Предыдущие части:
http://www.udaff.com/creo/78542.html
http://www.udaff.com/creo/78749.html
http://www.udaff.com/creo/79094.html
http://www.udaff.com/creo/79388.html
http://www.udaff.com/creo/79703.html

                                      Круг Избранных

-    Ты готов? – спросил тесть Дениса.
Тот выдохнул и твёрдо ответил:
-    Готов.
Двери распахнулись, они вошли внутрь. Денис ожидал чего-то мрачного: тусклого света, давящего пространства над головой, сосредоточенных лиц с напряженными глазами. Ему представлялись сотни этих лиц, тысячи, а глаз – их вовсе было не счесть. И все они должны были взирать на него, и все требовать покорности…
Помещение оказалось небольшим, а Избранных он насчитал всего семерых. Обстановка была самой непринуждённой: звучала музыка, на большом круглом столе танцевали три голые девушки, а Избранные кидались в них косточками от фруктов. Все дружно смеялись.
-    О! – увидели Избранные вошедших. – Ефим Соломонович новичка привёл! Все сюда, господа, все сюда! Сейчас мы будем принимать в Круг Избранных новенького.
Вся семёрка живо скучилась в центре комнаты. Оставшиеся без внимания девицы соскочили со стола, но помещение не покинули. Уселись на диване.
Трясущийся от напряжения Денис исподлобья вглядывался в лица. Ба, скользили мысли, да это же тот самый, генеральный директор нефтедобывающей корпорации… А это водочный король… А это машиностроительный магнат… А это… Господи, неужели он тоже здесь?
-    Да, он здесь, - шёпотом ответил тесть. – Он тоже член Круга. Прошу тебя, не выражайся вслух.
Денис в панике закрыл рот руками. Избранные с любопытством его разглядывали.
-    Ну что же, - смотрел на Дениса самый влиятельный член братства, ОН САМЫЙ, и огоньки светились в его глазах. – Значит, этот хочет взять власть в Сибири?
Словно по команде Избранные засмеялись.
-    Я рекомендую его, - пояснил тесть, - на должность смотрящего по Центральной Сибири. Считаю, что Денис готов к этой нелегкой миссии.
-    Да уж, - покивал головой глава Круга, - миссия воистину нелегка.
Новый взрыв смеха. От души все смеялись, от самых её истоков. Тесть тоже поспешил искривиться в улыбке. Попытался улыбнуться и Денис, хотя получилось у него нечто паскудное.
-    Денис, - приблизился глава к нему вплотную, - ты знаешь, что мы должны тебя испытать?
-    Да, - ответил он. – Я готов пройти все испытания.
Глава покивал. Так необычно было видеть вблизи этого человека, который появлялся на экранах телевизоров каждый день, таким странным он казался сейчас, вне образа государственника.
-    Но ты понимаешь, - продолжал глава, - что мы можем предложить тебе что угодно.
-    Понимаю и принимаю, - твёрдо отвечал Денис. – Это необходимо.
-    Мы можем попросить тебя покукарекать, можем попросить снять штаны и ползать на четвереньках, можем попросить трахнуть кого-нибудь из этих тёлок.
«О таком испытании можно только мечтать», - подумал Денис, покосившись на хихикающих девушек.
