то в голову, будет копать, пока не выроет тебе яму.
            - Как бы он сам в эту яму не попал, - зло ответил Гулевин. – Тоже мне, следователь по особым делам нашёлся.
            - Тебе ещё повезло, что девчонки не оставили предсмертных записок, - сказала Панина, - а то были бы тебе сейчас и педо, и фебофилия. Хотя, чёрт его знает, может, какие записки и оставили. Как Смирных узнал о твоих похождениях? Значит, кроме него, ещё кто-то знает?
            - Получается так, - согласился Гулевин. – Но я уже думал об этом. Возможно, девчонки поделились по секрету с кем-то из подружек. Те до поры - до времени молчали, а сейчас языки зачесались. Но я уверен, что сейчас это доказать невозможно. Единственное что, могут немного нервы потрепать.
            - В общем, Игорь Михайлович, - Панина встала и протянула руку для прощания, - думай. Если у меня появится новая информация, я предупрежу. Смотри, бизнес не развали. А то твоя тяга к подросткам выльется всем нам боком. А мне ещё квартиру покупать…



                                                              * * *
     
          Гулевин в тот же день позвонил уголовному авторитету Беляку и попросил аудиенции.
          - Сегодня не смогу принять, - ответил Беляк, словно он был высокопоставленным чиновником. – Подъезжай завтра на Даниловский рынок. Наберёшь меня утром в десять часов, я скажу куда подойти. 
        На следующий день Гулевин сидел в одном из кафе в районе Даниловского рынка и поджидал Беляка. Тот не заставил себя долго ждать, появился, как и обещал, через десять минут. Через окно Гулевин заметил, что авторитета сопровождали двое молодых мужчин, но в помещение Беляк вошёл один.
      Первый раз они встретились лет пять назад. У Гулевина тогда возник конфликт с соседом, который по пьянке ударил его в подъезде собственного дома. Игорь Михайлович не стал заявлять в милицию, зная, что соседа-уголовника ментами не напугаешь, а только наживёшь себе врага. Позвонил другу детства, тот и посоветовал ему обратиться к Беляку. Продиктовал его телефон и разъяснил, как правильно себя вести: 
          - Принесёшь пару тысяч рублей, скажешь, мол, хочу в общак деньжат подкинуть, извинись, что сумма небольшая, объяснишь, что работаешь учителем. Расскажешь, что по чём. Он твоего соседа быстро на место поставит.
            Игорь Михайлович последовал совету товарища, и действительно, сосед-уголовник уже на следующий день явился к Гулевину, рассыпаясь в извинениях:
          - Извини, брат, сам понимаешь, что по пьянке не бывает. Не хотел тебя обидеть. Не держи зла.
          - Хорошо, - улыбался довольный Гулевин, - не буду зла держать.
          - Благодарю тебя, браток, - тряс руку сосед, - если чё, обращайся. Любому рыло за тебя начищу.
            После того случая Гулевин стал изредка позванивать Беляку и отвозить небольшие суммы в общак. Впрочем, ему было всё равно, куда идут его деньги – в общак ли, в карман ли Беляку. Главное, что у него появился покровитель. «Если кто-нибудь «наедет», - думал о будущем бизнесе «химик» (так в шутку называл его Беляк), - будет к кому обратиться…»
Когда бизнес пошёл в гору, Гулевин стал приносить Беляку более солидные суммы.
            - Взятки, что ли с учеников стал брать? - шутил Беляк. – Или наследство от бабушки получил?
            - Трудимся, - уклончиво отвечал Гулевин.
            - Молодец, химик! Уважаю, - Беляк по отечески хлопал гостя по плечу и довольно улыбался.

                                                  * * *

            И вот настал тот день, когда Гулевину понадобилась серьёзная помощь.
          - Ну, как дела, химик? Что стряслось? – Беляк пожал руку просителю и откинулся на спинку стула.
            Официантка, заметив высокопоставленного гостя, бросилась к нему.
          - Здравствуйте!– защебетала она. – Давненько к нам не заглядывали. Вы так помолодели. Чего желаете? У нас сегодня изумительные свиные рёбрышки! Есть вино домашнее…
          - Не, Любашка, - ответил Беляк, - я сыт. Принеси мне чайку с мятой. Только не в пакетах, нормального чаю заварите.
          - Сию минуту. А вам что? – обратилась официантка к Гулевину.
          - Мне тоже чай, такой же,  - ответил Игорь Михайлович.
          Официантка упорхнула, Гулевин протянул Беляку конверт с деньгами и тихо произнёс:
          - Стукачок один меня достал. Хотел бы ему язык укоротить. Поможешь?
          Беляк, пряча конверт в карман, довольно улыбнулся и ответил:
          - А чего ж хорошему человеку не помочь? Кто он?
          - Коллега мой, учитель. Собирает про меня всякую ерунду…
          - Что конкретно? – перебил Беляк, было заметно, что он торопится.
          - Вынюхивает про мой бизнес, может обломать всё.
          - Это не хорошо, - задумчиво произнёс авторитет. – Не люблю, когда мне кто-то в карман лезет. Бизнес-то процветает?
          - Пока всё нормально, - кивнул Гулевин. – Но вот из-за таких правдолюбцев могут возникнуть проблемы.
          - А чего он полез в твой бизнес? – спросил Беляк.
          - У нас в школе две девчонки покончили с собой, а я с ними пару раз развлекался. В общем, этот придурок вбил себе в голову, что это из-за меня случилось, хотя у нас всё было на добровольной основе.
          - А из-за чего они себя порешили? – удивился Беляк.
          - Хрен его знает, - развёл руками Гулевин, - говорят, что с родителями не поладили. Прокуратура разбиралась, никакого криминала не обнаружила. А этот чёрт сейчас мутит под меня, хочет заявить в милицию, что, мол, девки покончили с жизнью из-за того, что я им давал таблетки и всё такое.
          - Хм, это серьёзно, - сказал Беляк. – Откуда он узнал?
          - Да он сам толком ничего не знает. Пока только подозревает, приходил к директрисе стучал на меня. В смысле, высказывал свои подозрения.
          - У него на тебя что-то конкретное есть? – спросил Беляк.
          - Конкретного ничего пока нет, - ответил Гулевин, - но копает дальше. И одному богу известно, до чего он докопается. Поэтому я и пришёл к тебе посоветоваться, что с ним делать?
          - Пока ничего. Давай его фамилию, я присмотрю за ним. Раньше времени не паникуй. Если будет что-то серьёзное, звони. Мы ему крылышки подрежем, - заверил Беляк. – Извини, химик, у меня сегодня много дел, долго «трещать» не могу.
          - Хорошо, - закивал Гулевин. – Если прижмёт, сообщу.
          - Ну давай, - Беляк пожал руку и удалился.
            Гулевин допил свой чай и отправился домой.

Tweet