Введение в реальность
Наше племя жило в глухом лесу населённом хищниками. Иногда хищники нападали, унося с собой жизни некоторых. Тогда молодые парни брали оружие и шли в лес мстить, вернувшись, они долго ходили, глядя в пустоту и находясь в сумеречном состоянии. Через некоторое время парни опять уходили, говоря, что там, в лесу настоящая жизнь, говоря что в селе скучно. Так они и погибали.
Все знали, что ожидает парней, но никто их не останавливал, кроме родных людей. Наверно все просто хотели занять своё Место на святой дороге жизни. Конечно, это Место стоило дорого и многие хотели занять его.
Некоторые молодые не видели смысла оставаться в селе и уходили по реке против течения, где, по слухам открывались большие возможности. Находились также люди, не желающие занять место или ослабшие в борьбе. Не выдержав духоты стесняющей жизни, они ложились на воду реки и плыли по течению, ведущему вникуда, к смерти.
Большинство бросивших вызов реке исчезали, но иногда на небе появлялась вспышка, извещающая о появлении большого человека на святой дороге жизни.
Бывало плывущие по течению сообщали о нападении на них хищников, и тогда занявшие место собирались на совет и выдвигали бесполезную конвенцию по борьбе с хищниками.

* * *
За крепкой стеной из навоза, песка и соломы прокричала птица. Я лежал с закрытыми глазами, думая о том, как мне неохота вставать, но вставать надо. Если я и подобные мне не будут трудиться, то река остановит свой бег, так говорит жрец жизни.
Я встал с топчана и подошёл к выходу из хижины, привычным движением рук я откинул кожаный щит закрывающий вход. На улице было утро, ярко светило солнце – редкость доставляющая кучу неприятностей. Работа сегодня будет тяжёлой: вода постоянно будет испаряться, план будет не выполнен.
Взяв глиняный черпак, я подошёл к колодцу и, зачерпнув воду, начал пить. Вода оказалась питательной – много личинок и жуков, а это означало что сегодня я долго не захочу есть. Положив черпак дама на полку, я пошёл на работу, тихо посмеиваясь на ходу: личинки щекотали меня изнутри.
Прибыв на место я понял, что опоздал – многие уже успели вспотеть, повышая тем самым производительность. Я быстро взял свою ступу, набрал в неё камней и начал усердно их толочь. Работа продвигалась медленно, так как вода не желала появляться, а за это меня могут лишить места по причине неисполнения служебных обязанностей. Может мне перестать трудиться и попробовать занять место поближе к небесным вспышкам больших людей? Но как? Я начал усердно думать. Постепенно мне стало душно от этих мыслей и я захотел лечь в спокойные воды реки и плыть вниз.
Неспешные думы мои прервал крик от реки:
 Смотрите “живой”!
И я увидел то, чего так долго жаждал увидеть - по реке жизни ПРОТИВ течения плыл человек, таких называют живыми за странный блеск в глазах. Блеск, похожий на холодный огонь небесных вспышек, но не такой казённый, блеск жизни. Когда-то я слышал, что эти живые знают суть жизни, смысл и даже цель! Но по-моему это ложь, всё это невозможно знать не находясь возле небесных вспышек или не имея своей такой.
Я побежал к реке поближе, чтобы рассмотреть живого. Он плыл медленно, передвигая руками, но при этом скорость его движения была потрясающей, от него во все стороны расходились волны, вызывающие раздражение плывущих по течению. Они пытались кинуть в него что-нибудь, зацепить и утопить его. Но “живой” даже не избегал всего этого, препятствия как будто сами избегали его.
Это было довольно красивое, хоть и страшное, зрелище. Залюбовавшись которым я задумался и не заметил, что все кроме меня уже вернулись к работе, обсуждая наглость этого живого: все кто уходил вверх по течению, никому не мешали, а “живой” имел на это наглость. Конечно плавать умели так же владельцы небесных вспышек, но они плавали медленно, в лодках. И для них гребли сотни таких как я.
