Салат оливье ждал на столе, на ёлке как раздутые гандоны висели конфетти и подгнивающие мандарины, а Степана мутило, то ли от выпитого шампанского, то ли от пыли, сыпавшихся с ковров павелецкой ткацкой фабрики. Ковры в этом доме были повсюду: на стенах, на полу, под столом, даже на включённом телевизоре лежал маленький пылесборник.
Захмелевшая Елена теребила прядь волос и кидала на Степана многозначительные взгляды, но её малолетний упырь никак не желал засыпать. Недоносок бегал из комнаты в комнату, сжигая тонну бенгальских огней, и Степан с тайным злорадством ждал, когда же он наконец запалит один из ковров и охваченный пламенем выбросится с балкона.
- Слушай, - заговорщицки зашептал Стёпа, - а давай ему водки дадим, а? Он сразу и на боковую!
- Да ты… как можно то… - Лена от возмущения не знала что сказать, чуть приоткрывала рот и тут же плотно сжимала губы, словно боясь опасных слов, готовых сорваться с языка.
- Я пошутил! – Ретировался Степан. И тут же перешёл в контрнаступление: - Ну или снотворное. Детское. У меня с собой есть, я для дочки всегда ношу.
- Снотворное? Не знаю даже…
- Всё будет хорошо. – Он подмигнул ей. И улыбнулся. Степан знал, как его улыбка действовала на женщин. Улыбка на вечно небритом, хмуром, но не лишённом красоты лице, выглядела как лучик солнца на небе Сатурна.
Никакого снотворного (как и дочери) у него не было. Зато был пузырёк с таблетками. Несколько «сердец», нембутал, секонал, сибазон, фенциклидин. Полный набор, проданный знакомым «аптекарем».
«Половинка транка этому гиперактивному упырю не повредит», решил для себя Степан.
Он вытащил из кармана баночку «пирацетама», длинными пальцами ловко извлёк несколько белых капсул. Внутри них прятались маленькие разноцветные таблетки.
«Зелёная или красная?»
Метамфетамины он брал для себя, транки для Вовы-Акваланга. Акваланг, бывший пациент психушки, админил интернет-клуб на Войковской. Работа нервная, требовалось постоянно снимать стресс. Под транквилизаторами Акваланг становился тихим «дайвером», посапывая в уютном кресле.
«Походу, в прошлый раз давал Аквалангу зелёную», определился Степан.
- Егорка, иди сюда, - позвал он ребёнка, - дядя Стёпа даст тебе вкусную витаминку.
Егор тут же оказался рядом, схватил из руки мужчины половинку белёсо-зелёной таблетки и мигом проглотил.
- Молодец, - похвалил Степан, - запей водой.
- А это не опасно? – спохватилась Лена.
- Нет, что ты! А для нас я захватил кое-что весёлое, – Степан достал ещё одну таблетку, похожую на красную карамельку. – Вот, настоящее новогоднее настроение!
- Степа, может обойдёмся без этого?
- Будет круто, ты такого кайфа никогда не ловила!
Лена презрительно скривила пухлые губки. Но таблетку взяла. Запила бокалом шампанского. Степан последовал её примеру.

***
«Начала нет, как нет конца»
пелось в давно забытом хите восьмидесятых. Дмитрий Строганов мог поспорить с этим утверждением. Вот он, конец, в тридцати трёх метрах под ним, на чёрной глади Москвы-реки.
Он крепче вцепился в перила, корка льда хрустнула под перчатками. Ветер рвал полы его плаща, сдувал волосы со лба. Ветер резал глаза осколками снежинок, вызывая слёзы, которые тут же досуха слизывал.
Простояв у края Братеевского моста почти двадцать минут, он так и не решился сделать последний шаг, по краю вниз. Он был пьян... Но недостаточно, чертовски слабо пьян, чтобы вот так закончить свою жизнь. Хотелось поговорить с женой… нет, этой суке он звонить бы не стал. Друзьям… Позвонить людям, которые дали ему три миллиона грина? Он всё просрал, не сам конечно, кто ж знал, что акции «Мосэнерго» обвалятся в шесть раз, но радовать такими новостями «друзей» ему не хотелось. После праздников всё сами узнают.
Дмитрий достал телефон, пробежал взглядом список контактов.
Ксения? Детка, прости что так вышло, я вот тебе последние пять штук на аборт дать готов…
Да пошло оно всё к чёрту!
Он вытянул руку, собираясь швырнуть телефон в тёмную бездну и прыгнуть следом, но внезапно дисплей засветился и сквозь вой ветра донёсся звонок «Invaders Must Die». Удачное время чтобы позвонить… Номер был незнаком: 89161234567.
Он поднёс трубку к уху.
- Строганов, - голос хриплый, старческий, - не спеши, есть шанс всё изменить.
- Кто это, а?
- Яузская аллея, дом два. За два часа должен добраться. Не успеешь – купание на дне реки покажется тебе лучшим отдыхом.
- А…вы номер не ошиблись?
- Прыгай и проверим.
Связь оборвалась.

