Кортеж остановился около подъезда элитного дома, похожего на хрустальную башню, попирающую вечерние облака.  Из черных джипов, напоминающих скорее бронетранспортеры, чем автомобили, вышли молодые люди в темных костюмах. Огляделись. Один из них, самый старший на вид, видимо, начальник охраны, чуть прижал ларингофон, шепнул.

Дверца длинной, черной машины открылась. Начальник охраны шагнул к автомобилю.
– Прошу, Павел Сергеевич, – сказал он.
Из темного автомобильного нутра грузно выбрался пожилой человек.
– Неужто нет никого сегодня? – спросил он, чуть печально усмехнувшись. – Странно. Правда, Толя?

Начальник охраны склонил голову, улыбнулся в ответ. Он оценил мрачную шутку подопечного.

На Павла Сергеевича уже покушались четыре раза. Трижды бойцы Анатолия расправлялись с агрессорами. В четвертый раз один из убийц – последний оставшийся в живых – сумел подобраться к «объекту». Пятеро ребят из охраны погибли тогда. Анатолий видел, уже понимая, что не успеет, как убийца навел пистолет. Четкие, едва заметные, опасные движения профессионала. И Анатолий вдруг неспешно-отчетливо, словно само время остановилось, подумал – в этот раз он не сумел, не смог, не уберег…
…убийца быстро и плавно поднес ствол к своему виску, без раздумий потянул курок.

Анатолий смотрел, и не мог понять, что произошло. Время снова ожило; ругань, стон раненного охранника хлестнули слух, словно внезапный выстрел. Но больше всего Анатолия поразил вид Павла Сергеевича. Он без выражения разглядывал труп своего несостоявшегося палача, и вдруг горько усмехнулся, пошел к машине.
    
Анатолий, не глядя на Павла Сергеевича, спросил:    
- Вы не передумали?
- И не собираюсь! – сказал Павел Сергеевич. - Уймись уже, Толя. Ты давно со мной, тебе доверяю. - Он хлопнул начальника охраны по плечу совершенно по-свойски.

Анатолий кивнул, хотя и был не согласен. После того покушения он подал рапорт об увольнении. Павел Сергеевич просто улыбнулся, и выбросил бумагу. И сказал, чтобы Анатолий не забивал себе голову, и не приходил больше с такой ерундой.
- Послезавтра тяжелый день, - сказал Павел Сергеевич. - Надо отдохнуть, Толя.
    
Он пошел к подъезду, сопровождаемый тремя охранниками. Анатолий кивнул своим каким-то мыслям. Ему особо отдыхать не придется: послезавтра у Павла Сергеевича, баллотирующегося в президенты, встреча с избирателями. Открытая местность, множество людей… душа начальника охраны восставала против такого безрассудства подопечного. Он пытался запретить встречу, доказывал, убеждал, даже спорил. Бесполезно, все его доводы добродушно но твердо игнорировались.
- Что-то будет… – тихо сказал Анатолий. Прижал ларингофон, отдал приказ дежурному:
- Постройте «квадрат» на этаже, поставьте наблюдателей ниже и выше. Отслеживать прилегающую территорию. Внутренняя охрана предупреждена. Все.

Парни из охраны осмотрели квартиру Павла Сергеевича, двое прошлись с детекторами. 
- Ну как, пусто? – спросил Павел Сергеевич у старшего смены. – Змей ядовитых не запустили в ванную?

Парень улыбнулся:    
- Никак нет. Кислота из душа тоже не идет.
- Порядок, значит! – сказал Павел Сергеевич. - Пустите старика домой-то?
- Обязательно, – ответил парень. Проверяющие уже выходили. – Мы рядом, Павел Сергеевич.
- Ну, орлы! – ответил он. - Прямо армию вспоминаю отчего-то. Давайте бдите. Только не усердствуйте сверх меры.
- Рады стараться, - ответил старший, и бесшумно ретировался.

- Орлы, - пробормотал Павел Сергеевич, скидывая дорогое пальто. Прошелся по комнатам, изредка касаясь стен. Ему казалось, что он здесь впервые.

Огромная, почти на весь этаж квартира. Полукруглый балкон, опоясывающий половину здания, с хрустальным панорамным окном. Вспомнилась рекомендация Анатолия – не бродить там без нужды. Хотя дом одинок, и вид с балкона открывается на лесопарк.     
Большие деньги, немалая власть – это он получил. Вместе с постоянной опасностью, ненавистью, интригами. Даже в своем доме он не может быть свободен.