-    Я сделаю всё, что вы попросите.
-    А можем потребовать и нечто другое, - отхлебнул глава из бокала. - Можем попросить отсосать у нас по очереди.
Денис в панике покосился на тестя. Взглядом тот приказывал смириться. Принимать всё как есть.
Избранные посмеивались.
-    Я сделаю всё, - покорно прошептал Денис.
-    Ты такая безмозглая мразь, такое уродливое чмо, что в тебе совсем не осталось гордости? Ты готов унизиться перед нами лишь бы тебя приняли в наш Круг? Ты думаешь, нам нужна такая тварь, как ты?
Холоден и зол был взгляд главы. В комнате воцарилась тишина.
Тесть смотрел в угол.
«Это испытание, - понимал Денис. – Это эмоциональное испытание. Что я должен сделать? Я должен взорваться и продемонстрировать своё возмущение, чтобы они поняли, что я не мразь?.. Или же…»
-    Я сделаю всё, Повелитель, - ответил он, взглянув в глаза главе Круга. – Единство должно базироваться на покорности. Всё ради общей цели. Личность – ничто, организация - всё.
Глава внимательно рассматривал его.
-    Похоже, стоит допустить тебя к испытанию, - сказал он наконец. – Ты можешь нам пригодиться.
Он повернулся к остальным Избранным и щёлкнул пальцами.
-    Приведите девочку.
Избранные засуетились.
Через минуту в зал ввели хрупкую измождённую девочку. Грязная одежда, дырявая обувь. Опустошённый взгляд.
«Настя!» – воскликнул про себя Денис.
-    Понимаешь, Денис, - говорил глава Круга, - всё, о чём я говорил ранее – невинные шалости. Они не привязывают человека к нашей организации, в них нет никакого содержательного стержня. По настоящему человек становится верным только после испытания кровью.
«Может быть, просто ранить её?» – лихорадочно вертелось в голове Дениса. – «Не попросят же они…»
-    Убей эту девочку, - тихо сказал глава. – Вырежи её сердце и принеси нам. Все вместе мы съедим его.
Голая девушка подала Денису на подносе кинжал. Рукоятка его была инкрустирована бриллиантами.
Денис вертел кинжал в руках и не двигался с места. Испуганная Настя растерянно смотрела на него.
-    Какие-то сомнения, мальчик мой? – спросил глава.
-    Она моя сестра, - глухо отозвался Денис.
-    О, мы знаем это! – хохотнул могущественный Повелитель. – Для этого мы и привели её сюда. Что, ты в чём-то сомневаешься? Тебе не по душе наша компания, тебе опротивел капитализм, ты вдруг сделался вонючим антиглобалистом? Ты не желаешь вступать в наш Круг? Не желаешь стать одним из Избранных? Я правильно тебя понимаю?
-    Вы ошибаетесь, – ответил Денис. – Я сделаю всё, что надо.
Он перехватил кинжал покрепче и приблизился к сестре.
«Жребий брошен, - думалось ему, - отступать некуда. Капитализм не простит этого. Она всё равно не жилец».
-    Дениска, - услышал он голос сестры, - ты уведёшь меня отсюда, да? Братик мой, так страшно здесь…
-    Да, Настенька, - прошептал Денис в ответ. – Я уведу тебя. Тебе больше не будет страшно.
Он замахнулся кинжалом и ударил им девочку в грудь.


