Не так-то просто заслужить звание городского сумасшедшего. Сколько ни пытался, никак не получалось, хотя вакансия была. И вдруг – как прозрение. А было так. Напали на меня глюки, словно пришельцы…

Январь. Пуржит. Я вставал ночью, пил сердечные капли и тихо млел от того, что впереди выходной день, можно оттянуться подольше.
Часов в пять услышал бульканье в голове, будто закипел чайник. Не надолго проснулся, чтобы удивиться и поискать какие-то объяснения странным звуком. И вспомнил, что с вечера снились молнии с характерным треском разрываемого небесного коленкора. Зимние грозы в нашей местности бывают разве что раз в пятнадцать лет. Ладно, пусть будет гроза.
Я заснул с двумя неразгаданными загадками, а утром выяснилось, что мой сын принес найденное на тротуаре в снегу искроразрядное устройство и включал его. Этим шокером якобы можно здорово шарахнуть нападающего на тебя злодея. Если, конечно, это оружие не повернется против тебя самого.

Когда-то на заре туманной юности я получил похожий разряд искусственной молнии – от фотовспышки, когда захотел во время пионерского слета протереть запыленное стекло рефлектора. Конструкция была старая, не рассчитанная на такое неосторожное поведение. Зарядом 300-вольтовой батареи через мощный конденсатор так шарахнуло, что обе руки отлетели метров на пять. Кстати, шокер, благодаря его китайскому качеству, через несколько часов рассыпался на 28 частей, и восстановить устройство не удалось.
Однако самым удивительным был третий глюк. Часов в девять я услышал костяной стук падающих кошачьих катышек. На сухой импортный корм наш кот отзывается сухим пометом. Но почему эти звуки, похожие на шебуршание жуков в коробке, длятся столь долго? Гигант, ты, Макс!

Я не выдержал, с тревогой направился спасать любимца, хотя не представлял, чем ему можно помочь. Делать коту клизму – это катаклизм! Каково же было мое удивление, когда оказалось, что источник звуков – вовсе не кот, звуки доносились из наушников плеера моего сына. Он слушал непостижимый для меня американский рэп.
Остается выяснить загадку вскипевшего в голове сосуда. Впрочем, не сегодня. Пусть это останется пока моей неразрешимой загадкой. Успокоил он. Бывает. Недавно видел, как в наш двор въезжает безногий мотоциклист. Остановился в изумлении. Неужели и мотоциклы теперь переделывают на ручное управление? Через секунду все выяснилось. Оказывается, это не мотоцикл, а мотороллер, ноги впереди, но не видны: их закрывает металлический щиток.
Увидев, что мне понравился его глюк, сын рассказал еще один. Будто бы он подъезжает на «Жиге» к нашему подъезду, а впереди припарковался на «Тойоте» Элтон Джон в шикарном наряде с неописуемым воротником из чудного полосатого меха. Каково же было удивление парня, когда при внимательном рассмотрении поп-звезда оказался нашим соседом из второго подъезда. А воротник – это кот, стоящий двумя лапами на спинке водительского кресла, а двумя упирающийся в плечо любимого человека, головой к голове.

Рассказы о кошках меня всегда приводят в сентиментальное возбуждение. Выразив восторг от второго глюка, я вдруг услышал возмущенный возглас жены:
– Сумасшедший дом! Недаром моя бабушка говорила, что свинья не родит бобра.
Не знаю, что бы она сказала, если бы видела, как в этот момент наш любимец вскочил на стол, подошел к моей записной тетради с алфавитом, внимательно рассмотрел чистую страницу и, увидев напечатанную типографским способом букву, попытался вибрирующим движением лапы столкнуть ее с листа. Господи, он тоже бредит! Кстати, недавно поймал мышь в нашей городской квартире и пытался совершить с ней половой акт.

