Третий час ночи.  Сквозь ржавый забор пробирались  два силуэта: первый -  коренастый,  широкий в плечах, второй - высокий худой как жердь, с беспорядочно болтающимися руками.  Коренастый проскользнул без проблем, а второй зацепился за какие-то склянки, споткнулся и упал, создав ненужный шум. 
  Первый силуэт обернулся к растяпе и зло прошипел:
  - Слышь, ты! Археолог!  Потише! Не на прогулке!
  - Страшно! -  шепотом пожаловался худой.  – Видишь, как  колбасит! 
  И тут же, заискивающе:
  - Гвоздь, можно я похмелюсь, а?  Все легче будет. 
  Коренастый оценил трясущиеся руки коллеги. Подумал. Достал сигарету, закурил, аккуратно прикрывая огонь широкими ладонями. И потом быстро и неожиданно извлек из кармана «чекушку» водки. 
  - Пей, сука!
  Ничуть не обидевшись, худой дылда жадно схватил сосуд, свернул  пробку и одним глотком  высосал половину бутылку. Отмяк, выдохнул, прослезился… 
  - Гвоздь! – с чувством произнес он. – Ты – человек!  В натуре тебе говорю! Типа, спас и все такое…
  Коренастый Гвоздь зорко бдел по сторонам, покуда худой коллега приканчивал бутылочку.  А  прикончив, выбросил тару в кусты, перекрестился, забормотал:
  - Со святыми упокой, Христе, душу раба твоего, идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь бесконечная….
- Что ты сказал, Археолог?  - подозрительно переспросил коренастый.
  - Кондак, глас восьмой, - бодро ответил похмелившийся дылда.
  - Ну-ну… - неопределенно ответил Гвоздь и втоптал окурок в землю. – Идем. Работать надо. 
  - Надо! – весело поддакнул Археолог.
  На кладбище царила абсолютная тишина. Коренастый уверенно огибал оградки могил.  Худой, слегка пошатываясь, следовал за ним. Гвоздь совершенно точно знал, что  делает:  это только принято считать, что после смерти человек интересует лишь похоронные организации.  Но могильщики – далеко не единственные, кто извлекают выгоду из присутствия останков покойного.  Помимо своры мелких кладбищенских воров, крадущих цветы, венки и  еду с могил, всегда существовал клан профессионалов, живущий за счет мертвецов -  гробокопателей, грабителей могил. Коренастый Гвоздь со своим худым коллегой происходили именно из этого клана.
  Озираясь по сторонам, злодейская парочка вошла на цыганскую часть кладбища.  Вместо могил тут были солидные склепы. Гвоздь был тут уже не в первый раз, и поэтому великолепно ориентировался на местности. 
  На тему с цыганскими склепами навел именно Археолог. А случилось это так: бывший научный работник пробавлялся в летнем баре кружкой мутного пива, рассказывая случайным собеседникам о своих  археологических  изысканиях.  Гвоздь завтракал рядом и прислушался к разговору.
  - А знаете, как проходят похороны цыганских баронов? А я вам сейчас расскажу… 
  Солидный глоток, щелчок зажигалки.
  - Согласно верованиям цыган, своих покойников они хоронят в склепах. Похороны проходят весело:  с танцами, музыкой и вином.  Душа барона не должна видеть слезы, а лишь веселые улыбки родственников.  В процессе участвуют несколько десятков цыган и каждый «прощает» умершего, чтобы тот мог спокойно войти в иной мир. А чтобы покойному ловчее было переходить в загробное царство, ему кладут в гроб деньги, сигареты, выпивку, драгоценности всякие...  И все одному покойнику, прикинь?
  Гвоздь мигом оттеснил собутыльников худющего знатока могил в сторону, и без лишних церемоний поставил перед ним  бутылку водки.  Дылда немного удивился, но по существу  дела возражать не стал.
  - Так что дальше? С баронами-то?
  - Дальше?  - дылда щедро плеснул водки в свою кружку пива.  Зажмурился и выхлебал до дна адскую смесь.  Открыл глаза и выдохнул. 
  - Дальше склеп запечатывают,  семья переодевается в траур и типа скорбит об умершем…
  - Ты-то откуда все это знаешь?
  Дылда гордо вскинул пьяную физиономию:
  - Ты! Ты кто такой?
  Гвоздь промолчал.
  - А я? Кто я?  Да я, блин, археолог!  Кад… Кант.. Кандидат наук!