                                            На тропу войну

Командный пункт сибирских староверов базировался прямо в тайге. К центральному срубу, штаб-квартире лесных братьев, Максиму позволили приблизиться не ближе, чем на сто метров. Выскочили здоровенные амбалы с бородами и ружьями, скрутили. Он, впрочем, не сопротивлялся. Дело у него к староверам было.
-    Кто таков? – оглядел сурового парня командир лесного скита.
-    Максимом звать, - отозвался. – Дело у меня к вам.
-    Что за дело такое? Баптистские брошюры продать хочешь? Ну так мы тебя за это живо на вертеле зажарим. Правда, братцы!
-    Правда!!! – гаркнула толпа бородатых мужиков.
Не то у Максима дело к лесным братьям, не то. Стал бы он за сотни километров ради такой ерунды в тайгу углубляться! Нужен ему… А, впрочем, он и сам всё расскажет.
-    Автомат хочу у вас купить. Очень рассчитываю на вашу помощь.
-    Ты гляди, ты гляди! – обвёл глазами соратников командир. – Уж не автомат ли Калашникова модифицированный ты захотел, дитятко?
-    Что-то в этом духе.
Хохотнул бородач.
-    А с чего же ты решил, бестолочь, что мы его тебе продадим? Думаешь у нас здесь фабрика по производству автоматов?
-    А я очень вежливо просить буду. Да к тому же у меня цели благие.
-    На большой дороге деньги с честных людей сшибать?
Думает Максим – говорить не говорить. А, решил, честность – лучшая политика.
-    Революцию я затеял. Капитализм хочу свергнуть.
Долго ржали над ним лесные мужички.
-    Да куда тебе с капитализмом тягаться, сопля зелёная?! Капитализм – это же не человек какой-то, это явление, его одним автоматом не свергнешь.
-    Пусть и не свергну, зато по моим следам другие пойдут. Нет сил больше жить в этой бесчеловечной системе. Я автомат не просто так прошу, живыми рублями за него расплачусь. Все сбережения свои отдам. Помогите мне, люди добрые. Знаю я, что и вам капитализм не мил, знаю, что притеснения вы от него терпите. На вас одна надежда.
Ничего не ответили Максиму староверы, до выяснения обстоятельств бросили его в погреб. Ночью совет держали. Говорили, кумекали, спорили, что с щенком этим делать. Одни баяли, что врёт пацан, не враг нам капитализм. При нём свобода совести и собраний. Другие, поумнее, отвечали: так, мол, да не так. Номинально-то есть она, свобода, а всё же где мы с вами сидим? Да всё так же, в лесу, как и сотни лет назад. Нет для нас хорошего общественно-политического строя, кроме царства Божьего, однако пацан искренне анафемы частному капиталу выдаёт. По большому счёту нам пофигу, какие там у него счёты с капитализмом, зато копейку сбить с парня можно. Всучим старенький автомат, да и все дела. Пару раз стрельнуть успеет. А потом капитализм всё равно ему бошку расплющит. Кстати, деньги нашли при нём? Нет? Только банковскую карточку? Вот, хитрец!
Наутро привели Максима в избу.
-    Ладно, - командир слово молвил, - продадим тебе автомат. Но за пятьдесят тысяч минимум.
-    У меня на счёте только двадцать. Всю жизнь на капиталистов батрачил, но больше не заработал. Дяденьки, войдите в положение!
Рассердились было староверы, но светлая личность Максима, подогретая проникновенными горящими глазами, размягчила их. Ладно, рукой махнули, двадцать так двадцать. Сами всё равно из воинской части их воруем.
-    Договорились, - Максиму сказали.
Со староверского компьютера Максим вышел в Интернет и перевёл на их банковский счёт все свои сбережения.
-    Владей, - вручили ему автомат Калашникова. – Будем наблюдать за твоей смертью в новостях.
Один старовер, молодой совсем парень, расщедрился и втайне от других дополнительный рожок Максиму в карман сунул.
-    Молодец ты! – подмигнул ему на прощание. – Один на весь капитализм идёшь. Уважаю. Может, найду твою могилку. Поухаживаю.


                                          Правда за мной!

Максим сосредоточен, лишь бормотания вырываются из напряженной глотки.
-    Правда на моей стороне!
-    Пусть я погибну, но кто-то должен выступить против.
-    Кто-то обязан сказать «нет»!
Верный «Капитал» рядом. Бодрит.
-    «Всякая прибавочная стоимости есть материализация неоплаченного рабочего времени» – читает Максим в пустоту.
-    «Исходным пунктом процесса производства является купля рабочей силы на определенное время».
-    «Прибавочная стоимость есть не только индивидуальный потребительный фонд капиталиста и не только фонд накопления, а то и другое вместе. Часть прибавочной стоимости потребляется капиталистом как доход, другая часть ее применяется как капитал, или накопляется».
-    «Капиталистическое накопление постоянно производит и притом пропорционально своей энергии и своим размерам, относительно избыточное, то есть избыточное по сравнению со средней потребностью капитала в возрастании, а потому излишнее или добавочное рабочее население».
-    «Абсолютный, всеобщий закон капиталистического накопления: чем больше промышленная резервная армия по сравнению с активной рабочей силой, тем обширнее постоянное перенаселение, нищета прямо пропорциональна мукам труда активной рабочей армии. Чем больше нищенские слои рабочего класса и промышленная резервная армия, тем больше функциональная бедность рабочих».
Он целеустремлён. Обратной дороги нет.
-    Всё правда. Никто не опроверг Маркса и никому никогда не опровергнуть его.
-    Борьба – единственный выход.
-    Капитализм питается покорностью людей. Но я отказываюсь быть покорным.
-    Я объявляю ему войну!