***
У Егора желудок выворачивало наизнанку, а сердце стучало так, словно боялось оставаться в груди. По коже бегали холодные мурашки, хотя он совсем не замёрз, но от этого было даже приятно. Он выбежал на балкон, чтобы посмотреть на очередной взрыв разноцветного  салюта, высунул язык как щенок и принялся ловить снежинки. Холодный воздух приятно обдувал разгоряченное лицо.
Шум в голове заглушал грохот от взрывавшихся то тут, то там петард. До нового года оставался час, но Егор терпеливо продолжал ждать Деда Мороза. Конечно, мама говорила что Деда Мороза нет… Но мама много всякого говорила. Мама могла ошибаться. В свои пять лет он понимал это так же ясно как алфавит. Он был способным мальчиком.
Вдалеке замерцали огни. Сначала он решил, что это тоже фейерверк, но огни не гасли, они приближались, становились ярче. Неужели это он, Санта Кла… нет, Дед Мороз. Мог Мороз прилететь в санях на оленях? Егор не знал. Возможно, Дедушка летел на «Феррари» или подарки ему помогали развозить утка, жираф и бегемот.
Но даже Дед Мороз имел секреты, которые знали, возможно, только олени, и огни не спешили превращаться во что-то реальное.
Егор прижался к перилам, но странные огни по-прежнему оставались неразличимыми пятнами света, мелькавшими на дне тёмного двора-колодца. Егор продолжал ждать, а его сердце отсчитывало уходящие минуты старого года с утроенным усердием.

