Дзынь! Дззззыннннь!!!

Адская трель дверного звонка грубо выдернула Митрича из объятий пьяного забытья. Обхватив руками больную голову, он попытался открыть глаза, но веки, напрочь заплывшие от многолетнего запоя, отказались подчиниться. По запаху свежей блевотины он определил местонахождение упавшей подушки и попробовал заткнуть ей уши.

Дззззззззззззыньььььььь!!!!

По – видимому, непрошенный гость, уходить не собирался.  Трели звонка становились всё настойчивей. Звонок у Митрича был древний, ещё со старых совковых времён. Когда-то давно Митричев батя приволок его из местной школы, где работал сторожем. Причём не банально спиздил, а вполне официально забрал себе, после того как звонок благополучно списали.  Ходили слухи, что сие чудо извращенской мысли (звонок, а не Митричев батя, хотя тут есть некоторые сомнения),  было презентовано школе воинской частью, которая имела над этой школой шефство.  Звонок  якобы  был экспериментальной разработкой одного жутко секретного НИИ и предназначался для деморализации превосходящих сил противника. Свои функции звоночек выполнял великолепно. Нажатие кнопки гарантированно обеспечивало обильное калоотделение у любого, включая высший офицерский состав. Короче, обосравшийся начальник части презентовал сей аццкий девайс директору подшефной школы, а тот, после первого же пробного запуска, оставляя за собой коричневый след,  лично выволок звонок на помойку. Митричев же батя был страстным любителем халявки,  к тому же  знатным похуистом. Так что звоночег быстро  нашёл себе новое и постоянное место пристанища, увеличив количество инсультов как минимум втрое и взрастив не одно поколение глухих и ебанутых.

Дзззззззыыыыыыыыыыыынннннннннньььььь!!!!!!! Бух-бух-бух!  - соседи, возмущаясь  на насилие над их спокойствием забарабанили в стенку.

    - Да что за ёб твою мать! - пронеслось в гудящей Митричевой башке. -  Не отстанут, суки!

Кое-как, пошатываясь и собирая ноющей печенью углы он доковылял до двери, с третьего раза нашарил ключ, и попытался повернуть его в нужную сторону на нужное количество оборотов. Раза с 20-го, повинуясь теории вероятности, про которую Митрич естественно ни хуя не знал, но которая регулярно помогала ему найти на опохмел, замок открылся.

- Здравствуйте! – произнёс милый женский голосок.  – Вы Иван Дмитриевич?

От неожиданности, вконец охуевший Митрич аж разлепил оба глаза, что ему удавалось очень нечасто.  Он был готов увидеть кого угодно: соседей, которых вконец заебал своим нытьём «на опохмелку», участкового, Зойку, которую периодически поёбывал когда его хуй вспоминал, что нужен не только для того, чтобы ссать стоя, судебных приставов, пришедших выпизживать его за многолетнюю неуплату коммунальных услуг, но только не ЭТО.

ЭТО являло собой милую девчушку, лет 20-ти, держащую в руках пластиковый пакет в котором вкусно и недвусмысленно позвякивало, и какую-то папочку. И что самое странное,  она ему у л ы б а л а с ь!!! Это было настолько неожиданно, что Митрича хватил полный ступор. Вначале он подумал, что опять допился до белки, но сразу же отмёл эту мысль. Митрич был профессиональным потомственным алкоголиком и прекрасно знал, как выглядит белая горячка, которая посещала его регулярно в виде самых банальных зелёных чёртиков.

- Извините, это улица Курская,  дом 32, квартира 13? - спросила милая девушка.

- Ога, - тупо таращась на неё промычал Митрич.

- Иван Дмитриевич?

- Ну.

- А меня зовут Маша. Очень приятно. Я могу пройти?

Это уже не лезло ни в какие ворота. В его засранную хату, в которую стремались ходить даже некоторые дружки – алкоголики, пыталась войти приличная девушка, принеся с собой водку! Профессиональный, многократно обострённый похмельным синдромом слух безошибочно определил, что в пакете звякала именно водка.  Митричу показалось, что он спит,  и  он украдкой ущипнул себя за жопу. Жопе стало больно. К тому же он вспомнил, что во сне похмелья не бывает, а именно в данный момент проклятое национальное заболевание большей части населения России пыталось скрутить Митрича в бараний рог. Полностью, хоть и не без труда, уверившись в реальность происходящего он отодвинулся от дверного проёма, пропуская незнакомку, непонятно с какой дури решившую посетить его клоаку.