                                                Добро и зло

На Новосибирском областном телевидении суета. Новый владелец будет сегодня в прямом эфире интервью давать. Говорят, совсем молодой, но уже влиятельный. Кое-кто шепчет, что его в сам Круг Избранных приняли.
Подготовка к эфиру шла в обычном режиме. Три камеры в студии, операторы трезвые. За час до эфира заявился телеведущий Владимир Огнев – при его виде режиссёр руками всплеснула, был Огнев помятым и с похмелья, но буквально за пятнадцать минут привёл себя в порядок. Ничего, успокаивала себя режиссёр Тамара Никонова, седеющая женщина предпенсионного возраста, бывало и похуже.
Ровно в полседьмого, как и было оговорено, к зданию телецентра подъехала машина. В сопровождении охранника в здание вошёл Денис Горюнов, новый владелец канала, восходящая звезда бизнеса и политики. Костюм с иголочки, броский галстук, розовые щёки, причёска – ну прямо душечка. Все женщины, встречая его в коридоре, невольно начинали задумываться, по какой причине они не встретили в жизни такого мужчину и какие дискотеки надо было посещать, чтобы его встретить. А Горюнов, светящийся, яркий, уверенно и бодро вышагивал по коридорам и, улыбаясь, приветливо кивал каждому встречному:
-    Добрый вечер. Поздравляю вас. С праздником.
Сотрудники телеканала никак не могли понять, о каком празднике идёт речь и лишь после некоторых раздумий их осеняло, что праздник, конечно же, не для них, а для самого Горюнова, который вступает во владение обширным медиапространством.
Огнев с Никоновой встретили Горюнова на подходах к студии и коротко переговорили о сценарии и темах беседы. Ровно в семь программа вышла в эфир.
Клинический мизантроп Огнев радушно приветствовал аудиторию, подобострастно представил собеседника и начал череду нудных вопросов. Горюнов отвечал энергично и по-деловому. Прошло пятнадцать минут эфира, как вдруг… О, нет, как же такое может произойти на Новосибирском телевидении?!
В коридоре раздались выстрелы!
Буквально секундой спустя распахнулась дверь студии и, сползая по ней, внутрь ввалился окровавленный охранник Горюнова. Он шлёпал губами, пытаясь что-то произнести, но сил на слова не осталось. Охранник распластался на полу и затих.
-    Продолжать эфир! – перешагивая через охранника, отдал приказ появившийся в дверном проёме человек с автоматом. Челочек был молод и чрезвычайно зол. – Если эфир прервётся, все будут расстреляны. Камеру на меня!
Белая как лист бумаги Никонова слабо махнула операторам рукой. Её тошнило.
Увидев своё изображение в техническом мониторе, молодой человек заговорил:
-    Я объявляю о свержении преступного капиталистического строя на территории Новосибирской области. Вся частная собственность национализируется, все банки переходят в распоряжение революционного комитета, представитель которого стоит сейчас перед вами. Годы обмана и беззакония завершились, начинается эпоха справедливости. Лица, не пожелавшие добровольно подчиниться требованиям революционного комитета, будут беспощадно уничтожаться.
-    Максим! – удивлённо и как-то нелепо выдохнул Денис Горюнов. – Брат, ты как здесь! Это какой-то розыгрыш, да?
Максим повернулся на голос и обомлел. Перед ним сидел Великий Капиталист, благоухающий, помолодевший, но неизменный в своей бесчеловечности.
Впрочем, чему тут удивляться? Не думал же ты, Максим, что революция пройдёт гладко?
-    Капитализму конец! – крикнул Максим. – Не будет его больше! И тебя больше не будет, мерзкое существо! Сейчас я пущу в тебя очередь, и ты разлетишься на мелкие кусочки мяса, которое скормят бродячим псам. Ты хочешь превратиться в собачий корм?
-    Подожди, брат, подожди! – вскочил Денис с места. – Ты обиделся на то, что тебя прогнали на улицу? Забудь, кто старое помянет, тому глаз вон. Ты работаешь? Нет? Ну так я помогу тебе! Представляешь, я сейчас большая шишка! Пойдёшь ко мне в помощники?
