Степан возвращался домой разгребая ногами вновь наваливший снег и матеря тех «…ублюдков которым по работе положена, вот именно положена, этот снег разгребать на своих ебаных железных тракторах…». Но как только ключом была нащупана замочная скважина и замок с трудом но поддался, «…скоро кажись пиздец замку, надо менять, а то так раз хуй домой попадешь…», тревожные мысли, по поводу непредвиденных весенних снегопадов улетучились из головы Степана, вместе с уличным холодом, в углы загудел компьютер, на кухни засвистел чайник.

«Заебись то, завтра пятница, вся эта ебата сверху по раньше уебет по блядям, да по женам, таааак, конец месяца в понедельник, мож деньжат подкинут, а нет, так Палыч перехватит, заебись...». Последняя сигарета была прикурена, пачка выкинута в форточку и Степана сидя на подоконнике и жадно куря предвкушал грядущие выходные. «...Так, Сему заправим, у этого жидомасона полюбасу с денежкой нуль, ему только в синагоге работа, и по барам, и по бабам, а то уж месяц не ебся, даааа, мне только в синагоге работать... ».

Наступающие выходные были расписаны, кот пнут, телевизор прощелкан, Степан забравшись под одеяло засыпал, забыв снять носки. «...так, в 407 системник отнести, подкатить к той, в клетчатом пиджаке...». Постепенно, по мере засыпания, мысли потекли самотеком, не контролируемо сознанием, переходя во сны. Степну почему то вспомнился кабинет врача в детской поликлиники, за углом, куда часто, в детстве водила его мать. Вспомнился календарь, за давно прошедший год, висевший на стене этого кабинета на котором был изображение явно очень старый дуб, это Степан тогда понял по его размерам, посредине поляны желтых цветов. Это картина тогда, да и по сей день, успокаивала Степана, что-то в ней было одновременно прекрасное неземное и домашнеуютное.

Степан проснулся от яркого света, «…блядство проспал, уволят блядь, третей раз за месяц…», по привычки вскочив с кровати он ринулся в сторону шифоньера, не успев открыть глаз. Удар был настолько сильным, что Степан отлетел назад и вдобавок ударился затылком о кровать, «…что за хуйня…». Боль сработало намного лучше кофе и Степан потирая лоб оглянулся. Степан перестал тереть лоб и начал растирать глаза, щепать себя за щеку и прикусывать язык, вертя головой, «…сон, сон, блядский сон, да что же я не просыпаюсь, да блядь…». Степан, облокотившись на спинку своей кровати, стоял по средине поляны желтых цветов, а то обо что он вскакивая ударился было не чем иным как старым дубам. Постояв минут пять и прикусив язык до крови, Степан лег в кровать, «…сон, ебаный сон, надо же заснуть, завтра же на работу или уж сегодня…». Но заснуть ему не удалось и он встал и начал ходить вокруг кровати, «…приснится же такое, а с утро ведь не вспомню…». Вдруг Степана ослепила, он вновь начал тереть глаза и без того уже болящие от этой процедуры. Переловив все звездочки вспыхивающие в глазах, Степан увидел перед собой Виктора Викторовича «…блядь, ну прям по Фрейду…». Виктор Викторович был тем самым детским врачом, в кабинете которого и весел, в своё время, на стене этот, уже пугающий Степана, пейзаж. - Здравствуй, Степан – подъитожёл Виктор Викторович своё неожиданное появление. В ответ Степан вновь улегся на кровать и укрылся с головой, «…кажись мне пора в дурочку съездить, хотя это сон, я не когда не помню снов, и  этот не вспомню, походу такие уже снились, фу блядь ну и мысли, такими темпами они из дурочки сами за мной приедут…».
-Степан, ты не думал, что во сне как-то глупо пытаться заснуть? – Степан высунул голову из под одеяла и посмотрел на стоящего у кровати Виктора Викторовича, «…ну прям Гендальф, твою мать, еще бы мысли читал... » - А зачем их читать, у тебя на лице и так всё написано. - Степан в ужасе вскочил с кровати и отпрыгнул от  Виктора Викторовича. - Да не волнуйся ты так, проснешься все будет нормально, пойдем пройдемся, выясним какого тебя сюда занесло. Степан толи от удивления, толи вызывая санитаров из дурочки присвистнул и покорно поплелся за  Виктором Викторовичем.

-Понимаешь Степан, меня как бы это уже сказать нет, ну я умер -  Виктор Викторович шел по поляне, сбивая с ярко желтых цветов золотую пыльцу, которая блестела на солнце так, что Степану приходилось жмурится – Ну, со мной то все понятно, но как ты суда попал, это вопрос, не уж то опять сбой в системе. Ты же не умер?
-Я, я, я... я покурил, спать лег, вот носки даже не снял... с, с, с, с Семой покататься хотел...
-Нет, нет, ты не умер, когда такое дело суда с кроватями не попадают, они даже без одежды, голышом, а ты видишь в носках. Так, что успокойся, вон лучше смотри, мыслясборщики тренируются.

Степан посмотрел в сторону, куда кивнул  Виктор Викторович и увидел группу мужчин, около десяти человек бегающих кругами по поляне то и дело наклоняя голову к цветам, «… пидары какие-то…». Бегающие были одеты в переливающиеся всеми цветами радуги комбинезоны, лиц и голов их не было видно, так как их закрывали высокие воротники закрепленные на шее большим количеством креплений, эти воротники были похожи на те, которые одевают ветеринары собакам и кошкам, чтоб те не лизали раны или яйца, «...ну, бля космические пидары, или какие они тут, райские пидары...».

-Это они тренируются, на пыльце. – один из мыслясборщиков отошел в сторону от остальных и сыпал из своего воротника набравшуюся там пыльцу – Самый опытный. - кивнул на него Виктор Викторович – Так то они в неосвере летают, в свои воротники людские мысли собирают, а мы, в аналитическом отделе, потом мысли эти пересматриваем, сортируем, своего рода социологические опросы так проводим. - Виктор Викторович улыбнулся и пошагал дальше. - Нам с тобой надо к главному гелиосцентровщику – увидев вопросительный взгляд Степана, Виктор Викторович пояснил – ну, к солнцецентровщику, он солнце по вашему небу ведет. Сей час уж старый стал, небось замечал, как раннем утром, когда солнце из-за горизонта поднимается,  дрожит немного, так это у него по утрам руки трясутся - старость, а к обеду нече отпускает...................   

На третей день, по христианскому обычаю, Степана похоронили, а кровать и носки хуй пойми как туда попали.

Tweet