  В этот момент Гвоздь  решил взять начитанного пьяницу в долю.  И потом не пожалел об этом:  Археолог был действительно разносторонне образован, а в качестве оплаты за труды охотно довольствовался скромным кровом и нескромной выпивкой.
  Гвоздь остановился у одной из могил - кажется, пришли.  Захоронение выглядело совсем свежим и роскошным в своей монументальности. А судя по размерам залитой бетоном плиты – склеп под землей  был огромен. 
  - Похоже, - шепнул Археолог. – Он туда даже свой джип спрятал.
  Гвоздь хмыкнул.  Он не любил возиться с транспортом, предпочитая менее громоздкие ценности. Деловито сбросил на землю большой мешок с инструментами и принялся осматривать гробницу.
  Археолога понемногу начинал бить озноб  - организму требовался еще допинг. Он нервно переминался с ноги на ногу и бормотал: 
  - Царю Небесный, Утешителю, Душе истины, Иже везде сый и вся исполняй. Сокровище благих и жизни Подателю, приди и вселися в нас, и очисти нас от всякия скверны, и спаси, Блаже, души наша…
  - Заткнись! – прошипел Гвоздь. – Алкаш блаженный…
  Археолог замолчал. Он давно привык с подобным обращением со стороны своего шефа.  Окончив осмотр, Гвоздь осторожно прикурил сигарету:
  - Вскрывать эту избушку будем так: сейчас собьем бетонную стяжку с краев плиты,  сделаем подкопы и поставим домкраты по углам плиты. Потом поднимем домкратами плиту до такого уровня, чтобы мы могли попасть внутрь. Усек?
  Дылда кивнул и тут же получил кайло в руки.  Окурок полетел в темноту.  Оба принялись за работу. Через полчаса свежая бетонная стяжка была отбита.  Археолог тяжело дышал. 
  Коренастый главарь ловко подкопал землю и установил домкраты  -  эту операцию он доверял только себе.  Постоянно перемещаясь между домкратами,  докрутил подъем плиты на полметра вверх – сквозь образовавшуюся  щель уже можно было пробраться внутрь склепа. 
  - Лезь! – мрачно приказал он Археологу. 
  - Почему я всегда первый? – заерепенился было дылда.
  - Лезь, кому сказал!  - сжал кулаки Гвоздь.
  Дылда полез внутрь.  Когда ноги Археолога исчезли, из склепа послышался глухой стук. 
  - Темно-то как…
  - Фонарь включи! 
  Вспыхнул свет.  Секундой позже из склепа донеслось:
  - Твою мать! Гвоздь, мы сорвали куш!
  Коренастый мгновенно нырнул внутрь.  Мягко приземлился, огляделся.  Действительно, фамильный склеп цыганского барона был отделан по последнему слову времени: стены  выложены дорогой плиткой, внутри склепа было много дорогостоящей  аппаратуры м даже мини-бар, под завязку набитый экзотическим спиртным. 
  Сам покойник находился в стеклянном саркофаге, установленном на бетонном постаменте.  Крышка гроба зачем-то гофрирована. Напряглись, сняли крышку.  Аккуратно, чтобы не разбить, прислонили к постаменту.
  Окладистая борода барона седой пушистой волной струилась по великолепному серому костюму. На сложенных вместе ладонях выделялись печатка с семью бриллиантами и массивный золотой браслет. Глаза цыгана были целомудренно закрыты.
  - Слушай, Гвоздь… А как его звали при жизни?
  - Кого?
  - Ну цыгана этого…
  - Михаил Оглы. А что?
  - Ничего.  Давай быстрее с ним закончим. 
  - Тогда обыщи его, - приказал Гвоздь. -  Снимай с него все побрякушки, которые найдешь.  Вон, смотри какой браслет на руке!  Граммов сто, не меньше.  А я по склепу все шмотки соберу. 
  В каменных покоях, действительно,  было что взять:  огромный  японский телевизор, цифровой проигрыватель, мощные колонки, роскошный ноутбук и несколько мобильных телефонов. 
  Телевизор Гвоздь брать не стал – слишком громоздко.  А все остальное аккуратно упаковал в пластиковые пакеты. 
  Археолог, перед обыском трупа, опять перекрестился и забормотал:
  - Пресвятая Троице, помилуй нас; Господи, очисти грехи наша; Владыко, прости беззакония наша; Святый, посети и исцели немощи наша, именем Твоего ради…
  Гвоздь обернулся:
  - Ты опять?