Я был бы счастлив поставить на этом точку. Но вот прошла зима, настали теплые деньки, стали мы на своей таратайке на природу выезжать. Приехали к друзьям в Олу. Те, в колымской жизни разочаровавшись, переехали на историческую родину в Херсон. Но там, как оказалось, вообще жить невозможно. Вернулись, купили дом, заделались хозяевами. Куры у них, огород, теплица. Наша любимая жена-мать тоже якобы селянка, знала, что булки не растут на деревьях. Но ей было неведомо, что куры могут нести яйца без вмешательства петуха.
Не обнаружив самца, она пришла в судорожное волнение, и, поборов природную застенчивость, выспросила, как же так с диетическими яйцами выходит, если нет петуха? Ведь дети без мужа не родятся. Ну, пусть не мужа, как там это называется в мире пернатых...
– А, Олег их топчет, – небрежно ответила Ольга. Все мы, знающие и не стеснительные, посмеялись и забыли. Но потом пришел хозяин дома и подтвердил, что однажды сделал курице массажик пальцами – из привычки гладить все живое: кошку, собаку, женщину. Курица, во-первых, снеслась, а во-вторых, стала приветствовать его всякий раз радостным квохтаньем и присаживаться, подставляя для ласки спинку.

Другие куры также полюбили целебный массаж Олега и исправно платят ему свежими диетическими яйцами. Так что выражение «строить куры» приобрело дополнительный смысл. А Олег – ну что сказать – гигант!
И тут я вспомнил, что в юности бывал в Китае. Зазвали меня в ночной клуб, где прожигали жизнь древние столетние старики.
В зале были расставлены столики, посетители сидели за ними, смаковали травяной чай, невозмутимо покуривая шишки неизвестного мне растения. Посреди зала – кушетка, на ней молодая пара. Что ни там вытворяли, не передать словами: какой-то суперсекс, затянутый часа на два акт. И когда наступил оргазм, старички зашевелились, ожили, служители клуба повели аксакалов под белы, то есть, простите, желты руки в отдельные кабинеты, усадили в кресла и каждому надели на возбужденный нефритовый стержень курицу.

Как же так, – недоумевал я, – ведь в одной нашей авторитетной песне поется: «мы с моим миленочком не сошлись диаметром». Здесь, в общем-то, похожий случай. Сошлись! Еще как! Не знаю, в чем дело – или в курице, или в самих китайцах: у них нефрит чуть толще карандаша.
Когда контакт состоялся, курице состригали ножницами голову. Какое-то время она трепыхалась, и старики ловили кайф. На прощанье их угощали мозгом живой обезьяны: голова зажата в тиски, черепная крышка аккуратно снята. Сидят, смакуют. А у меня что-то не так. Словно в поломанных часах: стрелки то двенадцать показывают, то половину шестого.
Когда мы с Олегом вдвоем пошли в сельпо за водкой, которой, как это бывает обычно, не хватило, я не удержался и рассказал о своих экзотических похождениях. В центре поселка, возле памятника Ленину стоим, Олег возбудился и попер на меня бульдозером, усмотрев в моих словах какой-то грязный намек. Но быстро пришел в себя и стал строить планы возрождения погибшей в огне реформы птицефабрики.
– Ты только никому не говори, – удивил он своим чуть ли не плачущим, умоляющим тоном. – Я, как разбогатею, большие отступные заплачу!
Остановился, в глаза заглядывает, заискивает. Тьфу ты! Еще и не выпили как следует, а он гонит.

Отравленный стерильным, ватной тишины воздухом Олы, я заснул в этот день раньше обычного. Спекся, так сказать. Приснилось, что нахожусь в интимной близости с необыкновенной красоты лимоннокожей китаяночкой, и на самом пике оргазма ей кто-то отрубает голову. Она содрогается в конвульсиях, кровь хлещет.
Я просыпаюсь, довольный, как слон, что никакого мертвого тела и кровищи нет, с ясной головой, радостно сознавая, что крыша никуда не поехала, хотя и стала стеклянной.
На кухне наша с сыном любимая женщина варит на завтрак яйца, подаренные ольскими друзьями. Судя по выражению на ее милом личике, она все еще не разобралась с волнительной проблемой продолжения рода у пернатых.
– Мужики все, конечно, сволочи, – бормочет в раздумье. – Но курица не птица, а баба не человек? И без мужиков, значит, свинья не родит бобра?
Из кастрюли доносилось в ответ:
– Глю-ук! Глюк!

Tweet