***
Всё вокруг казалось нереальным сном, когда ты знаешь, что вот-вот проснёшься, но ждёшь, какую нелепую фантазию подкинет дремлющей мозг.
А всё же, как он решил позже, происходящее напоминало безумие, классическую паранойю. Спирт растворял кровь и его лишённый кислорода мозг умирал, вынуждая человека мыслить мёртвыми нейронами.
Тем не менее, пьяный или трезвый, безумный или вменяемый, он без приключений доехал до яузской аллеи за полтора часа и остановил «Рейндж-Ровер» перед забором, за которым виднелся комплекс зданий, неуловимо напоминавших больницу.
Здесь телефон нарушил поток его бессвязных мыслей трелью звонка.
- Я на месте, - сразу сказал он в трубку.
- Я знаю, - холодно ответил голос, - иди по тропинке между главных корпусов, никуда не сворачивай.
Связь отключилась. Отключился и сам телефон. Дмитрий несколько секунд растерянно нажимал кнопки, но телефон не вернулся к жизни.
Дорожка между главными корпусами была аккуратно очищена от снега и посыпана песком. В трёхэтажных зданиях, по обеим сторонам от неё, не были ни огонька. Это не удивило Дмитрия. В этот день, в эту ночь москвичи уютно гнездились по домам.
Несколько минут он шёл среди построек, затем углубился в лес. Кажется, это место называли Лосиным островом. Интересно, он может встретить лося?
Он рассмеялся, хрипло, полубезумно, и тут же смолк, напуганный собственным голосом.
Через несколько минут его путь закончился на небольшой полянке, посреди которой стоял припорошенный деревянный домик с уютным светом из окна и белым дымком из печи. Ни дать ни взять сказочная избушка. Вот только картину портили трупы животных, наваленные в кучу у двери. Лоси это были или олени…или, быть может, кто-то ещё человек из-за корки снега не разглядел. И не хотел приглядываться.
«Пусть всё закончится поскорее», - попросил он Неизвестность и осторожно постучал в деревянную дверь.
- Входи! – Велел мощный бас изнутри.
Дверь распахнулась, и Дмитрий сделал шаг вперёд.
Он оказался в скудно обставленной русской избе: скамья, покосившейся стол, несколько сундуков у стен, криво-сколоченная деревянная кровать. И совершенно противоестественная электрическая лампочка, свисавшая с потолка на голом шнуре.
Её света едва хватало, чтобы вырвать из сумрака очертания владельца избы, сидевшего в дальнем углу на кресле. Первое, что подумал о нём Дмитрий: этот старик был просто огромен. Второе: втвоютомать.
Старик расхохотался. В его бороде блестели кусочки льда… или.. нет, Дмитрий не мог ошибиться, борода сплошь состояла из комьев волос, льда и сосулек.
- Ты..?
- Я, - старик хохотнул. – Вечный символ рождества, ха. А ты думал меня только снять можно или в офис заказать? Или что я весь год вот этим посохом, - он поднял с пола здоровенную дубину, - сколачиваю детишкам подарки, а потом по домам всем развожу, а?!
- Игнат, ты что ли? Это самое хре…
- Это не розыгрыш, не шутка. Я тот кто, есть я. И мне кое-что нужно от тебя. Тоже, что и всегда! Жертвоприношение! Кости ребёнка. Твоего сына. Отказаться нельзя, в моих силах забрать и тебя, и его. Забирать тебя придёт Снегурка, забирает она по-особому, с изыском-с. Эта такая ледяная сука, что сухая щель твоей жены покажется приятным мясным фаршем со взбитыми сливками. Ну, тебе ли не знать! А теперь ступай, я жду тебя к полуночи…
Изба исчезла. Хлоп и нет. Так исчезает мир в памяти «моментового» торчка, когда разом гибнет миллион нейронов.
Только торчком он не был. Но стоял по-прежнему у края моста.
Ему нужно добыть жертвоприношение Деду Морозу…
Дмитрий снова расхохотался. Идущая по пешеходной дорожке парочка эмо-боев многозначительно переглянулась. Тот, что был больше похож на парня, повертел пальцем у виска.
Дмитрию было плевать. Он был сумасшедшим, всё нормально. Можно было сесть и спокойно ждать, когда смерть, или менты приберут его к себе. Но садиться почему-то не хотелось. Он отчётливо помнил пробирающий до костей взгляд мёртвых ледяных глаз. Безумен или нет, но принести жертву казалось единственно-возможным выходом. Дмитрий так долго ждал чуда… а теперь ему хотелось просто напиться.
Мороз он там или кто, но отдавать ему единственного живого сына Дмитрий не собирался. Пора было подумать и о других детях.
- Ксюша, алло? Да, я звоню, кто же ещё? У меня новость. Нет. Я нашёл деньги на аборт. Прямо сейчас. Нет, ты хорошо слышала. Рот содой прополощи, иначе я тебе его прочищу. Скоро буду у тебя.

***
Семнадцатилетняя Ксения лежала в ванне, полной горячей воды, и медленно поглаживала свой живот. Живот был обычный, упругий, плоский, как у любой девушки, следящей за фигурой. Только в глубине его затаилось нечто, заставлявшее её снова и снова думать о паразитах. Паразиты… они повсюду. Людей, зараженных паразитами как больных гриппом в эпидемию. Их миллионы! Только у неё болезнь была особенная; где-то в глубине зарождался не клубок аскарид, а её ребёнок.
Она приняла двойную дозу мифепристона и мизопростола, и несколько обезболивающих таблеток, и ждала, когда же случится аборт. Но выкидыш всё не наступал, а её сознание потихоньку заволакивала белая пелена беспамятства. «Мороз укутал ёлочку», вспомнила она. Когда-то она пела эту песенку в детском саду, выманивая конфеты.
«Новогоднее чудо, - взмолился она. – Бог… если ты есть… пусть наконец это случилось»!
Послышались шаги. Нет, ей не могло показаться. Он хотел войти в ванну, он хотел смотреть, как всё будет…
Она опустила голову под воду и не поднималась целую минуту, но когда вынырнула на поверхность, он возвышался над ней, вцепившись руками в бортик.
- Ну? – В расширенных, поблескивающих глазах не было ничего человеческого. – Долго ещё? Должно было подействовать. Чёртов интернет…
- Я не могу…. – Она зарыдала. Беззвучно, только слёзы заструились по щекам.
- Чего ты не можешь? – Он, кажется, действительно удивился.
- Я не могу… не могу я так… - слова оставляли её, исчезали сначала с губ, потом из головы. Она не знала, чего она не могла, пелена приближалась, накатывала со всех сторон как морской прибой. А потом она смыла её сознание, как прибой смывает застывший мусор на песке, и родившаяся где-то в глубине боль показалась совсем-совсем слабой.