Незнакомка вошла, прикрыла за собой дверь и оглядела убогую обстановку. На мгновение на её лице проскочило что-то, похожее на гримаску отвращения, но когда внимательно следивший за ней Митрич в очередной раз навёл во взгляде резкость, девушка так же широко ему улыбалась.

- Иван Дмитриевич, дело в том, что я представляю политическую партию СПРФ и меня прислали пообщаться с вами, как с потенциальным избирателем. Вы должны были видеть нашу рекламу по телевизору.  Социальная Партия Российской Федерации, вспомнили? Наш лозунг: «Мы добьёмся справедливости!», - тут она зажала папочку под мышкой и приложила ребро правой ладошки ко лбу, в каком-то, очень знакомом из глубокой юности жесте.  – Вспомнили?

- Ну да, - пробубнил пропивший 10 лет назад свой телевизор Митрич, чтобы не выглядеть в глазах девушки полным долбоёбом.

-  Вот видите как замечательно! А что мы стоим? Давайте, может быть, присядем? Или вы против?

- Да нет, не против, - Митрич уже хотел проводить девушку в комнату, но, вспомнив про заблёванный диван потопал на кухню.


Маша прошла за ним, скептически оглядела единственный свободный стул, аккуратно, кончиками ногтей, подцепила стоящую на стуле бутылку из-под самогонки, поставила на пол и присела на относительно чистый краешек стула. Митрич, которого к тому времени колбасило просто нещадно, остался стоять, подпирая стенку.

- Так вот, Иван Дмитриевич, вы же пойдёте на выборы?

- Я….ну это….

- Нет-нет, - перебила его Маша. Вы обязательно должны пойти и проголосовать за нашу партию. Я, конечно, понимаю, что последнее время нашу партию и наши лозунги обливают, простите, дерьмом по телевидению и в прессе, но это всё наговоры. Наша партия самая социальная, самая справедливая, самая народная! Мы обязательно должны победить и встать у руля! Только мы сможем навести порядок в этой стране!,  - тут она увидела недвусмысленное пошатывание, находящегося в предобморочном состояние Митрича. – Вам плохо? Посмотрите, до чего вас довели так называемые демократы!


- Мне..., - из последних сил прохрипел Митрич. – Похмелиться бы…


- Что же вы сразу не сказали? – Маша снова засияла как новый, только что вышедший из-под пресса Монетного Двора рубль. – Пожалуйста!

Из принесённого ею пакета, как по волшебству появилась заветная бутылка, кусок варёной колбасы и пачка «Примы».
 
Митрич схватил бутылку, налил до краёв грязный гранёный стакан и влил спасительную жидкость в себя, даже не почувствовав вкуса. Водка, обжегши его лужёный пищевод, благодатным теплом растеклась по желудку, медленно возвращая Митрича, уже практически отошедшего в мир иной, на родную кухню. На глазах  выступили слёзы, и он поднял наконец-то начавший фокусироваться взгляд на свою спасительницу. Ему вдруг стало мучительно стыдно за свой вид, запах, присохшую к реденьким от нездоровой жизни клокам волос блевотину, загаженную квартиру, обоссанные обои, впитавшиеся в стены запахи говна и перегара. В тот момент ему показалось, что прекраснее девушки, чем эта Маша он не видел за всю свою жизнь и был готов не только голосовать за её партию, но и, по первому зову, подарить ей жизнь, последние дырявые носки и боевой стакан в придачу.

- Вам уже лучше? – девушка сосредоточенно смотрела на него. – Видите,  до чего вас довели?  Вы же представитель рабочего класса. На вас, можно сказать,  держится вся экономика нашей страны. А у вас даже нет денег на опохмелку. Но мы сможем всё исправить, когда отберём назад всё наворованное у народа! – она налила ему ещё половину стакана и придвинула ближе колбасу. – Да вы пейте, пейте!

Митрич выпил, закусил, достал из пачки «примину» и закурил от предложенной Машей зажигалки. Эйфория опохмела прошла, и он впал в благостное пьяное состояние. Маша что-то рассказывала про далеко идущие планы партии,  про  перспективы. Всё звучало красиво, празднично.  Он одним махом допил остатки водки, засунул в рот остатки колбасы и спросил: «А водка по рупь двадцать будет?»

- Конечно! – оживилась Маша. – Конечно, будет! Всё для народа! Каждому, как говорится, по потребностям -  от каждого по способностям.

Митрич на мгновение почувствовал себя как в молодости, не просто алкашом, которого с трудом берут на работу сторожем, а строителем великого будущего. Он нужен, про него не забыли! Хуй в рыло Зойке, которая не даёт без бутылки! Хуй в рыло соседям, которые жмутся за сраный рубль ему на опохмелку! Хуй в рыло Ашоту, который не продаст бутылку палёной водки даже без 50-ти копеек!  Да всем им хуй в рыло!  Он пойдёт и проголосует. И придёт пиздец всей этой пиздобратии, наживающейся на народном горбу. Права девушка, ой как права. Он должен это сделать!

