Неумолчно шумит в затворах вода. Чмырь медленно тащит из мочки уха пузырящуюся кровью заточку, столь неудачно мной воткнутую, и картинными, кривыми шажками крадётся ко мне, скалясь рыжеватыми фиксами.
Сколько петушиного пафоса в этих обиженках, некстати вспыхивает в мозгу.
Косой луч подвального прожектора упирается Чмырю в открытую пасть, обрамлённую гнилыми осколками, словно разбросанными во рту разрывом гранаты. Мы сближаемся, и меня обволакивает неповторимой вонью сопящего рта. Я бью, бью, бью его ногой в видимую прореху штанов, но ощущаю только резиновый отскок. Тяжело сгибаясь в коленях, я кидаюсь врагу головой в живот – и проваливаюсь в Чмыря…
Мрак и безмолвная пустота смыкаются позади.
.
Чмырь хватает меня за ухо и трясёт, приговаривая заспанным женским голосом: ну что так орёшь-то? Вставай, восьмой час! Я глубоко вздыхаю и выныриваю на поверхность тяжёлого, липкого сна. Убил бы Чмыря на-разу, и не лез бы он по ночам, мелькает непрошеная мысль. Я зябко вздрагиваю от неё и окончательно просыпаюсь: странно, к чему бы такой кошмар? Сколько лет мы не виделись…
Откуда мне было знать, что пятничный сон в руку.
.
Первая новость дня: Лялька без предупреждения нагрянула с визитом, чем весьма переполошила моих офисных мышек, Люську-Ленку-Верку. Как я и предполагал, обсуждение свелось к нехитрой фразе: и чего-ему-козлу-не-хватает?! И мы под боком, и жена-красавица…
Между тем я с гостьей непринуждённо общаюсь, пыхтя и охая на гостевом диване, после чего Лялька, столь же непринуждённо отряхнувшись, переходит к деловой части визита:
– Маэстро, переговоры придётся продолжить! Француз, против ожидания, вовсе не так уж много прохлопал из вчерашней консультации. Теперь Миха просит окучить его по полной...
.
Ну что ж, за работу, товарищи... Я нехотя приобщаюсь к высокому гостю в затейливом кафе на Суворовском. Едва мы усаживаемся, бойкая Лялька заказывает два кофе с круассанами и молочный коктейль.
– Отпивайтесь кофиём, молочные братья! – улыбается мне красавица. – Вам еще целый день трындеть!
– Почему молочные? – послушно покупаюсь я.
– Я ж вас обоих обслужила! Родня, сталбыть, по материнской линии…
– Андре? – француз крутит головой, поглядывая на нас. 
Пора мне, пожалуй, выбираться из столбняка...
– Э-э… Ляля спрашивает, не любим ли и мы пить молочный коктейль? – эх, не видят мои офисные девки, как их невозмутимый шеф заливается багровым румянцем да буровит всякую чушь на своём пиджин-инглиш.
Лялька, матёрая шлюха из категории «элит» и сотрудница Михиной охранной конторы (даже не пытаюсь выяснять, кого это они охраняют), а попутно – безработная выпускница филфака, трудностями перевода с французского пока что откровенно манкирует.
И торжествующе ржёт.
.
– Андре, давайте с кофе немного коньяк… Молочный коктейль я буду лубить другой раз, – вяло сообщает француз.
– Два конъяка! И лимон! – я показываю глазами на Тьерри, и нас обслуживают почти бегом. Глупые несушки, через минуту-другую их ожидает горькое прозрение: французы скорее палец себе отрежут, чем переплатят официанту.
– Ваше здоровье! – мы, передёрнувшись, отхлебнули по глотку рыжего азербайджанского пойла с торжествующей кликухой «Наполеон».
– У меня странный послевкус… Наверно, после вчерашнего? – француз осваивает русский язык шаг за шагом, словно нащупывая проходы в минных полях.
Ишь, резвится, гадёныш… дипломат хренов.
Я молча киваю.
