Иногда бывает такое, что снится старый двор. Двор в котором вырос. В котором остались все воспоминания: хорошие, плохие, яркие и не очень. Но того двора уже нет. Все разъехались. Кто куда. Кем стали, и где живут, бывшие соседи, можно поискать во всяких говноклассниках. Но как-то не хочется смотреть, как они изменились, а просто оставить в памяти всё как было.

Самое хорошее в нашем районе было то, что он был самым маленьким в городе. Дома были построенны одним предприятием и квартиры были розданы сотрудникам. Основной контингент составлял состав инженеров, людей в основной своей массе любящих выпить, но не буйствовать.

Количество национальностей было просто копией страны в размере «четыре этажа-четыре подъезда». Но в первой квартире жили конечно же евреи. На скрипках они не играли и в шахматный клуб после уроков не бегали. Но зато и папа и оба сына отлично боксировали с среднем весе до 85 килограмм. Поэтому считались непререкаемыми авторитетами в таких вопросах как: «Кто прав?», «Быть или не быть?», «Как грамотно начистить портрет гопнику?».

В этом же подъезде проживал молодой человек, по кличке «Буча», который регулярно отхватывал от боксёрско-еврейского клана. Бучу защищать было некому, кроме его мамы, бабушки, сестры и проживавщих в соседнем, втором, подъезде дяди и тёти, которые ежедневно заливали сливу по самое нехочу и дружно орали на лавочке под окнами. Если они к половине десятого вечера не прекращали дискуссий, то их затыкали обещанием получить всеобщих, так сказать всесемейных песдюлей, от нацменов. 

Над семьёй этих вечно недовольных, проживала семья корейцев. Глава этой семьи был солидным мужчиной, уже тогда в 80х ездившим на «Волге». В доме их уважали и с любой проблемой, которая касалась ЖЭКа или любой другой госорганизации, шли именно к нему.

Этажом выше жила ещё одна корейская семья, младший сын которй был в контрах со всеми кто был старше, сверстниками и даже мелюзгой вроде нас. Сколько раз я с ним дрался, подсчитать трудно. Проигрывал чаще чем побеждал, но был на три или четыре года младше, чем этот закомплексованный кореец. Однажды он имел неосторожность задеть гордость и честь героев ринга их первой квартиры и долго не появлялся на улице. Появившись после недельного отсутствия, он тут же решил, что это я виноват в его неудачах, но жестоко получил в голову, так как за неделю сердобольные евреи-боксёры подковали меня в самообороне. Это было первой моей полноценной победой на дворовом уровне.

В третьем подъезде жили в основном татары. Казанские и крымские. Мирно друг друга ненавидели только старшие поколения. Младшие же рубились чуть ли не ежедневно. Эти конфликты возникали везде и всюду и заканчивались в основном молниеносными раздачами с левой и правой рук. Но однажды они объединились.

В этот подъезд въехала молодая семья, которая состояла из не самых умных представителей человечества, а именно из бывшей районной давалки и спившигося десантника, по кличке «Компот». Этот элемент внёс небольшое разнообразие в локальные конфликты нашего дома. Однажды перепутав подъезды он начал ломится в квартиру соседей, которые с перепугу вызвали власть и Компот отсидев пятнадцать суток вышел на свободу с чистой совесть и голой жопой.

После полумесяца воздержания от каких либо утех он сначал долго и вдумчиво драл свою жену, которая оповестила об этом весь двор визгами. Мамаши стыдливо пытались говорить громче, мужики засекли время и изредка восхищённо покачивали головами, а дети недоумённо поглядывая на родителей продолжали играть в футбол. Компот же принял решение не пить и устроится на работу. Месяц он продержался и получив деньги, нажрался в синие сопли.

Чтобы снова не загреметь он для начала решил спросить, в нужный ли подъезд он собирается войти. Не получив вразумительного ответа от крымско-казанской коалиции, Компота переклинило и его понесло. Он просто не понял, что к его приходу разгоревшийся конфликт татарских диаспор, уже достиг критической точки и хватило искры, чтобы возгорело пламя. Через десять минут, когда татарский союз удалился с гордо поднятой головой, Компот решил встать и добраться всё таки до родного дома.

На утро, когда Компот снова разогрелся у бабы Зины, которая торговала домашней чачей, Компот решил, что во всём виновата его жена. Обычная бытовая ссора, переросла в мордобой и приехавшая по вызову власть арестовала дебошира. Положив его в «Бобик», органы ждали протокола, который писала жена. В это время Компот разбил им в машине стекло и пытался выломаль решётку, причём если бы слова рушили железо, то «Бобик» был бы просто трухой.

Вернулся он через полгода ЛТП присмиревшим. Изменился он  настолько, что выпивая стакан чачи бабы Зины засыпал в любой, даже очень акробатичной, позе, которую не смогла бы повторить даже Кабаева в её юнные годы, проведённые в Училище Трудовых Резервов в Ташкенте.

Через этаж над Компотом жил ещё один кадр, который во время становления независимости и беспредела, вдруг ударился в религию. Причём не просто так, а прибило его к православным корейцам, вера которых чем-то напоминает негров-христиан из Америки. Каждое воскресение они собирались и пели «Хэппи Дэй!» и «Халиллуйя!». Церковь отмазала его от армии и помогла получить образование.

Я жил в четвёртом подъезде. В основном проживала там титульная нация, кроме одного деда-узбека. Дед этот прошёл всю войну и осел там, где дали квартиру. Он рано утром садился на лавочку возде подъезда и целый день сидел там, читая газеты и обсуждая с дворничихой и остальными пенсионерами события партсъездов и политику Горбачёва. У него всегда, для всех детей во дворе, были с собой конфеты и «Гусиные лапки» у меня ассоциируются именно с ним. Умер он тихо. Просто однажды не вышел на улицу.

Умерли все пенсионеры, критиковавшие тогда политику Меченного. Боксёры живут в Израиле и теперь бьют эфиопских евреев. Буча стал инструктуром по парусному спорту, а его дядя забив насмерть жену и оттянувший десятку на «строгаче», прийдя домой похоронил старшую дочь, которая умерла от рака, повесился сам. Закомплексованный кореец женился и остепенился. Татары разъехались по своим углам. Компот сел в тюрьму и уже вышел с туберкулёзом. Кадр корейской церкви сейчас работает в суши-баре поваром и кормит две семьи.

А я мотаюсь как говно в проруби, но иногда они приходят ко мне во сне и тогда хочется снова обратно, в детство.

Берегите соседей. И себя.

Tweet