Эфир продолжался. Зрители Новосибирской области в напряжении припали к экранам телевизоров.
-    Закрыть дверь! – приказал Максим помощникам режиссёра. – На все замки! Наверняка скоро сюда захотят ворваться цепные псы капитализма.
-    Максим, братишка! – говорил Денис. – Ты же не убьёшь меня, да? Я же твой брат. Давай завтра к маме съездим. Мне говорили, что недавно её хватил удар, что она сейчас в больнице, что даже умереть может. Согласись, надо навестить маму! Может быть, мы сможем ей помочь. Слушай, а давай заберём её к себе, будем жить одной дружной семьёй, ездить на пикники. Просто мы бедные были, поэтому не дружили, а сейчас мы хорошо заживём. Ой, как мы здорово заживём!
-    Заткнись, капиталистическая мразь! – Максим навёл на Великого Капиталиста дуло автомата.
Дениса затрясло.
-    Подожди, Максимушка, подожди! Может ты объяснишь мне, за что ты так невзлюбил капитализм? Может, я пойму тебя. Может, мы вместе подумаем, как решить все проблемы и двигаться дальше в позитивном русле.
-    В позитивном… - усмехнулся Максим. – Капиталисты всегда жаждут позитива. Потому что он позволяет им дурачить народ. Смейся, веселись, а мы будем высасывать твои соки, а мы будем пить твою кровь! Боже упаси, если ты серьёзный или, не дай бог, нахмурился. Всё, ты моментально становишься подозреваемым в неверности. Серьёзный – значит, думаешь, нахмурен – значит, недоволен тем, что видишь. Думаешь и недоволен? Значит, ты враг, значит, тебя надо уничтожить! Да, я мрачен. Да, я задумчив. Да, я обессилен, а всё потому что лживые теоретики мнимых предпринимательских свобод поставили меня в положение скота. Мне позволяется только мычать. Мычать и работать. Мычать, работать и быть позитивным. Я отрицаю капитализм, потому что он противоестественен человеческой природе! Потому что он позволяет одному человеку эксплуатировать другого, позволяет издеваться над ним, позволяет ставить его в положение слуги и даже раба. Капитализм приятен только тем, кто владеет. У нищих и бесправных капитализм не вызывает ничего, кроме омерзения. С капитализмом могут мириться лишь розовые идиоты, люди, которых по каким-то причинам он задевает лишь в слабой степени. Честный и ответственный, думающий и понимающий человек никогда не сможет согласиться с догмами капитализма, потому что догмы эти надиктованы дьяволом. Я физически отторгаю капиталистический уклад, он противен мне до глубины души, он – извращение человеческой натуры. Пусть мне создадут волшебные замки, пусть меня погрузят в молочные реки с кисельными берегами, но боль, ты понимаешь, боль от столкновений с капиталистическими извращениями, от ожогов, оставшихся на теле и душе, от немыслимых разочарований, в которые я был погружён – эта боль никогда не позволит мне смириться с его существованием. Один из нас должен исчезнуть. Должен остаться либо я, либо капитализм. Ты скажешь, что капитализм невозможно победить, но мне плевать. Я выбираю себя, поэтому капитализм для меня, живого или мёртвого, должен исчезнуть. Должны исчезнуть все сальные свиные рыла его адептов, которые продают свои души за монету. Пусть всё летит в тартарары, но я вырву капитализм из своего нутра. Чего бы мне это не стоило.
-    Максим! – выставив руки вперёд, убаюкивающе говорил ему Денис. – Ты переутомился. Ты устал. Тебе надо успокоиться, отдохнуть. Причина не в капитализме, причина в твоей нервной системе и богатом воображении. Нельзя делить весь мир на чёрное и белое, на добро и зло.
-    Можно, - процедил сквозь зубы Максим. – Я – добро, а ты – зло. Добро всегда побеждает зло.
Он прицелился и нажал на спусковой крючок. Очередь прошила Дениса от паха до лба. Пули ложились последовательно, аккуратно.
Покачнувшись, Денис рухнул на пол.