  - Все, молчу…
  Но молчал худой дылда недолго. Через несколько минут он опять побеспокоил своего шефа.
  - Слушай, Гвоздь…
  - Что?
  - Тут у него какой-то тонкий шланг…
  - Какой шланг?
  - Не знаю… Под рукав идет…
  - Так выдерни его, если мешает… - огрызнулся Гвоздь. -  Тупой что ли?
  Археолог замолчал, выдернул пластмассовую трубку и содрал массивный золотой браслет с руки покойника.  А с другой руки – настоящий «Ролекс»,  с пальца - печатка.  Из кармана пиджака была извлечена солидная пачка долларов, а с шеи -  красивая извитая цепь.
  Обобрав мертвеца, Археолог перебрался  к бару.  Взял из зеркальной стойки бутылку «Джонни Уолкер».  Посмотрел на свет. Мутно-красная жидкость даже сквозь стекло обещала  забвение. 
  Археолог достал из бара два идеально чистых бокала и весело предложил:
  - Спрыснем дельце? 
  Гвоздь, неожиданно для себя, согласился. Археолог мигом открутил золотистую башку «Уолкеру» и плеснул каждому по сто грамм. Не чокаясь, гробокопатели опрокинули напиток внутрь. Спиртное приятно обожгло горло и уверенно опустилось в желудок.  Захорошело… 
  - Вот за что люблю «Уолкер» из всех сортов виски - самогонкой не шибает, - удовлетворенно произнес Археолог.  – Поверь, друг, очень неловко приобрести бутыль импортного  пойла за полтора косаря, чтобы потом морщиться от омерзительного вкуса.  А морщиться надо – организм требует.
  - Ты-то откуда это знаешь?  - вместо закуски Гвоздь прикурил сигарету.
  - Хм… Откуда…  - поддатый Археолог всегда становился уверенным и разговорчивым.  -  Ты думаешь, я всегда занимался тем, что грабил чужие могилы? 
  Гвоздь промолчал.
  - Я ведь считался ведущим сотрудником нашего института… - возбужденно продолжал Археолог.  - Шел на докторскую, с которой ежедневно долбался с восьми до восьми.  Выходные? У меня их  не было. И каждый день похож на другой.  Но цель стоило того: тема диссертации была, без ложной скромности  - просто гениальная! Грамотно ее раскрыть – и не то что степень доктора наук, государственная премия была бы в кармане, однозначно! Этот труд автоматически причислил бы меня к рангу маститых ученых, а то и академиков.  В общем, я работал как сволочь…
  Пауза. Щелчок зажигалки.
  - И что дальше?
  - Дальше?  Закончив свой монументальный труд, отдал его на рецензирование своему научному руководителю, а сам решил слетать на недельку в Сочи – отдохнуть и расслабиться. А когда вернулся, выяснилось, что в институте я больше не работаю – забыл написать заявление на отпуск,  а моя диссертация уже опубликована.  От имени моего научного руководителя. Вот такой декаданс…   
  - Жесткий кидняк, - согласился Гвоздь.
  - Жесткий… - эхом повторил Археолог.  – Я, конечно, пытался доказывать правду.  Туда торкнулся, сюда…  Но куш оказался слишком велик.  Ворюга мигом стал академиком наук, а я… Что я? 
  Еще пауза.
  - А вечером зашел в магазин за пельменями, и как будто черт шепнул: «Бухнем, а?»  Ну и взял бутылку «вискаря».  Выпил, и отлегло. И тогда я решил уйти из института. Навсегда и бесповоротно.  Но уйти – оказалось мало.  И я опять пошел за «вискарем». И опять нажрался, чтобы уснуть и проснуться, чтобы мучиться сознанием того, зачем, я собственно, вчера нажрался… Зачем?  А как с деньгами поджало – перешел на водочку, что подешевле.  А еще позже – на что попало. Одним словом – сломался…
  Археолог замолчал, прикуривая очередную сигарету. 
  - Кстати… - проронил Гвоздь. – А как тебя звали раньше?  Вообще, по жизни?  А то год с тобой работаю и до сих пор не в курсе.
  -  Дима.  А тебя, Гвоздь?
  - А меня – Игорь. Давай еще по сто грамм, и двинем отсюда. 
  Соратники по нелегкому бизнесу пожали друг другу руки.  Археолог разлил остатки по бокалам.  Выпили.
