В кабинете стало душно. Отец Иеремий включил кондиционер.
    Следующим был записан Прохор Михайлов, из мирян, уже долгие годы честно и добросовестно исполнявший обязанности советника управделами.
    Прохор, в безупречном английском костюме, появился аккуратно вовремя, когда на письменном столе отца Иеремия подал мелодичный сигнал органайзер, подсказывая протодиакону о встрече с очередным посетителем.
    Михайлов привычно поприветствовал отца Иеремия, и расположился в придвинутом к столу массивном кожаном кресле с широкими подлокотниками. Сам Иеремий предпочитал жесткие, зато полезные для позвоночника, ординарные офисные кресла.
- Что у тебя, Проша, докладывай.
- Отец Иеремий, я начинаю по тематике, или опросно? – Прохор раскрыл на столе отца Иеремия крошечный «Sony Vaio», и пробежал пальцами по клавиатуре, не заглядывая в дисплей.
    Отец Иеремий вздохнул, заглянул в тисненый золотой крюковой росписью ежедневник – подарок от минских старообрядцев:
- Давай опросно, со временем не особо сегодня.
- Хорошо, дайте мне секунду, я открою свои файлы, - Михайлов вновь застучал по клавишам. – Готов.
- Так, что там оставалось с прошлого года…- отец Иеремий сверился с органайзером. – А, вот. Расскажи, что происходит по линии взаимодействия с израильтянами по Палестинскому подворью.
- Мы урегулировали вопросы водоснабжения, по которым тогда общались с Иерусалимом, так что на сегодня там все обеспечено под увеличение послушнического штата. Нам разрешили использовать спецсигналы и большегрузную технику.
- Хорошо. Что с инвестпроектами?
- Год принес свои результаты, - не без гордости сообщил Михайлов. – Проекты наконец-то начали давать отдачу, активы Церкви растут с позитивной динамикой, девять с половиной процентов  по итогам трех кварталов.
    Отец Иеремий прикинул в уме, одобрительно кивнул. Обычно сухой и неэмоциональный, Прохор улыбнулся и даже, как показалось отцу Иеремию, приосанился в кресле.
- Не загордись только, мы все работали, - иронически бросил он Михайлову. – Ну ладно, давай дальше, может, отдельное что-то разберем. Что с журналом?
- Отлично, после ваших феерических переговоров с домом Картье и «Мацушита энтерпрайзис» мы отбили все расходы за первые три тиража. Аналитики утверждают, что продажи «Ортодокса» оставят мирской глянец на обочине.
- Позитивно. Так держать, скажи редактору, чтобы  боролся за рекламодателей, но не забывал про качество статей. Мне не понравились сентенции про последний «Соборность-фэшн», помнишь там, про импортированное шитье якобы для облачения? Пусть не допускает такого, нам скандалы не нужны. Нас же люди читают.
- Хорошо, я побеседую.
- И дайте мне греческого Патриарха на развороте к Рождеству.
- Понял, будет.
Отец Иеремий задумался на мгновение.
- Из Муфтията какие вести?
Прохор оживился:
- О, мне буквально на днях звонил Низамутдинов из  общего отдела. У них такая ситуация. С Ближнего Востока пришел сигнал по планируемой встрече ОПЕК, есть предложение активизировать трейдеров на покупку.
- А почему к нам?
- Ну, у них же там свои заморочки по прибыли, запреты канонические, и так далее. А нам вроде как доверяют. Они просят направить потоки через наших трейдеров на их беспроцентные цепочки схемных компаний, или предложить свою схему.
- Доверяют, и попутно издеваются над третьей из крупнейших конфессий, шутники. Какие у нас возможности по ресурсам?
- В Сантьяго, на Кипре и на LSE у нас хорошо поставлены бэк-офисы, и люди работают активные, так что ресурсы есть.
- Что они предлагают?
- Предлагают опцион на блок-пакет в их новом проекте, помните, московскую конференцию, «Хаджи Хотелс», отели для паломников, там широкая география, плюс арабы квоты на Россию снова повысили.
- А, да-да, это интересно. Только блок-пакет нам не нужен, сам понимаешь, давай чтобы паритет был, изложи в своем предложении для них.
- С паритетом у нас трудно, это не российская специфика, у нас нерешаемы споры паритетных участников, не заграница же. Да и дело тонкое.
- Согласен, дело тонкое. Но придумай, как обеспечить паритет. В конце-концов, предложи подставить в их цепочку наших экстерриториальных схемников, Воронцову позвони.
- Понял, сделаю.
- Да, когда будешь вести переговоры, если они будут возражать, фиксируйся на этом, и альтернатив не предлагай. Возьми тайм-аут бессрочно, замотай слегка, а я свяжусь с Администрацией Президента, чтобы без особой огласки в Казань направили Митволя-младшего или кого-то из его бойцов. Пусть трясет халяльные маркеты. Если отобьются или будут упорствовать – выдвинем более мягкое условие, например, ежегодный переход управления на время Страстной недели, чтобы с хаджем не совпадать. Ну там, совместная деятельность, конкретизируй сам.
- Понял, уже даже есть мысли.
- Мысли у тебя всегда есть, Проша, этого не отнять. Давай теперь по проблематике, только кратко. Как продвигается в Благовещенске, по эпизоду с капелланом?
- В общем, если коротко, там типичный самострел, в отношении мотивов прокурорские расходятся.
    Отец Иеремий на слове «самострел» перекрестился. За ним торопливо повторил Прохор.
- Газеты, телевидение, блокировали утечку?
- Блокировали, там и так с китайцами непорядок, так что самоцензура – будь здоров.
- Вот и славно. Н-да…- нахмурился отец Иеремий, отгоняя от себя сумрачные мысли о незавидной судьбе молодого священника. – Ему еще жить да жить… Ну да не мы ему судьи. Что с «Милосердием»? Решили?
- Решили, батюшка, доработали микропроцессорные карты, сеть терминалов увеличили. Рязань, Оренбург – добавились. Штук по десять там поставили по районам, так что обездоленные не пропадут.
- Не пропадут, как же. Финплан-то хоть позитивный по пожертвованиям?
- Да, я лично давил на губернаторов, и через партийные связи – есть гарантии  даже от тех, кто раньше отмахивался. Так что весь год «Милосердию», считайте, обеспечен.
- Еще бы они отмахивались, выборы весной.
- И об этом я с ними тоже говорил, - торжествующе улыбнулся Михайлов.
- И что с сообщениями из Краснореченска? Подтвердилось?
- Предварительно – да. Проверяли информацию люди из ФСБ – мы НОНу не доверяем – и обнаружили в подвале придела лабораторию. Настоятеля допросили – идет в отказ. Чудеса, говорит, настоящие. Вещество, обнаруженное в лаборатории, и химикаты, сейчас на экспертизе. Предварительно – психодизлептик вроде бенкатизина.
- Что думаешь, реально подмешивал в причастие прихожанам?
- Не могу знать. Дождемся ответа от ФСБ. Единственное – подтвердилось сообщение о мироточащей иконе в храме. Вот, пожалуй, единственное чудо.
    Здесь лицо отца Иеремия словно окаменело.
- Как? Я же сам из этой епархии, там в жизни никогда ничего подобного не случалось. Да еще и химик этот. Это несправедливо – в кои-то веки мы имеем позитивный информационный повод, и он тут же  забивается негативным.
- Совершенно верно. С другой стороны, по иконе можно ведь и еще разок проверить, всякое случается.
- Можно, да. Какая икона, знаешь?
- Новодел, лик  - Богородица, молящаяся.