Тут кто-то потрогал моё плечо, я обернулся и побледнел: передо мной стоял имеющий ближнее место – мой начальник:
 Что, отдыхаем? Если все отдыхать будут, то река остановится, тогда только живые будут иметь силу. А ты наверное только этого и ждёшь, вон как уставился на него. Я знаю, что с тобой делать – ты лишён места!
Я остолбенел. Всё, это конец, я ничто. Тёмный колпак багровой духоты упал на моё сознание. Если начинать снова, со сборщика жома, то я умру раньше занятия нынешнего места. Оставалось только одно решение:
-- Я ложусь на течение.
Имеющий ближнее место удивлённо посмотрел на меня, обычно на течение ложились люди более старые и уставшие, чем я.
Развернувшись, я медленно стал входить в реку жизни, ощущая её ленивую и безмятежную прохладу. Конечно мне было немного жаль моей казённой хижины с её лёгкой душнотой и запахом гниющего навоза. Добравшись до центра реки, я лёг и поплыл вникуда, в бесконечность.
* * *
Уже шесть месяцев я плыл по течению и наблюдал за однообразной картиной проплывающей передо мной. В первый же день я познакомился со своими новыми соседями, оказавшимися довольно хорошими людьми. Мы часто общались и я даже начал встречаться с одной девушкой.
Около половины соседей оказались трудягами как и я, мы бывало по выходным подбирали забродившие плоды и собирались вместе поговорить о том о сём. Среди моих соседей были пара людей занимавших, в своё время, близкое место к большим людям, гребец с лодки больших людей и даже один ушедший вверх по течению, но смирившийся с могучей волей реки. Он мне рассказывал много интересного о сёлах в которые он заходил и о своих странствиях.
Однажды вечером наш разговор зашёл на тему “живых”:
- Пойми, - объяснял мне ушедший, - шествие против течения ничего не даёт. Я десять лет шёл против течения и прошёл гораздо меньше, чем проплыл по течению за пять лет. В шествии против как и в существовании “живых” нет никакого смысла, мы – костяк общества, оно держится на нас. Без нас не было бы и “их”, - в этом месте ушедший показал пальцем вверх.
- Слушай, а ты когда-нибудь общался с живыми? – спросил я.
- Не то чтобы общался, они вообще какие-то странные: блеск в глазах, постоянная уверенность в себе. Когда общаешся с ними создаётся ощущение что они всё знают наперёд. Одно слово – психи!
- А чем они занимаются? Куда плывут?
- Я точно не знаю, но по-моему они плывут свергать больших людей. Мне говорили, что они занимаются многими вещами, доступными лишь большим людям, да и то отчасти. Их творения прекрастны и в то же время ужасающи. Говорят, они знают мир и умеют его перестраивать под себя. Однажды я встретил одного такого – он сидел на берегу реки и ел забродившие плоды, пел песню. В то время я думал, что петь умеют лишь владельцы небесных вспышек, но я ошибался. Его песня заставляла думать. Хотелось встать и идти куда-то, делать что-то, тогда мне показалось что ещё немного и я пойму смысл жизни. Но это было мгновение бреда и я его преодолел.
Я обдумывал сова ушедшего. Получалось, что живые могут открыть тайну мира, тайну жизни.
В раздумьях я не заметил как настала ночь и все уснули. А я лежал и смотрел в ночное небо. Оказывается оно красиво: мигающие точки звёзд складывались в сложный рисунок. Бесконечная бесконечная неба тянула меня к себе, что-то странное было в мерцании звёзд, что-то чего мне не хватало.
Глядя в небо я не заметил как уснул. Утро разбудило меня лёгкой прохладой, сильным волнением реки и криками. Я открыл глаза и замер – по реке плыл “ЖИВОЙ”! Он плыл, медленно замахиваясь руками для очередного гребка, а все старались создать наибольшее волнение, чтобы он не проплыл. Залюбовавшись на то как он плыл. Я не заметил что в меня летит увесистый плод…
… Очнулся я лёжа на чём-то твёрдом. Голова казалась большим шаром боли. Я попытался вспомнить что-либо после удара, но не смог.