В кабинете, отделанном в духе сталинских времен, Павел Сергеевич уселся за широкий тяжелый стол. Сукно, его покрывающее, было синим вместо зеленого. Таким образом владелец решил разрушить «кремлевскую» иллюзию. Компьютер тоже развеивал мрачноватую атмосферу.

Павел Сергеевич долго смотрел на плоский монитор. Потом достал бумагу, перьевую ручку. Он не слишком доверял электронике.

Старательно выписал свои фамилию, имя, отчество, наблюдая как высыхают, светлея, чернила, слушая чуть уловимый скрип золотого пера. 
Послезавтра встреча, эпохальное, можно сказать, событие. Полагалось бы подготовить блестящую речь, трогающую сердца и души людей…

Павел Сергеевич всегда сам готовил свои речи, и не содержал спичрайтеров, так необходимых большинству его оппонентов. 
Он умел убеждать, внушать, умел говорить правильно. Это его дар…


Павел Сергеевич откинулся в кресле, прикрыв глаза. Он не собирался писать речь, не собирался даже идти на встречу. Его больше не интересовала предвыборная гонка. Как, должно быть, обрадуются его противники, когда узнают о…
    


Дар он открыл еще в детстве. Случайно.
Верзила из соседнего двора, старше Павлика лет на пять – на целую, как ему тогда казалось, эпоху! – отобрал потрепанный резиновый мяч. Единственную игрушку Павлика. 
Конечно, верзиле не нужен был мячик, он просто глумился.
- Отдай, – сказал Павлик. – Верни.
- Еще чего, – ухмыльнулся верзила. – Обойдешься.
- Это мое.
- Теперь мое, – сказал верзила. И толкнул Павлика. Он упал на траву, едва не плача от обиды, несправедливости. Ему хотелось накинуться на обидчика, растерзать. Но он ведь такой большой, страшный! 

Павлик встал, чувствуя как дергается лицо, и слезы вот-вот потекут. Кулаки сжались, мальчишка решил отстоять свое, пусть даже враг силен и страшен.
- Чего набычился, шкет? – спросил верзила, сжимая мяч. – По тыкве хочешь?
Он смотрел уже с угрозой, презрением. Мол, давай, попробуй, и я тебя раздавлю как жабу.

Павлик посмотрел на него, вложив всю ярость и ненависть в этот взгляд. Верзила моргнул, потерял страшный свой вид, и протянул мяч Павлику. Он схватил его, и отпрыгнул, ожидая подвоха.
Верзила потоптался, и неуверенно посматривая вокруг, пошел со двора.
А Павлик остался, ошарашенный, не понимающий, испуганный. Он действительно не понимал произошедшего.


Павел Сергеевич потер лицо, словно пытаясь таким образом прогнать назойливых призраков детства. Взял ручку, пододвинул лист.
«Зачем все это?» – вывел он эпиграф. Ему захотелось доверить бумаге свои мысли. Павел Сергеевич вспоминал.

Он тогда сидел в аэропорту, в обычном зале ожидания, потому что хотел посмотреть на простых людей, обывателей, от которых он отдалился уже давно. Снова почувствовать их мир.
И захотелось ему заставить кого-нибудь сделать что-нибудь смешное.

Он уставился в затылок мужчине, сидящему на переднем ряду. Симпатичная девушка в короткой юбке приближалась к нему. Павел Сергеевич ухмыльнулся, и мысленно приказал мужчине ущипнуть девицу, когда она пройдет рядом. Ему отчего-то показалось, что девушка не станет визжать, или давать пощечину. «Может, наоборот, захочет познакомиться! – подумал Павел Сергеевич. – Хоть кому-то так помогу! Вдруг ему личную жизнь устрою?»

Девушка прошла мимо мужчины, а тот даже и не подумал выполнить неведомый приказ. Вместо этого обернулся, и Павел ощутил чужую темную волю, втекающую в разум. Он дернул головой, прикусив губу, с усилием остановил вторжение, стараясь не дать страху окончательно завладеть собой.
Мужчина улыбнулся ему. И Павел Сергеевич с замершим сердцем увидел, как похож на него самого этот опасный незнакомец.