***
То, что вышло из неё, вызывало рвоту. Кровавый сгусток, нечто  похожее больше на скелетик цыплёнка, чем на человеческий эмбрион. Он старался не смотреть на него, аккуратно собрал в пакетик. Затем положил в холщовый мешок. Так и должно быть. Так и было испокон веков.
Он добрался до избушки почти в полночь. Не стал тратить время на пешую прогулку в известном направлении. «Рейндж-Ровер» прорвался сквозь ветхий забор, попрыгал на ухабах. Когда добрался до поляны, машина была почти мертва, слетела коробка передач.
Свет в избе не горел.
Дмитрий взглянул на часы. Минута до полуночи.
Он вошёл в домик. Внутри было пусто, воняло говном и гниющими матрасами. Повсюду валялись пивные бутылки, шприцы, остатки еды. Перед ним было покинутое пристанище бомжей, но никак не сказочный домик. Хотя у кого какие вкусы.
- Ну?! Я принёс! – Он швырнул пакет внутрь. Ничего не изменилось.
Никакой сказки.
Он сделал шаг назад. Ещё. Снегопад закончился. Ультрамариновое небо над Москвой расцветало алыми всполохами. Он сделал ещё шаг, споткнулся о кучку мусора, и полетел, полетел, полетел, дальше, дальше, дальше и дальше.
Слишком долго…
Дмитрий открыл глаза, но вместо грязной земли увидел маслянисто-чёрную поверхность воды. Он услышал оглушительный свист ветра в ушах и собственный крик.
Через мгновение он врезался в ледяную воду, в голове вспыхнула боль. Дмитрий не смог удержать судорожный вздох. Вода проникла в лёгкие, и после непродолжительной борьбы Дмитрий перестал быть.

***
- Мама? Дядя Степан? – Он заглянул в спальню. Мама и дядя Степан спали голыми на кроватке. При этом мама зачем-то взяла в рот писю. Наверное, ей так было проще заснуть.
Сам Егор спать не хотел, он предвкушал давно запланированную встречу. Огни во дворе погасли, но теперь вспыхнули повсюду, куда бы он не посмотрел.
Восхищенный и испуганный Егор выбежал в гостиную, где стояла ёлка. Возле неё огоньки быстро-быстро закружились, понеслись друг за другом по странным окружностям. Егор, будь он и на тридцать лет старше, не смог бы понять, что пространственная аномалия перед ним выглядела точь-в-точь как обратная фрактальная свастика.
Впрочем, его это не волновало.
Сквозь флеши и огни в комнату вошёл тот, чьё изображение, словно благодушный лик Иисуса или военно-офсетный фейс Команданте Че, тиражировала массовая культура на радость всем. Вот только лицо, на котором сапфировым безумием блестели мёртвые льдышки-глаза, не имело никакого отношения к новогодним корпоративам и школьным утренникам.
- Нет, - успел прошептать Егор.
Из руки Мороза выпало письмо. Прописные буквы, выведенные аккуратной детской рукой, блеснули в зелёном свечении.

ЗДРАВСТВУЙ ДЕДУШКА МОРОЗ! МЕНЯ ЗОВУТ ЕГОР, МНЕ 5 ЛЕТ! Я ОЧЕНЬ НАДЕЮСЬ, ЧТО ТЫ ПРОЧТЁШЬ МОЁ ПИСЬМО. ДОРОГОЙ ДЕДУШКА МОРОЗ, МОЙ ПАПА ОЧЕНЬ-ОЧЕНЬ УСТАЛ НА РАБОТЕ. ПУСТЬ ОН НАКОНЕЦ ОТДОХНЁТ. А МАМА И ДЯДЯ СТЕПА НИКАК НЕ МОГУТ ВЫСПАТЬСЯ ВМЕСТЕ. А ЕЩЁ ТЁТЯ ЛИЗА ГОВОРИЛА, ЧТО У НЕЁ БОЛИТ ЖИВОТИК, ПУСТЬ У НЕЁ ПЕРЕСТАНЕТ БОЛЕТЬ ЖИВОТИК.
А МНЕ НЕ НАДО НИЧЕГО, У МЕНЯ ЕСТЬ ПАПА И МАМА! ДЕДУШКА МОРОЗ, ТЫ ВСЕМ ДАРИШЬ ПОДАРКИ, И Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ТЕБЕ ТОЖЕ ПОДАРИЛИ ПОДАРОК. ПАПА ПОДАРИТ, ОН МОЖЕТ.
И ПОСЛЕДНЕЕ, ДЕДУШКА. Я ТАК СИЛЬНО ХОЧ…

(с) DEimoSStrentaLL

Tweet