Малыш сидел на подоконнике и грустно смотрел на улицу, где прогуливались девочки и мальчики по одному и парочками.
- Какой милый мальчик !- сказал своему, любимому крепкой мужской любовью другу, один из двух прогуливавшихся представителей прогрессивной молодежи, при этом оба они с ехидной улыбкой посмотрели на Малыша.
- Ты тоже – подумал Малыш и отвернулся от окна. – «Нет, рано мне еще с мальчиками гулять, надо на девочках потренироваться. А пока пойду, водки выпью.» - с этими словами Малыш закрыл окно.
В этот момент послышалось знакомое жужжание, звон разбитого стекла и в комнату бодро влетел Карлсон. Он был уже основательно заправлен с утра, поэтому окна не заметил.
-    Привет, Малыш, у тебя варенье есть, закусить не чем. – сказал Карлсон, при этом воздух наполнился ядреным ароматом вчерашней бормотухи.
-    Сейчас посмотрю,- ответил Малыш и нагнулся посмотреть под кроватью.
Карлсон сработал молниеносно и в тот же момент Малыш почувствовал нечто твердое у себя в заднице.
- Что это, Карлсон? – искренне удивился Малыш, не ожидавший от Карлсона таких приколов.
-Это я шутю, то есть балуюсь, - весело ответил Карлсон.
- Ну и шуточки у тебя, твою мать! – вежливо произнес Малыш,– Отцепляйся на хуй, пока я тебе по репе не заебенил. – так же учтиво и галантно продолжил он.
- Ну-ну, не обижайся, это я так, «любя». А вообще-то я не прочь позабавиться. Где домомучительница? – Карлсона сегодня просто распирало, плющило и колбасило.
- Ну и что ты горазд провернуть сегодня, «любитель»? – спросил Малыш, начавший беспокоиться за судьбу домомучительницы, да и всей квартиры.
-Не провернуть, а ввернуть! Я же мужчина в самом расцвете сил! – при этом Карлсон сделал мертвую петлю, слегка задел любимую вазу мамы малыша, раздавшую неописуемой красоты звон в момент касания с полом, и на бреющем полете влетел в кухню, успев, однако крикнуть свою коронную фразу: «Да ну и хуй с ней, дело то житейское».
Домомучительница в этот момент как раз ставила в духовку свои любимые плюшки.
Не сбавляя скорости, Карлсон привычным движением руки поднял край ее юбки и залетел внутрь.
- В каком ухе у меня жужжит, - подумала Фрекен Бок, но жужжало у нее далеко не в ухе: Карлсон подходил к работе с душой, со знанием дела, можно даже сказать с огоньком.
- А я сошла с ума, какая досада, - эта единственная мысль пришла к ней минут через десять, она медленно опустилась на стул, ее лицо густо покраснело, на нем появилась дебильная улыбка, а дыхание стало неровным.
-Чем это вы здесь занимаетесь? – поинтересовался как всегда не вовремя вошедший Малыш.
- Плюшками балуемся, не видишь что ли,- злобно пробурчал Карлсон, выкарабкиваясь из складок юбки Фрекен Бок.
-    Ах ты мой маленький шалунишка, - ласково произнесла домомучительница и нежно взяла в руку мухобойку.
-    Я так не играю – выпалил Карлсон, и взлетел под потолок не хуже американского Шаттла.
Тем временем домомучительница уже отошла от забав Карлсона и теперь с воплями шамана племени каннибалов с острова Мумба-юмба охотилась на него, гордо и независимо парившего под потолком, словно «горний кавказскый птыц».
-    Я тебе покажу! – проревела она.  В очередной раз раздался свист мухобойки. В стенах кухни к тому времени уже имелись два среднего размера пролома.
-    Что? – с интересом спросил Малыш, одновременно уклоняясь от просвистевшей мимо уха табуретки, направленной в Карлсона верной рукой Фрекен Бок, к тому моменту уже овладевшей приемами народной охоты на ёжей.
-    Да, действительно, что? – ехидно переспросил Карлсон, отправляя назад табуретку.
-    Я вас предупреждала! – сказала домомучительница, повернулась задом и подняла юбку.
В мгновенно наступившей тишине раздался громкий шлепок, т.к. у Карлсона от увиденного резко отказало все его хозяйство, включая пропеллер, он с грохотом наебнулся из заоблачных высот, и снова все стихло.