«Я никогда раньше не встречал хоть кого-нибудь с подобным даром. И вот, в аэропорту… случайно. Я испугался, впервые за много лет!
Он был моей копией, только выглядел чуть моложе. И волосы его еще оставались черными. Не то что моя седая грива. Охрана была явна сбита с толку. Парни смотрели то на него, то на меня. Забавные у них лица стали. Это сейчас мне кажется забавно, а тогда не до шуток было.      
Я подошел к нему, сел рядом. Мы долго молчали…»

- Ну, здравствуй, – сказал Павел Сергеевич.    
- Здравствуй, – ответил незнакомец.
- Меня Пашей зовут.
- Алексей, – представился мужчина. 
- Куда направляешься? – спросил Павел.
- Домой, в Сибирь.
- Понятно. Когда рейс?
- Еще пять часов до регистрации.
- Не откажешь, если в ресторан приглашу? Посидим, поговорим.

Алексей усмехнулся, внимательно посмотрел на Павла Сергеевича.
- Я не при деньгах. А натурой расплачиваться как-то нет привычки.
- Шутник, – сказал Павел, чувствуя, что разговор налаживается. – Какие счеты? Я угощаю. Двинули, что ли?
- А пожалуй что, мосье, – сказал Алексей.

Павел Сергеевич подозвал секретаря.      
- Организуй нам ресторанчик на двоих. В спокойном местечке. И билет мне на другой рейс закажи.
    
Ресторан, оформленный под винный погреб, располагался в полуподвальном помещении. Заведение числилось по разряду дорогих, но администрация пошла навстречу такому щедрому клиенту, как Павел Сергеевич, и потому они сидели там только вдвоем с Алексеем.

Пили коньяк, не усердствуя с разговорами. Когда хмель забродил в крови, Павел Сергеевич спросил:
- Ты же детдомовский, да?
- Точно. Ты тоже. Родителей не знаешь.
- Да, – кивнул Павел. - Как у тебя сложилось?
Алексей плеснул еще коньяка в рюмки, безо всякого почтения к дорогому напитку. 
- Суворовское училище, потом – военное. А ты?
- Меня в семью взяли. Жилось неплохо, хотя семья бедная была. А потом приемная мать умерла, и появилась мачеха. Меня ненавидела, понимаешь? Но это недолго продолжалось. Пока я… понимаешь меня?
- Понимаю, – сказал Алексей, чуть сузив глаза.
- А ты как на службе? Генерал, поди? – хохотнул Павел, подмигивая Алексею.
- Нет. Даже не полковник, – ответил он без улыбки.
- А что так? – спросил Павел с усмешкой. - Меднолобые не поддаются?
- Я не пользуюсь этим… даром, – сказал Алексей. – Не пользуюсь и точка.

Павел Сергеевич смотрел на него, и не верил.
- Но почему? Ведь было, наверняка было такое, когда могло помочь. На экзамене, на проверке, да всего не перечесть!
Алексей усмехнулся:
- Конечно было. И карьера, и сама жизнь зависела. Однажды в засаду попал. К моджахедам. Один, раненый…

Павел недоверчиво покачал головой.
- …но и тогда не воспользовался. Сам выкрутился, ушел.  Знаешь, я всего-то десяток раз… внушал. Но никогда для личной выгоды.
- Боишься, что после смерти в ад командируют? – засмеялся Павел. Но что-то ныло тоненько в груди, и смех был невеселым, неискренним.
- Нет, не боюсь. За все мои художества и так в ад маршировать придется. Если он есть, черт бы его побрал.
- Тем более. Ты же знаешь, Лешка, – сказал Павел в запальчивости. – Чего можно достичь! Посмотри только на меня. Посмотри.

Алексей, склонив голову набок, очень серьезно рассмотрел визави. 
- И что? Да, денег у тебя много. В президенты вот метишь. Но это не твое!
- Не понял! – сказал Павел.
- Ты воспользовался силой, данной только тебе! Это не твоя заслуга.
Павел развел руками, принужденно засмеялся:
- От кого я это слышу? От кадрового военного! А как же насчет того, что все средства хороши? А, Лешка?
- Есть такой тезис, – улыбнулся Алексей. – Но в чем твоя заслуга? Ты наверняка не готовился к экзаменам, учился спустя рукава. Зачем напрягаться, зубрить, что-то делать, когда достаточно легкого усилия мысли, и преподаватель ставит «отлично», уверенный, будто услышал от тебя подробный ответ. Верно?

