Колобок в деревне жил,
С дедом, с бабкой. Не тужил.
Бабушка сучила пряжу,
Дед рыбачил на продажу.
Разговлялися кутьЁй,
Ели тюрю всей семьёй.
В церкву к празднику ходили,
В общем, жили, не тужили.
Правил в это время царь,
Всерассейский государь.
Государева работа,
О стране своей забота.
Высоко царю сидится,
Далеко царю глядится.
Думу думает свою,
Раз двунадесять на дню.
Коль, какое упущенье,
Тут же царь своё решенье.
На ковёр министров в раз,
Докладайте без прикрас!
Как приходится народу?
Ест он только хлеб да воду,
Иль наваристые щи,
Достаёт он из печи?
Говорят царю министры,
У министров мысли быстры:
Не гневись, надёжа-царь,
Служим мы тебе, как встарь!
У народа всё в достатке,
Есть излишки и остатки.
Славу Господу поют,
Пашут, сеют и куют.
Царь министрами доволен,
За державу он спокоен.
Подведёт делам итог,
И к царице под бочок.
Жил до сроку Колобок,
Да нагуливал жирок.
Повзрослев, на веселее,
Девок портил на селе.
Девки, сдобные как булки,
Вечно ищут закоулки,
Где б парням подставить зад,
Колобок такому рад.
Слово секс тогда не знали,
И стыдливо называли,
Это дело «тра-ля-ля».
Либо: «тралить якоря».
Но пришёл конец утехам,
Эротическим потехам.
Об ту пору царь германскай,
Кайзер веры лютеранскай,
Объявляет нам войну,
Как в седую старину.
Я подробностев не знаю,
К толстой книжке отсылаю:
«Сводки с Первой мировой»,
Часть шестая том второй,
Лист четвёртый, левый край,
Если грамотен – читай!
Русский царь в ответ на это,
Тиснул «Манифест» в газеты:
«Дать врагам Руси просраться!
Пусть германцы нас бояться!»
И отправил всех солдат,
На войну, как на парад.
Сам в черкеске с газырями,
Скачет сонными полями,
Вслед солдАтушки бредут,
Да «Соловушку» поют:
«Соловей, соловей пташечка,
Канареечка жалобно поёть»…
Весть дошла до старой хаты,
Колобку идти в солдаты.
Дед и бабка порыдали,
Узелок в дорогу дали,
Сало, хлеба, молока,
Да понюшку табака.
Три разА перекрестили,
И дитятю отпустили.
Наш герой, как лев сражался!
Пуль германских не пужался.
В штыковую шёл атаку,
За других не прятал сраку.
На Брусиловском прорыве,
Раз контузило при взрыве.
Подлечившись в лазарете,
Получил статью в газете:
»Славный дедовский замес!»
И георгиевский крест…
В лазарете с Колобком,
Многие лежат рядком.
Все с улыбкой на устах,
Кто в медалях, кто в крестах.
Рады все, что целы кости,
Что лежат не на погосте.
Что пролили не зазря,
Кровь за русского царя.
Затесался к ним пархатый,
Из казаков агитатор.
Самокруточкой смолил,
Да беседы заводил.
Хитрый сеятель идей,
Про неравенство людей.
Обзывал царя паскудой,
Кровопивцем и Иудой.
К смене строя призывал,
И листовки раздавал.
Колобок на ус мотал,
Те листовочки читал,
По слогам слова складая,
Грамотейка ж никакая.
Но допёр своим умишком,
Что царю выходит крышка.
Стал не просто Колобком,
Колобком-большевиком!
Закружило,завертело,
Словно вихрем налетело…
Тут и скинули царя,
В середине октября.
Колобок наш удалец,
В Красной армии боец.
Бронепоезд «Красный луч»,
Беспощаден и могуч.
Крошит белых, как орешки,
Планомерно и без спешки.
Бронепоезд в бой ведом,
Командиром Колобком.
Давит белые отряды,
Колобок не за награды.
Злые белые бароны,
Что охочи до короны,
Жидко дрищут от него,
А не могут ничего.
Сам Деникин генерал,
Как-то в гневе заорал:
Что не смИрится пока,
Не прихлопнет Колобка.
Видит глаз да зуб неймёт,
Колобок на них плюёт,
Пролетарскою, могучей,
И с соплёй слюной тягучей…
Отгремели те бои,
Нынче графики свои.
Колобку лежит дорога,
До родимого порога.
По заданию страны,
Быть колхозники должны,
Новой общностью людей.
В свете сталинских идей.
Председателем колхоза,
Стал по воле Совнархоза.
За работу взялся рьяно,
Реквизировал барана,
У соседа-кулака,
И намял ему бока.
Что писать тут про соседа,
Раскулачил даже деда!
Церкву лично разломал,
В звонкий колокол насрал.
Год пришёл тридцать седьмой,
Беспощадный и немой.
Много разных колобков,
Помнят двери «воронков».
На Лубянке больно били!
Колотили, молотили…
Этот метод был не редок,
Что агент пяти разведок,
Сам признался Колобок,
На пол, выплюнув зубок.
И обрили Колобка,
От макушки до лобка…
Ждёт читатель продолжений,
Колобковских похождений.
Скромный автор рад писать,
Исписал уже тетрадь,
В колобковское житьё,
Проникает, как в своё.
Через сердце пропустил,
Всё, что выше напостИл.
Хоть сурова и груба,
Колобковская судьба,
Но судьбу не выбирают,
С ней живут и умирают.
Пятьдесят восьмая прим,
Щас о ней поговорим,
Колобку впаяли десять,
Думали ещё навесить,
Да решили: «хрен с тобой»,
И отправили в забой.
Отмахав кайлом десятку,
Поселеньем выбрал Вятку,
Стал бухгалтером в депо,
Скромно жил, но ничего.
Колобок наш оженился,
В рот ни-ни, остепенился,
А ведь раньше если честно,
Пили все и повсеместно.
Это к слову, а пока,
Бросим взгляд на Колобка.
Вот шагает он герой,
Славной Первой мировой,
И ещё войны Гражданской,
Бесшабашной, партизанской,
В этом сером человеке,
Не узнать его вовеки.
Был орлом наш Колобок,
Стал ни низок, ни высок,
Выцвел, сгорбился, осел,
И местами полысел.
Слава Богу, жив остался,
Автор просто разрыдался,
В этом месте до того,
Стало жалко мне его.
Но прощаться с ним пора,
У него свои дела,
Дебет с крЕдитом сводить,
Кур кормить, детей растить.
До свиданья, Колобок!
Автор достаёт платок,
Чтобы слёзы промокнУть,
Будь здоров! В счастливый путь!

Tweet