Ниагарский водопад, Большой каньон, Кавказский вершины и Амазонские джунгли меркнут перед грандиозным зрелищем,  представшим перед взором Малыша и Карлсона. Да, действительно, феноменальной жопе Фрекен Бок могла позавидовать даже кобыла маршала Буденного.
Через час домомучительница наконец сумела откачать Карлсона, и теперь они вместе смотрели на Малыша, застывшего с широко открытым ртом, высунутым языком и огромными круглыми глазами, смотрящими в бесконечную голубую даль.
-Его нужно взбодрить, -сказал Карлсон, налил стакан водки и влил Малышу.
-Ну вы, блин, даете. Что это было?- спросил Малыш и тупо уставился на Карлсона.
- Да так, пустяки, дело житейское, - скромно потупив глазки произнес Карлсон и нежно отвесил Малышу дружескую затрещинку, чтобы окончательно привести его в чувство.
Но Малышу было уже все похую. Он как всегда вежливо послал на хуй Карлсона и домомучительницу и относительно прямо направился спать, роняя легкие предмеры мебели и открывая головой двери. По пути он зарулил в сортир, откуда скоро послышались утробные звуки.
- Ну и чудненько, спиртное детям вредно, от него тупеют, - прокомментровала действия Малыша домомучительница, и хотела уже выкушать остававшуюся после взбадривания Малыша водку, но было поздно: В меру упитанный, но не в меру нахрюкавшийся мужчина в самом расцвете сил зигзагами летал под потолком, довольно мурлыкая себе под нос нечто вроде: «Мимо тещиного дома я без шуток не хожу….»
- Привет, милая, я полетел, не скучай без меня, - крикнул он домомучительнице, и вылетел в окно. Опять послышался мелодичный звон: изрядно надравшийся Карлсон обычно не замечал закрытых окон.
– Дорогая, приготовь завтра плюшек и варенья, - крикнул он снова, делая мертвую петлю дабы сбросить с шеи оконную раму.
Домомучительница осталась на кухне одна с пустой бутылкой водки и достаточно дебильным выражением лица.
Всю ночь Малышу снились кошмары. Ему казалось, что его засасывает огромная черная дыра, почему-то подозрительно похожая на жопу домомучительницы. Сколько он не старался убежать от нее, у него это плохо получалось: огромная задница настигала его, куда бы он ни прятался.

Наутро Карлсона мутило. Он автоматически засунул руку под кровать, надеясь нащупать там банку с огуречным рассолом, и так же автоматически достал оттуда пару прошлогодних окаменевших носков.
- Бля! - исключительно культурно высказал свое мнение Карлсон и, швырнув носки обратно, стал раздумывать, где бы залить трубы. Он вышел на родную и любимую крышу, нажал кнопку на животе и начал разбегаться вниз к ее краю, надеясь взлететь.
- Бля! – еще раз громко и отчетливо произнес он, вспомнив, что штаны с пропеллером остались дома, но было уже поздно. С воплями, разбудившими половину района и сбившими с ритма другую половину, Карлсон наебнулся вниз, как раз туда, где одна гламурная дама садилась в свой шикарный автомобиль. Карлсон пробил крышу в точности перед водительским креслом и застрял в образовавшемся отверстии верхней своей частью наружу, изображая световой и звуковой спецсигнал в одном лице, а нижней частью внутри, изображая нечто другое.
- Что это? – изумленно воскликнула дама, не совсем еще оправившись от шока.
- Не что, а кто. Я мужчина в самом расцвете сил! – с чувством собственного достоинства ответил Карлсон, причем достоинство это, болтавшееся в точности перед лицом дамы во всей своей первозданной красе (штаны Карлсон, как известно, забыл дома) не замедлило доказать, что его хозяин горазд на многое.
- Ну что, крошка, позабавимся, - с довольным видом изрёк Карлсон, при этом достоинство его увеличилось до невероятных размеров. Дама издала легкий стон и конкретно вырубилась. Откачали ее только к вечеру санитары психиатрической клиники, где она впоследствии долго лечилась от нервного расстройства, поскольку ей постоянно и везде мерещились здоровенная елда..
А Карлсон, недовольно пробурчав что-то про то, что опять не удалось позабавиться, вылез из проделанного его жопой люка, и полез к себе на крышу обдумывать план действий на день грядущий…

Tweet