Пластик стула, огоньки сигарет, тихо льющаяся из динамиков музыка… Она обволакивает, завораживает, она манит. Из приоткрытой форточки слышен кислород деревьев, шины улицы и грохот припозднившихся трамваев. Свежо…
    Голова чиста – там пустота, туманные пары и ощущение свободы. Все мысли - плохие, хорошие, чувства – ничего нет. Есть только созерцание. Живы только глаза. И я смотрю. Неотрывно и …незаметно для себя.
    Невысокое кареглазое создание, облачённое только в тонкие трусики и белую, сшитую из клочков, шмотку. Соски сверлят эластичную ткань. Вишенки. И пахнет, пахнет… Чёрт, запах неуловим и он везде, повсюду – в каждой нитке скатерти, в каждой кружке, в каждом потушенном окурке. В кухне полумрак и запах. Разговор. Не помню, о чём… Помню, но не скажу.


Ванна, шум воды и снова созерцание – чёрные шорты-трусики, прозрачные, нематериальные. Видно всё...
А я вижу не это – я вижу сгусток энергии, пружину, которая вот-вот распрямится и выстрелит, хаотично запрыгает по кухне, по мне.
…нет, нельзя, надо в глаза. Но пружина выстрелила. И начала метаться, двигаться созвучно с музыкой, которая по-прежнему текла из колонок. Загорелое, гибкое тело, оно светится, лучится и источает энергию. Откуда в ней столько? В этом маленьком комочке, который я могу поднять одной рукой, одной рукой удержать и совладать с этими упругими кружевными джоулями. Танец.
Она танцует для себя – ей это нужно, необходимо. Она хочет танцевать. Окурок обжёг пальцы. Ругнувшись про себя и стараясь не привлекать внимания, я зажёг новую сигарету. Пляска стройных и сильных ног, тела, развратные, которые так нравятся мне, па – я наслаждался тем, что видел. Чуть присев, разведя ноги и показав мне шёлк внутренней поверхности бёдер, она моментально развернулась, и в следующую секунду я увидел сбившийся треугольник трусиков, полоской уходивший между ног, а перед глазами бешено, безупречными, рваными, но отточенными рывками крутилась аккуратная женская попа, которая выполняла всё, что приказывала ей хозяйка. Она бы поместилась в моих ладонях.


Прищурившись, в шёпоте приглушённого света и бьющейся в сердце музыки я не видел, да и не хотел видеть ничего, кроме этой …бестии.
-    Оставайся, поздно уже.
На часах половина чётвёртого. Душ, клацанье пяток по холодному линолеуму, непривычно мягкая кровать, такая же подушка. Горизонтальное положение. Неужели…, неужели я лежу? Этого не может быть. Пара зевков, несколько глубоких вдохов, прилаживание косточек…


    Лёгкое прикосновение острых коготков, сначала невесомое, потом всё смелее, шире - они описывали круги по груди, шее, плечам, животу… Хаотично. Но только на первый взгляд. Прохладное бедро тихонько, несмело забралось на левую ногу и замерло. Маленькое ушко слушало, как бьётся моё сердце, коготки ползали по телу, изучая каждый его сантиметр. Живот, маленький, округлый, он прижался к боку. Волосы рассыпались по плечу. Один локон упал на губы. Захватив его и отстраненно пожевав, я устроился так, чтобы между телами не было ни одного сантиметра пустоты. В паху тихо. Я не хотел…. Да вру, конечно, хотел, только хотелось другого. И я это получил. Не прося.
Встроенный в неё милафон повёл коготки к шее, к уху, к губам, к немного влажным волосам, язык пощекотал плечо, несколько чмоков, и слова, слова, которые я не хочу произносить. Они мне дороги, пусть они будут только для меня. Мне.


    Моя рука поползла по её боку, подоткнула одеяло, забралась за спину и немного притянула к себе. Она не противилась. Прильнув ещё ближе, она опять говорила, а я дрожал. Как лист.
Не от холода – внутри что-то пульсировало, заставляя произносить слова шёпотом, который трепетал в её волосах, складках покрывала, в тишине. Дрожали ноги, руки, весь я. Меня бил озноб.
Ни пошевелиться, ни вздохнуть толком, ни-че-го. Лишь лежать и слушать, чувствовать её рядом, наполняться негой от одного лишь её прикосновения, дуновения. Бедро заелозило – перегнувшись через меня, она полезла за бутылкой минералки.


Вот, всё, сейчас начнётся. Надо держать себя в руках, я обещал. Я напрягся и стал думать, как я собираю и разбираю автомобиль, начал вспоминать всё говно, что со мной случалось в жизни.
Опёршись рукой о край кровати, она немного завалила вбок корпус и перед моим лицом опять белела её такая упругая, такая невозможно красивая попа, в которую нещадно врезались чёрные трусики-шорты. Завинтив пробку, она не легла на своё место, а рывком села верхом, немного впившись в плечи ногтями и плотно прижавшись лобком, надавливая им и немного двигая в стороны. Изнывая всем телом, она двигалась, вжималась в меня, но пах был глух, …почти глух. Собрав одной рукой её жёсткие непослушные волосы, я смотрел на эту кошку. Дикая она, дикая, но всё-таки какая она домашняя. Какая она……..


Резко сев на постели, я обхватил её руками и, подавляя желание, посмотрел в её глаза. По-моему, они светились. Зелёно-оранжевыми искрами. Они сидела на мне, плавно покачиваясь, плутала по мне руками, прижималась. Я смаковал эти минуты, касался её, держал как самую дорогую….нет, не вещь. Держал, в полумраке комнаты ту, что так мечтал держать.
- У тебя грудь красивая. Острая такая… - отрывистый, сдавленный хрип вырвался изо рта.
-    Вишенки – они лизнула пальчик, скинула лямку, чуть приспустила топик и, оголив сосок, грубовато и в то же время нежно покрутила его пальцами.


Рот немного приоткрылся – сосок коричневел всего в десяти сантиметрах от лица. Хотелось… Очень. Нет, нельзя, я обещал.
Задержав дыхание, и стараясь думать о всякой ерунде, я ссадил её с колен и спустил свои ноги на пол. Она всё поняла. Молодчина… Разум должен быть холодным, ну, или чуть-чуть тёплым.
-    Ладно, я пойду покурю, а ты заснуть попытайся – и пошлёпала на кухню. Я знал, что не засну, пока опять, снова не почувствую это мускулистое прохладное бедро, блуждающую руку, дыхание, чуть сдержанное, и эти губы, полные, чувственные. Хорошо, что она не включила свет – а то бы увидела, как я иду в ванну с шишкой между ног. Ледяная вода мгновенно подействовала. Вернувшись в комнату, я упал на живот и пообещал себе не поворачиваться животом вверх, но обещание выполнить не смог.


Но на этот раз дрожи не было - было спокойствие, прикосновение, дыхание, объятие, острые вишенки немного почертили по груди, дыхание из горячего превратилось в неслышное, её бедро заняло уже привычное место на ноге и всё замерло. Само время остановилось. Сон, глубокий и безмятежный. Рядом лежала она – совершенно родная, знакомая, милая и чуткая, понимающая меня с касания. Спасибо тебе, Ночь…


А сейчас я сижу, пишу это, вспоминая всё до мелочей, смотрю на её «летящую» фотографию, закрываю глаза, прокручиваю всё с самого начала по десятому разу и нихуя бля уснуть не могу. Вот дерьмо…


xueplet@udaff.com

Tweet