Набравшись мужества я открыл глаза и обомлел – я лежал на берегу, а рядом сидел ““Живой”” и жарил на костре рыбу. Увидев что я очнулся, он улыбнулся мне:
- Ну что, утопленник? Где спасибо? Плыви мы с тобой в одном направлении, я бы тебя хоть должником нарёк, а так жду от тебя “спасибо”.
- Спасибо, - каждый звук в моей голове отзывался звоном глиняных колокольчиков. Я попытался сесть.
- Давай помогу, давай помогу, только не пытайся ходить, а то упадёшь, тогда ещё хуже будет, - он помог мне сесть и дал рыбы, на которую я с жадностью набросился – рыба была прерогативой имеющих ближнее место.
““Живой”” сидел и медленно поедая рыбу смотрел на реку. Наевшись он лёг на землю, но не уснул, а лежал с открытыми глазами.
- ““Живой””, а зачем ты мены вытащил?
- Если бы я тебя не вытащил, то ты бы утонул. Балбесы плывущие рядом только с жалостью бы на это смотрели. Спасти же кого-нибудь они ни когда не додумаются.
- Слушай, а выходить из реки тяжело?
- С ношей на шее – да, а так – нет.
- Почему же тогда никто не выходит?
- Боятся жизни и слухов. Им кажется что они всё уже испробовали, если конечно вообще пробовали, да и слухи сразу пойдут: мол, серьёзный человек, а что вытворяет.
- А зачем они мешают тебе?
““Живой”” удивлённо посмотрел мне в глаза и улыбнулся:
- Слушай, парень. А ты плавать умеешь?
- Только на спине и по течению.
- Точно?
- Да.
- Тогда завтра я тебя научу плавать, а сегодня давай спать.
- Подожди, ответь на вопрос.
- Им просто обидно, что они ничего не добились, хотя они даже не пробовали, а тут я – плыву супротив всех, как им кажется, вот они и обижаются.
Мы замолчали, постепенно стемнело и погас костёр.
* * *
Прожив месяц с живым на берегу, пока зарастала рана на моей голове, я научился плавать, петь, разводить костёр и многое другое, необходимое для жизни. Я понял, что живые плывут вверх по течению к своим, к племени живых, откуда исходит река и энергия жизни. Много чего понял, много чего мог бы понять, но, однажды утром “живой” поел и уплыл вверх. Я остался один.
Прожив ещё пару дней на берегу, я вошёл в воду, лёг и поплыл по течению. Меня встретили дружелюбно, рассказали что вчера видели живого, он плыл медленнее чем обычно и заглядывал всем в глаза.
Постепенно моя жизнь вошла в привычное русло, только теперь она почему-то казалась скучной. Я стал много думать о мире, практически перестал общаться с соседями. Видя это, соседи стали избегать меня. Я стал отшельником в толпе. Мои размышления уводили меня в такие дали, что иногда вернуться оттуда стоило огромных сил. Я заметил за собой привычку петь, причём песни, придуманные мной. От этого мои соседи стали избегать меня ещё сильнее. В конце концов меня бы наверно утопили, если б я однажды не понял, что река имеет два течения – течение смиренной жизни и течение воли. Все обычные люди плывут по течению смиренной жизни, а живые, по течению воли.
Когда я поделился этим с одним из соседей, он обеспокоено взглянул в мои глаза и закричал:
- ““Живой””! Среди нас “живой”! Бей его, топи!
Все стали оглядываться и, увидев указывающую на меня руку, стали кидать в меня плоды. Но теперь я их не боялся – они не долетали до меня. Моё сознание позволяло мне избежать их попадания, и теперь я мог спокойно плыть в любую сторону по реке, чем я и воспользовался для того чтобы выбраться на берег.
На берегу я развёл костёр, испёк на углях пойманную в реке рыбу. Поев я лёг и стал смотреть в небо. Небо подмигивало мне звёздами, вдохновляя на предстоящую дорогу. Я знал, что доберусь до истоков реки, я знал всё что знают живые, такие же как и я.
Я уснул, а проснувшись утром зашёл в реку и поплыл против течения, игнорируя крики и летящие в меня плоды.


18.02.2003

Tweet