Тракторист Семен отмечал День Победы сепаратно. Он катался по родной деревне Улыбышево на синем тракторе и пил коричневый бальзам собственного сочинения. День проходил тихо-мирно и клонился он уже к закату, пройдя экватор.

Но тут из-за поворота выперлась милицейская «Газель» и на всех парах понеслась по направлению к Семену. Встреча с представителями силовых структур не входила в праздничный реестр, поэтому Сёма что есть мочи нажал на газ (или что там есть у трактора), и, путая следы, помчался прочь.

Милиционеры потом рассказывали, как они страшно обрадовались, увидав трактор, и как потом он какими-то галсами удирал от них по всей деревне, пока не был загнан в тупик. Семен же обрадовался, что штрафовать его не будут, а всего лишь просят «вытянуть из болота бегемота». Он хлебнул для уверенности еще бальзаму и поехал нас выручать.



В ходе спасательной операции было порвано несколько тросов и выгнута наподобие клюва передняя дуга у «Делики», но «никто из животных не пострадал».



Там, где вязла и кисла наша машинка, осталось лишь мокрое место. Мы тоже шли «изрядно пощипанные, но непобежденные».



Семен к тому времени совсем освоился с ролью нашего ангела-хранителя, осмотрел всех с ног до головы и молвил:
- Поехалите все ко мне, у меня «болграка» есть, трос отпилим. Да и вы обсохнете пока.
Мы, обессиленные и обезволенные, безропотно согласились.
Дом у Сёмы был с причудами. Сочетание славянского шика и азиатской техники фэн-шуй поразили нас в самое сердце.
Кованые ворота, на сарае два барельефа, на них два чеканных профиля – Ленин-Сталин. Шпиль дома венчал флюгер-петушок.



Сёмушка достал болгарку, начал отпиливать злополучный трос. Чудны дела твои, Господи! Как наш изрядно поднабравшийся спаситель умудрился почти ювелирно в снопе искр отпилить эти железяки - до сих пор неведомо.



Скоро около машины собралась небольшая толпа из местного населения. Народ щедро давал советы: «Правее заводи, теперь левее, ух ты, ё!» – и еще много полезных сведений.



Семен рассказывал о наших злоключениях, местные кивали сочувственно головами, а мы выглядели полными придурками. Сёма чувствовал себя «виновником торжества»: угощал бальзамом, пилил машину, рассуждал о преимуществах трактора над японским транспортом…
Тут вышла Семенова жена Любовь и позвала всех в дом.
- Давайте, идите, картошку я уже сварила, да и обсохнете пока!

Мы не стали ломаться и поперлись в дом. Там нас ждал еще один сюрприз: шикарная коллекция самоваров. Маленькие, большие, электрические, латунные, пузатые самовары были великолепны.



Люба выдала нам шерстяных носков для «сугреву», усадила за стол.
- Ну, садитесь, чем богаты. Давайте День Победы отметим!
Мы достали прибитый дождем шашлык, который даже барбекю, прости- господи, трудно было назвать. Выпили по рюмочке, потом еще по одной.
Любаня  все приговаривала: «Вот ведь, как встретились мы с вами… Судьбааа..». И как-то стало нам уютно и просто с этими незнакомыми нам людьми. И день показался не таким уж плохим, а очень даже значительным, каким-то «особенным» в череде других дней-клонов.
- Как же вас на Могильный Холм занесло? Туда никто и не лезет никогда, - спрашивала Люба.
- Так городские, из Москвы приехали. – Это уже Сёма.- Надо было сразу ко мне в Улыбышево ехать, мы и шашлык бы сделали, и самовар шишками растопили бы. И баню, если б захотели… Тут Семен слегка осоловел и начал клевать носом. А потом и вовсе ушел куда-то, наверное – спать.
- Сём, и где ж ты так напоролся-то? – удивлялась Люба…
Под уговоры и сетования хозяйки мы стали собираться – на улице темнело.
- Да, в следующий раз обязательно к нам приезжайте. В июле. У меня юбилей будет, и сын наш – двоечник школу со справкой заканчивает, праздник устроим! Прямо с ночевкой! Ой, а что же я сижу? У меня в погребе соленья. И варенье есть, берите! В городе такого все равно не найдете!



