* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Дааа, бля, вот уж действительно - жызнь полна сюпризов. У Николая выросли крылья. Ну, натурально. Он их не видел, но прекрасно чувствовал мощные, основательные такие хрящи, пробившие спину под лопатками. Было даже немного больно. Пошевелить своими новыми частями тела он пока тоже не мог. "Хуйня, привыкну", - решил Николай и продолжил разбирать свою жизнь по годам. По всему как бы выходило, что распределяйся крылья по убыванию положительного баланса хороших и плохих дел, получил бы он их один из последних, при своем врожденном похуизме, Николай все же это осознавал. "Дык... бля, им-то там всяко лучше знать", - он успокоился, но ненадолго. Резко стало как-то хуевато, в глазах все поплыло и свет начал тускнеть, пока не стало совсем темно. А потом...

...Колян по кличке Ряба, местный алкоголик и рецидивист, лежал в канаве, где его, с неестественно вывернутыми ногами и без куртки оставили случайные залетные собутыльники. Из его спины торчали две потертые рукоятки.

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * ** * *
Словно сквозь туман, из пелены долгих лет возникло это чувство счастья, забытое, забитое, позаброшенное. Это казалось невероятным, каким-то невиданным чудом, но оно было именно так - иначе откуда в груди эта сладкая нега, эта легкость, слабость от переживаемого прямо сейчас, сию минуту счастья? Вот он, любимый, бесконечно родной сын маленьким комочком лежит на моем животе. Он смотрит на меня своими чистыми глазенками - почему они никогда так не блестят как в детстве? - и пытается говорить, но вместо слов вырываются лишь неопределенные звуки, умиляющие до слез. С его губ капают слюни - он еще совсем маленький, родной сынуля, у которого все впереди - первая любовь, хорошее образование, интересная работа, примерная жена, чудные детишки. Сейчас же он пока лежит и внимает этому огромному миру, мой чудный кроха...

...Худющий, изъеденный изнутри вечным кайфом Серега уже ничего не соображал. Доза, доза, доза, доза... Он навалился на отца-пенсионера и давил ему шею своими желтыми пальцами, рыча и капая слюной на его синеющее лицо.

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * ** * *
От этой кошмарной темени холодило сердце и нутро приступами брала тошнота. Лифт застрял и, видимо, это навсегда. Он так и останется здесь, пока не набегут крысы и не начнут его грызть заживо. Пятилетние мальчики не плачут, но слезы было не удержать, вслед за ними вырвалось девчачье "Мамааа!" и Антошка начал колотить руками пустоту впереди себя, отбиваясь от чудовищ, непременно появляющихся в такое время. Ну зачем ему нужно было это мороженое? Еще ведь Светка останавливала - она собиралась в бассейн и предлагала дойти вместе до магазина. "Я сам! Мне сейчас надо!", - заупрямился он и вот теперь будет съеден крысами. Или умрет с голода. Из-за какого-то мороженого... Вдруг наверху замигало, кабина осветилась и, дернувшись, поползла. Наверху доносились чьи-то причитания и через минуту двери раскрылись - за ними стояла испуганная мама..

...В голове стояла наковальня, на которую с грохотом неустанно опускался молот. Блядь, его же останавливали! Он же помнил, что говорил с ментами, что вытаскивал удостоверение. "Ворон ворону глаз не выклюнет", - одна из любимых его поговорок, говорил он ее и на посту. Ребята были не из знакомых, но отнеслись с пониманием, он их уверил, что доезжает уже до дома. Да ведь он и ехал домой, пока в голову не стукануло снять какую-нибудь шмару на Московском. Сейчас он сидел в постовой "десятке", на другом конце города, почти уже трезвый и глядел на проглядывающие из-под простыни лампасы сержантика, лежавшего на земле. И ждал лифта.

Tweet