- Ну что, вы готовы пойти и проголосовать  за нашу партию? – Маша видимо устав тараторить явно заученный текст, испытующе заглянула ему в глаза и добавила с надеждой в голосе:  - Проголосуете?

- Ды, конечно, - ответил ей счастливый,  улыбающийся Митрич. Мне чё, тяжело?

- Вот и замечательно! – Маша встала с краешка стула и протянула ему руку. – Сердечно благодарю вас, товарищ, за правильный выбор! 2-го декабря берите паспорт, идите на избирательный пункт и всё будет хорошо!

При слове «паспорт» пьяная улыбка сползла с Митричева фейса. Девушка это заметила и насторожилась.

- Что такое? Что-то не так?

- Ды…это, - Митрич с трудом подбирал слова. – Я паспорт….того…2 года назад…

- Что 2 года назад? –, нахмурилась Маша.

- Ды… паспорт я 2 года назад … того…. прое.., то есть потерял. Вот.

- То есть, вы хотите сказать, что на выборы не пойдёте? – Машин взгляд, до этого излучавший столько дружелюбия,  мгновенно стал злым.

- Ну, видимо. – Митричу было ужасно стыдно за то, что он так подвёл эту очаровательную девушку, спасшую его от неминуемой смерти. – Простите.

- Что, простите? Что, блядь, простите? – перед ним стояла уже не милая девушка, а озверевшая фурия. – Я тебя, сраного алкаша, тут водкой пою, сижу в твоём гадючнике, нюхаю вонь, и ради чего? Да ты знаешь, что мне теперь все свои шмотки выбросить придётся, потому что они твоим говном пропитались. Я теперь в ванной отмокать буду неделю. И всё ради чего? Ты хотя бы в курсе, что я деньги за всё это получу, только когда ты придёшь и свою сраную галочку где надо поставишь, блядво такое! А он «паспорт проебал», - передразнила она его. – Тьфу, блядь!, - она подняла с пола принесённый с собой пакет и перехватила его поудобнее.

- А как же … ну там, мир во всём мире, каждому по потребностям, - охуевший Митрич аж протрезвел от такой перемены. – Как же будущее?

- Ах ты, сука, ещё и издеваешься? – с этими словами Маша размахнулась и со всей дури впечатала громко звякнувшим пакетом ему по лысине.

- Водка, - прохрипел падающий на пол Митрич. Его потухающее сознание почему-то добавило: «По рупь двадцать….»

Маша отбросила порвавшийся пакет, из которого на пол и на её сапожки начала капать водка, смешанная с дурной Митричевой кровью, и пулей вылетела в подъезд. Уже на улице, забежав за угол и прикурив трясущимися от злости руками сигарету, она выхватила из кармана мобильник:

- Витя! – проорала она взявшему трубку собеседнику.  – Какого хуя ты меня отправил в этот район? Тут одни алкаши живут, у них ни у одного паспорта нет! Они их давно проебали, блять! Ты это знал? Я знаю, что ты это знал! Я даже знаю, почему ты меня сюда отправил! Это за то, что я тебе на прошлой пьянке не дала?

- Гы-гы-гы, - донеслось из трубки. – Догадливая…

- Пошёл ты на хуй, Витя, вместе со своей долбаной партией! Я ухожу!

- Да пиздуй, - ответила трубка.  – Дельная нашлась. Знаешь сколько таких, желающих?

Маша выключила телефон, села на корточки, прислонилась к шероховатой стене старой пятиэтажки и зарыдала. Её карьера политика закончилась так и не начавшись, на той самой обоссанной кухне, где сейчас, похрюкивая, ворочался Митрич, пытаясь выдавить из разбитых бутылок хотя бы 50 грамм на лечение своей больной отбитой головы. В тот момент она даже не представляла себе, насколько они похожи. Наглухо спившийся алкаш и молоденькая наивная девушка. Маленькие пешки Большой Игры. Даже не пешки, так, молекулы  шахматной доски. Обезличенные красивым словом «электорат».  Нужные только потому, что без них не на чем будет стоять Большим Фигурам. Некем управлять, не от кого отличаться...

            А Большая Игра, совершенно не заметив такой маленькой потери, как два неудачника,  продолжается. Show Must Go On, господа. Голосуй или ... ну вы поняли. 

13.11.2007 г.
© Поручик Ржеffский

Tweet