Добрались до места без приключений. Расположившись, разожгли костерок, тяпнули по стаканчику портишка и решили проводить эксперимент.
Серёга любовно разложил по порядку все составляющие своей хитрой системы на молодой траве и начал всё это между собой соединять, прикручивать, проверять.
А потом объявляет: - Ну, всё готово, а теперь тащи аккумулятор.
Упущение, блядь, про него то я совсем забыл.
Серёга, спокойно так, даже с недоумением говорит: - Так бери от жигуля.
Тут вскипел Юрик: - Чиво-о? А может, у меня сначала спросите? Ни хуя не дам. Тачка – это святое.
Серёга начинает свой аппарат развинчивать: - На нет и суда нет. Поехали домой.
Вскипячённый Юрик теряется и начинает сдавать позиции: - Ну, если только попробовать. Любопытно всё же.
Снимаем аккумулятор, несём к месту сборки. Серёга основательно прикручивает гаечным ключом клеммы своего изобретения к аккумулятору, и мы волочем всю эту аппаратуру к воде.
.
Интересно, блин. Серёга засунул свой суперсачок в озеро, нажал на кнопку, появилась какая-то рябь, зашелестело что-то в кустах осоки неподалёку от нас и… из мутноватой воды, как бы вибрируя, всплыло несколько лягушек и маленький пескарь.
- Работает, - радостно выдохнули мы.
Серёга перестал стрелять своим гиперболоидом и, показывая практичность сачка, выловил им же одну из лягушек. Мы закурили и начали обсуждать розовые перспективы.

Было понятно, что глушить рыбу там, где её нет, смешно. Надо плыть на лодке на середину озера и там, это точно, удача улыбнётся нам. Сомнений не было.
Интересно было также и то, что оглушённые и пребывающие в нирване земноводные, постепенно пришли в себя и стали съёбывать с места происшествия с подозрительно рекордной скоростью. Наверное, действовала зарядка электричеством. Нашему воодушевлению не было предела. Но дело было не только в гуманизме. Хуй кто нас теперь поймает, несобранная рыба когда-нибудь очухается и уплывёт восвояси, а не будет предательским  белым пятном посреди озера клеймить позором малолетних браконьеров. Итак, решено. Плывём.

Между тем майская погода стала меняться в худшую сторону. Подул свежий ветерок, белые волнистые облака умчались вдаль, солнце исчезло за гривой чёрных туч, начал накрапывать мелкий дождь.
Мы натянули куртки, сапоги и начали накачивать по очереди автомобильным насосом резиновую лодку. Кто качал, тот знает. Тут не до погоды. Взмыленные, без перерыва, но, охуеть как на победу настроенные, торопились мы отдаться наконец-то тому занятию, ради чего мы сюда приехали, рыбалке.

Лодка была накачана, стояла на воде, покачиваясь на волнах, и мы, загрузив наш драгоценный скарб, тронулись, помахивая вёслами, к середине пруда.
Серёга, как опытный лоцман, стоял на коленях на корме, держа в руках волшебный сачок. Я сидел на резиновой подушке посередине лодки, держа в руках одно весло и придерживая коленями аккумулятор, пучки проводов, коробочку с электроникой. Юрик, тоже с веслом, сидел, как глава викингов, сзади на борту и рулил, задавая нужное нам направление.

Непогода не утихала, а даже ухудшилась. Дождик не прекращался, ветер усилился, волны увеличились и хлестали с силой об борт, иногда переплёскиваясь через него. Через какое-то время, абсолютно промокшие и замёрзшие, сидя наполовину в воде, и видя бесполезность Серёгиных попыток, хотя бы что-нибудь заэлектричить (c),  теряли мы постепенно наш энтузиазм и терпение.

Мы с Юриком выруливаем на береговое направление, Серёга продолжает щёлкать тумблером своего сачка, как вдруг я услышал сзади меня какой-то странный звук, как будто кто-то протяжно икнул. Оборачиваюсь к Юрику и ёбтать… Юрик какой-то странный, как будто он срёт на очке и имеет страшный запор. Глаза наполовину выкатились из орбит, рожа напряжённая, красная и мелко так трясётся. Вдруг он обмяк и хуяк, никого не предупреждая, как аквалангист, спиной, взметнув перед моим лицом своими сапогами, опрокидывается в бушующие волны.

Бросаю на хуй все причиндалы, рвусь к заднему борту, переваливаюсь и хватаю Юрика за куртку. Он погружен с головой в воду и не подаёт никаких признаков жизни.
- Серёга, - ору я, - на помощь!
Он, слава богу, меня слышит, неуклюже, не отпуская своего детища, ёбаного сачка, стремится мне на помощь, но спотыкается об аккумулятор, и валится на боковой борт. Лодка угрожающе накреняется, аккумулятор, со всеми к нему намертво прикрученными делами, подпрыгивает и исчезает за бортом. При этом, он тянет за собой Серёгу, который ну никак не хочет расставаться со своим, блядь, сачком.

Так и сидим в накренённой лодке: я держащий Юрика уже за волосы, Юрик болтающийся на воде, весь какой-то расслабленный и, я бы сказал, равнодушный, но, слава богу, постепенно приходящий в себя и Серёга, борющийся с силой тяжести аккумулятора, упираясь ногами в борт и прижимающий к своей груди сачок. Ситуация была патовой. Никто никому помочь не мог.

Решилось всё само собой. В борьбе за собственность, которая очень напоминала борьбу за перетягивание каната, Серёга перетёр резину, лодка сказала «Пфуу-уух», сдулась на хуй за одну секунду и с бульканьем погрузилась в водяные недра. Нам с Серёгой больше ничего не оставалось делать, как делить участь Юрика, т.е. открывать купальный сезон.

В отличие от шустрых земноводных, Юрик был заторможен, как ленивец, которого вдобавок передозировали снотворным. Серёга, решивший всё-таки подарить свою удочку Нептуну, помог мне зацепить руки Юрика, начинающего самостоятельно держать голову над водой, к резиновой подушке, которая к счастью, продолжала плавать около нас. Как три диверсанта, в одежде, в сапогах, держась за единственное вспомогательное плавающее средство, гребли мы к берегу под мычание Юрика, в которых иногда даже угадывались матерки.

Ебануться, какая холодная вода, какой тяжёлый Юрик, какой сильный ветер, какие мы дураки…

На берегу, скинув с себя всё, ныряем, как нам кажется в тёплое и ужасно уютное лоно Жигулей. Пытаешься зарыться с головой в баранью шкуру, дрожишь, стучишь зубами так, что кажется, что они сейчас выпадут и медленно согреваясь, забываешься тяжёлым сном…

Пробуждение не менее тяжёлое, как с похмелья.
За ночь гроза прошла, небо синее-синее. Птицы надрываются от счастья. Солнце светит так ярко, что глаза режет и больно на всё смотреть. Особенно на валяющуюся в грязи мокрую одежду и мёртвую, без аккумулятора машину.
Потом поход в близлежащую деревню за помощью.
Потом езда назад.
Потом хмыкание Юрика, прерывающее задумчивую тишину: - Это примерно, как будто биту бейсбольную, причём тупым концом, в жопу воткнули. И откуда-то из груди, по-моему, около сердца, она вроде как вышла. Потом помолчав: - Вот пидором я точно никогда не стану, блядь, не понравилось.

Tweet