И мы прощались с Улыбышевым и его обитателями, и в тот момент свято верили, что приедем к Любе на юбилей, и будем топить шишками знаменитый Сёмин самовар и слушать, как Любушка приговаривает: «Вот ведь, встретились мы с вами. Судьба…»



P.S. В дни сомнений и тягостных раздумий, когда вера в человечество кажется навсегда потерянной, я почему-то вспоминаю тот странный хмурый день, что начался на Могильном Холме, а закончился в Улыбышево.



***

Правда № 1

муж

…Люба наклонилась, и осторожно стала переливать из ведра теплое молоко в кувшин. Владимир в оцепенении смотрел как в широком вырезе домотканной рубахи покачиваются груди, блестящие от испарины и скрытые наполовину полумраком. Запах навоза и парной пенки  ударил в голову... "Молоко, да не ее!" – скользнула в голове пьяная мысль и разбилась о пьяный «ик». Вова покосился через плечо – через открытые двери хлева был виден загаженный двор, в сумерках светился дом единственным окошком. За мутноватым стеклом расплылись силуэты - за столом все еще сидели. В нестройном хоре он различил восторженный голос жены, разогретой непривычно крепкими напитками.  Вова, медленно, как башню танка, вернул голову в изначальное положение, и, засопев, двинулся вперед…

Правда № 2

менты

…Мотор «Газели» давно остыл, в машине становилось холодно. Пожилой лейтенант смахнул с сиденья хлебные крошки, и по привычке, привитой с детства матерью, отправил в рот. «Наливай!» кивнул он меньшому, и подставил грязный стаканчик.
- Ты Семену скажи, чтоб осторожней был. Полсела видело, как он с утра дорогу курочил, грязюку трактором месил. Тут на пьяную лавочку не спишешь. А ну прознает кто из района? Вона, в прошлом месяце ботаников тех, с дитями – неделю искали! Из Нижнего аж следователь приежжал…
Циркуляркой, он, вишь, хорошо управляется…

«А мы што… Наше дело маленькое… Будь!» - сержант стряхнул капли мутной самогонки, вздохнул, и, бросив полный сожаления взгляд на посудину, спрятал бутылку под сиденье.
- Подошли сапожки дочурке-то? То-то. Лишними не стали… Ну, давай!...

Правда №3

вечер

В холодных сенях Люба столкнулась с захмелевшим мужем, который весь вечер ничего не пил. Он пошатнулся, звякнув топором о сырую поверхность пристенка
- "Рано еще, угомонись, окаянный, спать скоро лягут..."
Семен засопел, и облапил молодую женщину: "Только и пользы от энтих горожан... Как навострюсь, так и сила моя мужская пробуждается веришь-нет..."
Люба увернулась: «Тише ты... Неудобно ить...»
"Гы-гы-гы"- осклабился тракторист, "Все одно ниче не расскажут... Да и Холм вторую неделю зовет... Как сумерки, так стонет... И жалостливо так...." Женщина поджала губы и покачала головой, но мысли, как всегда, вслух не высказала... Она мелко перекрестилась, и пихнула крынкой, прижатой к ядреной груди, дверь в горницу. За столом сидели разморенные, сонные гости...
"Я вам постелю чичяс..." - негромко сказала хозяюшка...

Р.P.S.

Вова курил на кухне и смотрел в окно. «Про Улыбышево опять думаешь?» - спросила Уля, и прижалась к плечу мужа. «Почему про Улыбышево?» - вздрогнул Владимир.
- Нуу… Люди там такие… Особенные… И соленья – вкусные… Подъели уже…
«Ну что же… На выходные можно и в Улыбышево. Почему бы и нет?» - Вова сладко затянулся и прищурил глаза.

Tweet