    Отец Иеремий весь выдвинулся вперед, и нетвердым голосом произнес:
-  Какая? Я правильно тебя понял – Молящаяся Богородица?
- Д-да, - отчего-то неуверенно ответил Михайлов.

    Отец Иеремий взял со стола инкрустированный драгоценностями мобильник.
- Андрей, ты где сейчас? Через пять минут будь у входа, нам предстоит дальняя дорога, поэтому выкати «Брабус», – и затем, положив трубку, Прохору: - Все, Проша, спасибо за работу.

    Старушка, служащая при Храме Иоанна-Крестителя, что-то ворча себе под нос, отперла тяжелую дверь.
    В храме было холодно, и огоньки от множества зажженных свечей колебались на сквозняках. Отец Иеремий подошел к иконостасу, быстро отыскал взглядом местный ряд, у южных врат.
    Осиротевшая, Богородица смотрела своими темными печальными глазами в небо. Из нарисованных глаз сочились и свивались в косицы капельки слез.
    Отец Иеремий прикоснулся к окладу ладонью, и в одно мгновение перенесся в забытое уже прошлое, превратившись в того, кем был много лет тому назад, когда сам, своими руками расписал однажды этот лик.
    «Сколько же лет прошло…Пятнадцать? Двадцать? Не помню. Совсем не помню».
   
    В ризнице, - единственном пригодном для работы помещении - над едва освещенным столом склонился художник. Осенив себя знамением, прошептав беззвучно молитву, занес над деревянной дощечкой кисть.
   
    «О ком же ты плачешь, Державная Владычица Пресвятая, Защитница?»
    Отец Иеремий опустился на колени, и ткнулся лбом в лик, закрыв глаза.
    Он не видел, как огоньки пламени из сотен свечей вдруг дрогнули в унисон, ожили и потянулись к нему, змеясь по полу, складываясь в буквы.
    «О ТЕБЕ».
    В следующее мгновение к куполу, вверх, поплыли черные облака дыма, но Иеремий не сдвинулся с места. Он вспоминал, и молился.

Tweet