  - А ты знаешь, Игорек… - интонации Археолога стали сентиментальными.  – А может нам завязать, а? 
  - Это как? – нахмурился Гвоздь.
  - Да погоди, не дуйся... Смотри:  денег мы сейчас подняли нормально, тысяч двадцать баксов, по любому.  А если по уму товар сдать, то и все тридцать.  На эти деньги мы можем открыть свое дело и больше не болтаться ночами по кладбищам.
  Гвоздь задумался. 
  - А какое дело?
  - Какое… Ну… Да хотя бы автосервис!  Машин сейчас полно, руки у тебя золотые…
  - А ты что будешь делать? Бухать?
  - Нет, Гвоздь… То есть, Игорь.  Бухать я завяжу.  Буду оптимизировать налогообложение и придумывать свежие концепции бизнеса… Уверен – у нас получится. Поначалу, конечно, будет немного, по косарю баков на рыло в месяц, но потом развернемся… Можно будет открыть автосалон…  Начнем с «вазовских» моделей,  потом заделаемся дилерами «БМВ» или «Опеля»… Ну? Старик, нам всего по сорок лет! Жизнь только начинается!  У нас будет все: тачки, телки,  коттеджи… Ну? 
  Гвоздь допил виски и закурил еще одну сигарету.  Мечта, озвученная Археологом, теперь казалась вполне реальной и вполне отвечала  внутреннему настроению.  Он действительно хотел завязать с текущей профессией. Он устал. Очень устал.  Устал бояться, каждый день, ежедневно рискуя  при обворовывании могил или при сдаче добычи. 
  - Заманчиво… - произнес Гвоздь. – Очень заманчиво!
  Из стеклянного саркофага  донесся необычный звук. Как будто  кто-то скреб ногтем по стеклу. Гвоздь с Археологом мгновенно обернулись и посмотрели на мертвеца. Барон Михаил был по-прежнему бездыханен.  Но гробокопатели были весьма опытные люди – на кладбище лишних звуков быть не должно и не может.
  - Что это было?  - шепнул Археолог.
  - Может крысы? – предположил Гвоздь.
  - В запечатанном бункере?
  Они опять посмотрели на покойника.  И в этот момент тот открыл глаза.  Гробокопатели замерли. А барон Михаил взял и поднялся в гробу.  Археолог заорал, а Гвоздь намертво вцепился в руку своего коллеги.
  - Чего орете? – строго спросил барон.
  - Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим; и не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго… - скороговоркой выпалил Археолог.
  - Заткнись! – тихо, но внятно посоветовал цыган. – Человек, можно сказать, с того света вернулся,  а ты заладил: «иже если на небесех»…
  Археолог прикусил язык.  Гвоздь незаметно сунул руку за пазуху, где  на всякий случай был припрятан финский нож.  Воскресший покрутил головой, размял суставы, задрал рукава пиджака и особенно внимательно изучил  собственные руки. Обнаружив наклеенный кусок пластыря возле локтевого сгиба, усмехнулся.  Пошарил вокруг себя, обнаружил тонкую пластмассовую трубочку с иглой на одном конце. 
  Барон потянул за трубочку и вытащил умело спрятанное в гробу устройство, состоящее из колбы и баллончика, соединенных между собой регулятором с крохотным датчиком давления.
  Гвоздь сразу  догадался, в чем дело:
  - Нагнетатель! Археолог, это ненастоящий покойник!
  - Совершенно верно! – подтвердил барон. – А вы, как я посмотрю, самые настоящие воры? 
  Археолог потупил взгляд, а  Гвоздь напротив,  дерзко прищурился:
  - Да! Мы воры! А еще мы спасли вам жизнь!
  Барон Михаил, кряхтя, выбрался из гроба. Он оказался высок, его окладистая борода, казалось, заполнила весь склеп.
  - И много добра взяли? – деловито осведомился он. 
  Гвоздь быстро перечислил добычу. 
  - Неплохо! – оценил Михаил.  – Не поскупились, родственнички! 
  - А кто это вас… Так?  - робко спросил Археолог. 
  - Кто-кто…  - пробурчал барон. – Ну-ка, налейте мне выпить!
  Археолог открыл бутылку «Наполеона»  и налил полный бокал барону. Заодно себе и Гвоздю.  Чокаться никто не решился.  Все выпили, молча и скорбно.  Цыган ловко взял из кармана Гвоздя сигарету, прикурил, пыхнул дымом.
