Началось все с романа “Что делать?”, который подкинула Исааку Анжела для ознакомительного чтения.

Парсонс прочитал его не без удовольствия, так как его содержание давало известный повод для сарказма. Парсонс и раньше читал это чудо – роман. В рамках школьной программы. Но в этот раз что-то в романе его зацепило. Воткнуло, бля. Вернее, не “что-то”, а Рахметов. И даже не сам Рахметов и его личность (мерзкий тип, между прочим), а его умение спать на гвоздях.

Вот эти гвозди и подтолкнули нашего героя к безумным выходкам.

Исаак вдруг решил, что тоже может спать на гвоздях. Ну, решил себе и решил. А нет! По Исааковым понятиям любую теорию нужно закреплять практикой, и он стал вынашивать идею – выспаться на гвоздях, как этот придурок Рахметов. Но где взять в дурке гвозди?

После продолжительных раздумий Исаак все-таки нашел верное решение. Не обязательно спать именно на гвоздях. Гвозди можно заменить битым стеклом.

Сказано - сделано! И он расколотил все электрические лампочки в общественном туалете больницы (В своем личном туалете он этого делать не стал. Хватило ума). После чего он бережно собрал все осколки и спрятал их у себя в палате.

Это сошло ему с рук, потому что никому из персонала больницы и в голову прийти не могло, что разбитые лампы - дело рук Парсонса. Так он себя хорошо зарекомендовал.

Вечером он накрошил битое стекло к себе в постель и улегся спать. Ну, гвозди не гвозди, а на гвозди похоже.

Приятного в этом было мало. Но зато теперь Парсонс с гордостью мог заявить, что повторил поступок Рахметова. Правда неизвестно, кому это было нужно. Дикий, бессмысленный поступок!

Естественно, о “гражданском подвиге” Исаака начальству стало известно на следующее же утро. Одна из медсестер во время процедур увидела разодранную и кровоточащую спину Исаака и доложила об этом его лечащему врачу.

Медики были в недоумении - лечили, лечили и вот тебе и раз!

А Парсонс-то дурак! Нет чтобы соврать что-нибудь, он так прямо и сказал доктору: “Хотел быть похожим на Рахметова!”

Это заявление стало причиной срочного созыва “производственного совещания”. Консилиум там, хуилиум, или как там его? Уж от кого, но от Парсонса такого не ожидали.

- Так. В нашей больничке объявился Рахметов! - торжественно заявил главврач на вечерней планерке. - Конечно, Рахметов - это не Ленин и не Наполеон. Это, в общем-то говорит о нетрадиционности мышления больного и о его незаурядности. Но, тем не менее, это явная патология. Если уж такой образцовый больной как Парсонс после курса лечения корчит из себя Рахметова, то надо принимать меры. Что будем делать, товарищи?

И тут все начали решительно защищать Исаака. Особенно усердствовал младший медперсонал, в частности - Клара и горбатая медсестра.

Да что, дескать, здесь особенного, мы, мол, и похлеще этого видывали, это, мол, не страшно и само пройдет и т.п. Разгорелся бурный спор. Сторонники и противники сыпали медицинскими терминами, обвиняли друг друга в некомпетентности, взывали к партийной совести.

Неизвестно, чем бы закончилась эта дискуссия, если бы не появилась Анжела. Она привычно открыла дверь ногой и, не смотря ни на кого, быстро подошла к главврачу, что-то прошептала ему на ухо и так же стремительно вышла.

Воцарилась тишина. Слово снова взял начальник:

- Ну, товарищи. На первый раз простим, пожалуй, Парсонса.

Все изумленно переглянулись. И малость охуели. Еще минуту назад главврач склонялся к решению строго наказать Исаака, чтобы другим было неповадно. А тут р-р-р-раз! И - простить.

Что же сказала ему Анжела? Что же такое она прошептала ему своими красивенькими губками?

Все невольно озадачились. Но никто не мог знать этого. И, естественно, поползли слухи. Один нелепее другого.

Некоторые утверждали, что Анжела пригрозила утопиться, если с Парсонсом что-нибудь сделают, другие - что она обещала отказать главврачу в близости “ежели что” (а была ли близость-то?), третьи - что она беременна от Парсонса и т.д.

Такая вот чушь. Чем меньше люди знают, тем чудовищнее слухи, но в любом случае Парсонса решили не трогать.

А на самом деле все было очень просто. Анжела и сказала-то всего: “Только попробуй, зараза, что-нибудь сделать с Исааком!”. И все.

И все! И этого было достаточно.

И не было никакой близости. Вообще между ними ничего не было! Просто это яркий пример того, как Анжела умела пользоваться мужской слабостью. Видит, что мужик слюни по ней пускает, и - Ага! Скорее под каблук его! Умница! А если что не так, то не видать тебе, милый друг, ни моей улыбки, ни моей благосклонности. Не кормить тебе меня мороженым и не провожать домой. Вот так то!

Сука.

Но народ-то советский дурак в большой своей массе! И никак не может понять он, народ, красоты. Не может никак втолковать сам себе, что красота бесконечна! Значит, если простая библиотекарша может вертеть своим начальником как хочет - значит, они любовники, если простая библиотекарша заступается за какого-то там больного - значит, она от него беременна, если мужики бегают за простой библиотекаршей, как ненормальные - значит, она шлюха и т.д. Козлы!

Короче, простили Исаака. Закрыли глаза на его безобразия. Мало того. Так как Исаак во время своего эксперимента потерял значительное количество крови, его на неделю освободили от всех процедур, бережно уложили в постель и поставили капельницу.

И что вы думаете? Исаак, подлец, взялся за старое - вдребезги расхуярил капельницу и ее осколки стал запихивать к себе в постель! Ну не дурак ли?

Хорошо, что Клара неожиданно вошла в палату и пресекла очередное безумство. На этот раз она сама лично настучала доктору об этой выходке, хотя бедный Исаак и умолял ее не делать этого.

Что ж поделать? Такая вот она сволочь.

Эти игры в Рахметова имели для Исаака серьезные последствия. Он на две недели был помещен в палату для буйных и ему был назначен курс интенсивного лечения. И никакая Анжела здесь уже не смогла помочь.

Когда же все закончилось, и он был снова помещен в свою персональную палату, он с недоумением пытался сообразить - что же стало причиной подобного поведения? Почему его так переклинило? И не нашел другого ответа, как - во всем виновата Анжела!

Это она, такая стерва, подсунула ему книжку про Рахметова! Нарочно подсунула! Хотя причем здесь книжка? Просто она колдунья! Было в ней что-то колдовское, что заставляло окружающих ее людей (мужиков, в частности) совершать безумные поступки. Но с другой стороны, эту книжку в дурдоме прочитало сотни дураков. И ничего!

Может быть, эта Анжела только на него, на Парсонса, так действует? Черт его знает! Колдовство, одним словом. “Надо быть с ней поосторожнее, - думал Парсонс, - а то ведь можно всю жизнь в дурдоме просидеть!”

(скоро будет бля продолжение)