Павел Сергеевич не ответил. Просто налил еще. Алексей был прав. Окружающие недоумевали, как легко и просто все получается у разгильдяя Пашки. Школа, институт. Последующая карьера. 
- Ты хоть вымогательством не занимался? – спросил вдруг Алексей. – Или там грабежом?
- Нет, конечно! – сказал Павел. – Впрочем, бывали такие мыслишки, чего греха таить… Да ты ешь жаркое, остынет ведь!
- А вот и врешь! – сквозь зубы сказал Алексей, нагнувшись ближе. – Все эти экзамены и прочее – и есть настоящее вымогательство и грабеж! Только еще гнуснее и хуже обычного. Понимаешь, о чем я?
- Давай, хлопнем, – сказал Павел, поднимая рюмку.
- Давай, – согласился Алексей.

Разговор как-то не клеился теперь. Павел Сергеевич задумчиво смотрел на свечные огоньки. Размышлял.
- Слушай, – сказал он. – Но ты все-таки пользовался даром. Пусть и не в личных целях. Почему перестал?
- Да, было дело. Например, одному своему бойцу смертельно раненому внушил, что он выздоравливает. Хотя до прибытия вертушки он не дотянул бы никак. А тут, гляди-ка, выжил!
- Вот! – сказал Павел. - Ты мог бы стать почти святым!
- В том-то и дело. Я понял, что если буду делать добро, то постепенно стану считать себя этим самым святым. И это будет очень плохо. Еще хуже, чем если бы пошел по твоему пути. Ты хоть живешь, а так была бы не жизнь, а… Думаешь, оставили бы в покое такого человека?

Павел Сергеевич помотал головой.
- Мы одного возраста? – спросил он. Алексей кивнул.
- Почему же тогда ты выглядишь моложе?    
- Потому что мы по-разному прожили, – сказал Алексей.
- Ты чего? – удивился Павел. – Помирать, никак, собрался? Жизнь еще не кончилась!
- Ой ли? – сказал Алексей, прищурившись.
    

Когда подошла пора регистрации, Павел сказал:
- Поехали ко мне в гости.
- У меня семья, Паша, – сказал Алексей. - Ждут.
- Молодец! – вздохнул Павел. - Я вот не обзавелся. Слушай, а приезжайте все. Я вам помогу всем чем сумею.
- Спасибо, – улыбнулся Алексей. – Но не надо. Мы росли не вместе. Мы – чужие друг другу. Стал бы ты помогать чужому, первому встречному?
- Ты не чужой, – сказал Павел Сергеевич.
- Да. Просто первый встречный.
- Экий ты колючий! Ладно, навязываться не стану. Хотел тебя в помощники пригласить, но ты не согласишься, думаю.
- Правильно думаешь, Паша…
    

Павел Сергеевич проводил самолет, который унес Алексея. Такого похожего и непохожего. Осталась щемящая, страшная пустота и горечь, будто он лишился самого дорогого человека.
Они не говорили, из какого детдома их взяли. В каком городе он был. Да и нужны ли слова, когда и так все понятно.
    
«…он даже для спасения жизни не прибегнул к дару. А я заставил того киллера застрелиться даже не задумываясь. Анатолий вот до сих пор косится на меня. Явно ждет комментариев…»    

Павел Сергеевич отложил ручку. Алексей был прав, – они прожили жизнь. И чтобы не случилось потом, это будет просто следствием прежних времен. 
Это его стремление к богатству, власти – тоже следствие. Той нищеты, в которой вырос, протест обществу, людям. 
- Я могу стать президентом, – сказал Павел Сергеевич сам себе. - Все шансы. Абсолютно.
    
Но сейчас он понимал, – незачем. Что ему делать в этом качестве? Облагодетельствовать людей он не сможет. Новые возможности, обогащение, слава?
И тут Алексей его смутил – все это заслуга силы, дара. Хотя какой это дар? Скорее уж проклятие.     
- Аппетит приходит во время еды, – усмехнулся Павел Сергеевич. - Так, Лешка?
    
Он снова взялся за ручку, дописал:
«А все-таки ты воспользовался даром, брат. Ты внушил мне кое-что…»

Павел Сергеевич написал завещание на уже заверенном нотариусом бланке.
- Надеюсь, никого не обидел, – хмыкнул он.
Достал хромированный пистолет из ящика. Прошел на балкон, чтобы полюбоваться напоследок звездами. 
- Надеюсь, Анатолий переживет эту новость, – сказал Павел Сергеевич небу.

Tweet