  - Хорошо быть живым! – признался он.  – В гробу все бока отлежал…  А все зять, проклятый! 
  Гвоздь недоуменно склонил голову.
  -  У нас принято звание барона передавать по наследству, - объяснил  Михаил.  – Сыновей у меня не было, одни дочери.  А тот все лопотал, что дескать, в авторитете у всех окрестных цыган.  Вот и вознамерился унаследовать, подлюга. 
  - А зачем он вас под капельницу-то поставил? – полюбопытствовал Археолог.  – Тюкнул бы топором, и все дела. 
  - Нельзя, - важно ответил барон.  -  Убийцу в таборе быстро нашли бы. А тут действительно – вроде как помер. 
  Археолог кивнул и еще раз сочувственно наполнил бокалы.  Еще раз выпили. Помолчали.  Гвоздь почувствовал, что начинает хмелеть. 
  - Ладно, - пробасил барон. – Погостили, пора и честь знать.  Подсобите-ка мне вылезти отсюда. 
  Барон поднял руки вверх и ухватился за края склепа.  Археолог с Гвоздем подсадили  вверх.  Михаил грузно перевалил сквозь щель. Спустя несколько секунд, его борода появилась снаружи.
  - Сейчас ребята, я вас вытащу, - пообещал он. – Соберите пока все шмотки, которые остались. 
  Гвоздь с Археологом засуетились по склепу, мигая фонарями по углам. Барон с удовольствием вдохнул полной грудью свежий воздух - от избытка кислорода голова  слегка закружилась.  В это мгновение черные тучи расступились, обнажив  яркую бледность лунного диска.  В тусклом свете Михаил заметил брошенные инструменты.  Взял в руки кайло и точным ударом выбил домкрат. Плита с хрустом просела наискось, снизу взволнованно заорали.
  Барон удовлетворенно крякнул и выбил второй домкрат. Плита глухо закрыла половину склепа, подняв едва видимое облачко пыли. 
  - Сволочь! Скотина! Ты что делаешь? – неслось из под земли.
  Выбит третий домкрат. Осталась одна единственная точка опоры, едва справлявшаяся под весом массивной плиты и узкая треугольная щель, под которой метались сполохи фонарей вперемешку с исступленными криками.
  Барон наклонился к щели, тихо сказал:
  - Эй… 
  Крики тотчас примолкли. 
  - Барон! – слезливо визжали из склепа.  – Мы же тебя спасли! Скотина неблагодарная! 
  Барон узнал Археолога.
  - А что скажет Гвоздь?  - поинтересовался цыган.  – Тоже попросит о пощаде?
  - Будь ты проклят!  - глухо ответил Гвоздь из подземелья.  – Сучья тварь!
  Михаил улыбнулся.  Хоть один  настоящий мужчина попался на его пути.  Достойный цыган из него бы вышел, что и говорить. Вот за Гвоздя он свою дочку  точно бы отдал.  С таким мужиком – как за каменной стеной.  Да и барон из него получился хоть куда. Смелый, сильный, принципиальный… Что еще нужно табору?
  - А ты мужчина, Гвоздь! – крикнул барон в склеп. – Уважаю!  Жить хочешь?
  - Сдохни, тварь!  - прорычали ему в ответ. 
  Барон немного подумал, и… Выбил последний домкрат.  Плита гулким ударом закрыла склеп.   
    Крики снизу были почти не слышны.  Барон отряхнул руки и оглянулся по сторонам.  Тихо. Как на кладбище. Где он, собственно  и был. Чуть помедлив, барон пошел прочь, заметно ускоряя шаг.  Он шел по дороге, предвкушая, какой поднимется фурор при его появлении…  Он отомстит.  Жестоко отомстит своему зятю за себя и за то, что цыгану пришлось лишить жизни хорошего человека по кличке «Гвоздь».
  Но Михаил должен был это сделать. Осквернители могил должны умереть – и точка.  Таковы традиции.  Не он их придумал, не ему и нарушать.  Он шел, и тихо бормотал в такт шагам: «Придите, поклонимся и припадем к Самому Христу, Царю и Богу нашему…»
  Лунная ночь освещала путь, и барону Михаилу было немного совестно.  Вероятно, подумал он, так себя чувствовал много-много лет назад прокуратор великой Иудеи Понтий Пилат.

Tweet