                                  Конец капитализма

Максим сидел на стуле и отрешённо вглядывался в зрачок телекамеры. Рядом лежал мёртвый Денис, чуть поодаль – мёртвый охранник. Эфир продолжался, но слов у него не осталось. Он смотрел в камеру и молчал. Странное шевеление происходило за дверями.
«Видимо, готовятся к штурму, - думал он. – Скоро ворвутся. Скоро всё закончится. Я сделал всё правильно, я вырвал из груди капитализм. Жаль, что не удастся помочь другим людям».
Режиссёр Никонова тронула его за плечо.
-    Вас вызывает на связь Кемерово.
-    Кемерово? – изумился он. – Я никогда не был в Кемерово, кто может меня вызывать?
-    Мы дадим на монитор сигнал.
На экране возникла картинка студии Кемеровского телевидения. Перед камерой сидел молодой человек с автоматом.
-    Друг! – кричал он. – Ты слышишь меня, товарищ! Как тебя зовут?
Что-то светлое, радостное принеслось с изображением этого парня. Такая прочная, основательная радость. Глубинная.
-    Максим! – отозвался он. – Что такое, в чём дело?
-    Я видел трансляцию из Новосибирска. Поздравляю. Чёрт, как я рад! – глаза у парня были полны слёз. – Я же думал, что я один. Представляешь, один в целом свете! Что весь мир продался капитализму, и только я выступаю против.
Он справился с волнением и, стараясь быть спокойным, добавил:
-    Докладываю: меня зовут Иван. Я захватил Кемеровское телевидение. Объявил на территории области конец капитализма. Ждал нападения спецслужб – и тут ты. Чёрт возьми, Максим, это настоящее счастье – знать, что ты не один!
-    Иван! – от всплеска восторга чуть не помутнело в глазах. – Иван, камрад, я счастлив. Я безмерно счастлив! Поборемся ещё, как ты думаешь?
-    Поборемся, Максимка! Само собой поборемся!
Режиссёр Никонова снова приблизилась к нему.
-    На связь просится Омск. Включить?
-    Кто там?
-    Тоже какой-то с автоматом.
-    Включайте.
Новая картинка. Парень. В руках автомат. На губах – радость.
-    Новосибирск? Слышите меня, Новосибирск?
-    Слышу вас, Омск.
-    Меня звать Алексей. Это ты захватил телевидение, брат?
-    Я, брат. Что там у тебя?
-    Я в студии Омского телевидения. Ворвался, пострелял немного. Заявил жителям, что капитализма больше нет. Думал, всё – секир башка мне, а тут ты.
-    Я не один. Есть ещё Кемерово.
-    Кемерово? Ох ты, здорово! Держитесь, камрады! Победа за нами!
Тут же новый вызов. По телефону.
-    Новосибирск? – девичий голос.
-    Новосибирск.
-    Говорит Тюмень. Меня зовут Людмила. Я захватила здание администрации Тюменской области. Объявила о крахе капитализма. Местное телевидение его передало. Прошу сообщить о моих действиях жителям Новосибирской области.
-    Молодец, сестрёнка! Держись, ты не одна!
А сообщения не прекращаются. Лавиной несутся.
-    Я - Салават. Захватил банк в Уфе.
-    Я - Зульфия. С боем прорвалась на Казанское телевидение. Нет капитализму!
-    Николай. Уничтожаю частную собственность в Нижегородской области.
-    Федя я. Захватил телевидение в Ростове. Прошу информационной поддержки.
Центральные каналы включили. Программа «Время». Вместо привычных ведущих – в студии вооружённые ребята.
-    Мы члены революционного комитета. Объявляем о захвате нашими силами Кремля и свержении ненавистного капиталистического президента. Подобные выступления проходят во всех регионах нашей Родины. Капитализму в России пришёл полный кирдык, с чем вас, товарищи, и поздравляем! Все выступления капиталистических отбросов будут жестоко подавляться. Потому что нет оправдания капитализму и чужд он человеческой природе.
А ночью вообще кураж начался запредельный. На всех мировых каналах – сообщения о революциях.
-    Япония.
-    Саудовская Аравия.
-    Южно-африканская республика.
-    Аргентина.
-    Германия.
-    Франция.
-    Соединённое Королевство.
Под утро пришли новости из Штатов:
-    По всей территории страны проходят выступления революционной молодёжи. Правительство низложено, президент арестован. Капиталистические порядки в стране отменены. Да здравствует свобода!
-    Да здравствует! – кричат все в Новосибирской студии. И режиссёр Никонова радуется, и журналист Огнев, и операторы, и осветители.
-    Какое же счастье, - вопит Никонова, - что вы избавили нас от власти капитала!
А Максим пьян от счастья. Сил не хватает сдерживаться, и он плачет.
-    Не будет больше на земле капитализма! - шепчет он. – Не будет больше эксплуатации! Новый мир будем строить! Свободный, справедливый! Господи, какая же жизнь сейчас начнётся!

                                                      Конец

Tweet