– А лимон ведь можно и посолить! – выпаливает примолкшая Лялька.
Вздрогнув от неожиданности, я дублирую французу Лялькину вводную, и мы озадаченно пялимся друг на друга: попробовать нешто?
Посолили, дурачьё. Попробовали – ничего не произошло.
– А можно и не солить. Это я так – разговор поддержать! – и Лилька, не выдержав, опять заливается смехом. На этот раз француз врубается без перевода, и мы солидарно хрюкаем в кофейные чашки.
.
Наконец, разговор вошёл в деловое русло: около ста организаций, которые надо обойти для организации нового строительства, лишают переговоры почвы под ногами, и мы  переходим к готовым помещениям, пригодным для инвестиций. Идея оказалась банальной – француз решил осчастливить Петербург рестораном французской кухни. Причём, чтобы не утруждать себя поиском персонала, шеф-повара он привезёт из Лиона, а мы все – Миха-Ваха, Лялька и я, с кем захочу – счастливо попадаем в обслугу проекта.
С трудом преодолевая желание рассмеяться ему в лицо – от усилия даже переносица противно заныла – я терпеливо объясняю, что займусь, конечно, рекрутингом сам, но за отдельные и приличные бабки. А пока – не угодно ли г-ну Русселю взглянуть на готовые варианты помещений?
Француз обрадованно вскакивает. Мы рассчитываемся, и я едва не хмыкаю в расстроенное личико юной официантки…
Есть у меня на примете один подвальчик на Фурштатской, давно его хочется освоить под кафе. Ассортимент, кстати, подобрался вполне подходящий для петербургских краёв – северная русская кухня. Ничего подобного здесь и не нюхали… да где там.
Трачу я по-прежнему больше, чем зарабатываю.
.
Я оставляю свой микроавтобус, как всегда при поездке в центр, у «Елизаровской», поэтому мы добираемся до «Чернышевской» на метро. Французу в метро нравится, но явно не по себе.
Подвал на Фурштатской впечатляет уже на подходе: огромные арочные окна в зарешёченных рамах. Два пятиступенчатых спуска, легко преобразуемые в оригинальные входы… За фасадом дома – внутренний двор, удобный для парковки или загрузки-выгрузки.
Теперь надо бы попасть внутрь, и я привычно бросаюсь на поиски дворника. Передача ключа, как всегда, обошлась в червонец, обращённый в перечень невосполнимых затрат – зато мы незамедлительно попадаем внутрь, пусть и с чёрного хода. Лялька брезгливо отряхивается и просит разрешения «на минуточку-выйти-на улицу».
Да пусть себе топает: атмосфера тут неприятная для женского глаза.
Однако самые острые впечатления ожидают нас впереди.
Вспыхивает невзрачная лампа, и с раскинутого в коридоре матраса рывком поднимаются три замухрыжистых тени. Они отшатываются в испуге, но, не увидев ментовской униформы, облегченно переводят дух.
.
– Вы тут какими судьбами, гномики? – озабоченно вопрошаю я, прикидывая, как бы половчее выдать их французу за вохровцев.
– Нет, это ты, шапокляк в пенсне, какого тут хера позабыл? – голос показался мне знакомым, и я, приглядевшись, едва не вскрикиваю: седой и облезлый, с почти провалившимся носом, стоит передо мной подвальный пидарас Чмырь, давешний ночной кошмар, погубивший подростков, которых я собирался усыновить.
– Ну вот и свиделись, – бурчит Чмырь, и глаза его гневно вспыхивают. – Стой, где стоишь. Щас я те сделаю что-то с чем-то…
Я отталкиваю окаменевшего француза, затем. рванув Чмыря за отвороты бушлата, тащу к неверному свету лампы… Однако он сходу, с силой бьёт меня в левый бок чем-то, напоминающим длинный, отточенный гвоздь. Я разжимаю руки и покоряюсь судьбе…

* * * * *
Цит. по кн.: Ст. Голем, «Везучий, подонок!.. (Lucky M.)» (готовится к печати).

Tweet