Это не крео, камраты. Так, зарисовка. Пара картинок из нашей долбоебической жизни. Что здесь правда, что – выдумка, а что – боян, я сам толком не знаю, так как лично был свидетелем только событий последних трёх лет.

Прадедушка Гриши Рабиновича не заморачивался по поводу сионизма и возрождения еврейского государства, а принял православие, сдал экзамен на чин и стал каким-то мелким клерком в столице империи. Сыночек этого выкреста должен был вылететь за неуспеваемость из коммерческого училища и отправиться в окопы Первой мировой.

Но тут обдолбанные коксом матросики вместе с австрийскими военнопленными очень вовремя решили погулять в Зимнем,  попутно разогнав безусых юнкеров и перетрахав бравых ударниц из женского батальона.

Рабинович быстро просёк, что к чему, и оказался в рядах борцов за счастье угнетённых и деприватизацию женщин. Получалось у него неплохо, о чём свидетельствовал то ли снятый с трупа красного командира, то ли купленный орден Красного Знамени, и в 1925 году он в рядах засланцев партии большевиков оказался в Ташкенте.

Он ездил по кишлакам и читал вслух несчастным дехканам всякую хуету типа «Как нам реорганизовать Рабкрин», чем доводил диких детей пустыни до натуральной истерики. И попутно за доступные деньги продавал самолично вырезанные из красного картона звёздочки для наклейки на обложку Корана. Якобы тем самым муслимы получали разрешение и дальше следовать священной вере предков, за что были очень благодарны.

Дело быстро раскрылось, но решилось на удивление легко – времена были ещё мягкие, не тридцать седьмой, да и орден…Рабиновича просто перевели из идеологических бойцов в хозяйственные, поручив развивать в отсталом краю потребкооперацию.

Вот тут карта-то и попёрла. Наркомов расстреливали, старые большевики тусовались на Соловках, а Рабинович кушал икру и ручкался с грозным шефом городского отдела НКВД.

Сынок его оказался способным, в папеньку, в годы войны занимался размещением в Ташкенте эвакуированных, распределением среди них продкарточек. Словом, не лез, наклав полные штаны, на бруствер с воплем «За Сталина!», а занимался важной и нужной работой.

В шестидесятом он уже  вовсю рулил областными поставками овощей и фруктов, а жена Галина Исааковна родила ему Гришу.

Будущее внука героя Гражданской и сына руководителя республиканского масштаба казалось безоблачным, когда папа загремел под следствие по делу о хищении соцсобственности и повесился в камере. А может, помог кто повеситься, не суть. Впрочем, на благосостоянии семьи это не отразилось, благодарные несостоявшиеся подельники подогрели.

Гриша рос умненьким и очень предприимчивым. В семьдесят восьмом ему привезли из Москвы блок легендарного «Марльборо». Гриша не стал его тупо курить и выёбываться перед сокурсниками, а продал поштучно по двадцать копеек за сигарету. Пустые пачки он набил «Примой», аккуратно надел обратно целлофановую обёртку, запаял ленточку и пошёл по рынкам и ресторанам. Тут главное было смыться до того, как лох раскроет пачку в предвкушении волшебного вкуса «американ бленд». В завершение операции Гриша втюхал наполненную  мятой бумагой коробку из-под блока залётному грузину за сорок рублей.

Итого – сто двадцать рублей за три дня, месячная зарплата. Терпилы сами виноваты. А нехуй гоняться за пендосской мечтой, патриоты курят моршанский «Беломор»!

Следующая задумка была не менее изящна.

В те времена на предприятиях в день получки насильно всовывали различные лотерейные билеты «ДОСААФ» и прочей ботвы.

Очередная многотысячная смена работяг Ташкентского авиазавода вываливалась из проходной и попадала прямо на стенд со свежими «Известиями», где были напечатаны результаты последнего розыгрыша лотереи.

Случалось, что-то и выигрывали. Петрович вон например получил лодочный мотор, вещь в безводной Средней Азии незаменимую. Нужнее могут быть только мотонарты. А основная масса, матерясь, выбрасывала скомканные билеты в объемистую мусорницу и шла в пивнушку.

Гриша улучил момент и выгреб бесполезные бумажки в мешок, попутно объяснив бдительному дружиннику, что он тимуровец и собирает макулатуру.

Весь последующий день он разглаживал утюгом билеты и складывал их в аккуратные пачечки. Получилось много.

Гриша поехал в Самарканд и занял пост возле гостиницы «Интурист», подальше от ментов. Долгое ожидание оправдалось. Самый нетерпеливый америкос, рвущийся насладиться красотами средневекового города, оказался вне контроля сопровождающих. Гриша на неплохом английском предложил поменять баксы по бешеному курсу – один к трём (вместо официальных шестидесяти двух копеек). Пендос вылупил глаза и, дрожа от жадности, выгреб всю наличность. Через секунду он с удивлением пялился на странные русские  деньги. Бумага была некачественная, но узоры и номера присутствовали. Гриша объяснил, что по просьбам трудящихся выпустили новые купюры номиналом  тридцать и пятьдесят копеек. Счастливый недоумок побежал покупать сувениры.

В группе туристов был кто-то из потомков русских эмигрантов, он и втолковал ковбою, что жаловаться никуда не надо, так как за попытку валютной операции в Союзе полагается нехилый срок в набитой белыми медведями Сибири.

Однако кому надо, те узнали. Серьезные люди Гришу нашли и разжевали, как его авантюра угрожает бизнесу подпольных валютчиков, в котором завязаны проститутки, экскурсоводы и прочие. И что за подрыв доверия ему полагается выдрать ноги с корнем, однако уважение к покойному папе и к изобретательности самого Гриши не позволяют так сделать. Но придётся  отработать.

Так Гриша оказался в Системе.

Подпольные цеховики в Узбекистане действовали с размахом, который Москве и не снился.

В тридцать лет Гриша стал заместителем министра местной промышленности Узбекской ССР. Но тут шарахнул распад Союза.

(Продолжение будет).

Tweet