…- Какого хера! – раздался крик Семеныча откуда-то из темноты. – Да это я нечаянно замкнул – раздался оправдывающийся Жорин голос – я тут постирал трусы и хотел посушить их на вентиляторе. Замкнуло чего-та… В полной темноте офис быстро наполнился звуками совершенно разного происхождения. Сотрудники завозились, каждый сам по себе. Те, кому удавалось нашарить еще кого то возились уже парами, а кто и тройками. Где-то отчетливо пернули. Потом яростно засосали и зачмокали губами. – Хорош печенье жрать, Вася, разыщи что-ли факел или спички – раздался вновь голос Семеныча, я туфли найти не могу. – Зачем вам туфли, раздевайтесь лучше совсем – ответил Вася – я вам массажик сделаю. – Да ты охуел, малый, - отвечал Семеныч, у тебя небось ни сертификата на это нету ни лицензии, думаешь курсы окончил и уже все умеешь… впрочем что то умеешь… - голос его затих.

Афанасий когда свет погас напугался досмерти. Он подумал уже что глаза лопнули от натуги.  А напрягся он как раз перед этим чтобы поднять с пола Ирину. Да да, не сторожа Матвея какого-нибудь и даже не уборщицу Сулико, а Ирину, она упала, поскользнувшись случайно на жирном плевке чекиста. Ирина упала как мешок с камнями, больно стукнувшись щекой о холодный, уже изрядно заплеванный пол. Тут он и поднатужился, беря ее на руки. Дальше вы знаете – свет погас. Думал Афанасий не долго, такого шанса больше могло и не представиться, он взвалил обмякшее тело Ирины, кстати девушки молодой и еще довольно легкой , на плечо и устремился в угол. Он так давно хотел этого, что фланелевые брюки свалились с него сами собой, тихо звякнув пряжкой ремня по плиткам пола. Но угол был кем-то предательски занят. Афанасий понял это, когда наткнулся на что-то большое и теплое, похожее на хуй, только значительно больше чем у него. – Кто здесь, бля! – Афанасий ругался матом редко, но метко. Вот и в этот раз мат достиг цели, ему сильно и со смаком ебанули по уху кулаком. – Сам пашел нахуй – крикнули из угла и он узнал голос Гоши П. – Ты кто такой, документы! – Да я, бля, Афанасий, начальник твой! Мне надо в этом углу розетку починить. – Раздасадованный неожиданным обломом он свалил с плеча Ирину на пол, и поставил на нее правую ногу как обычно делал с лосями на охоте в запрудных местах Самары. – И вообще, я все вижу в темноте, меня дед научил. – Я тебя узнал, что ты тут делал? – даже в темноте все увидели как взметнулась мохнатая Афанасьева бровь. – Как что, рисовал макет годового отчета… углем…на черной бумаге… - Гоша стал собирать  разложенные для рисования принадлежности – пластиковую бутылку, кусок какого то прессованного навоза и спички. Окинув Аркадия презрительным взглядом он гордо подняв голову скрылся в темноте. – Экий же пафосный чувак – вслух подумал Афанасий и, склонившись над бездыханной Ириной, достал из кармана изоленту…

…Вскоре все привыкли к темноте, адская радиация делала свое хищное дело. Все привыкли также и к запаху Жоры, который чиня проводку лихорадочно потел, ожидая удара лопатой от кого-нибудь из начальства. Вообще все быстро адаптировались. Мутации были поразительны. Привыкла к темноте и Алиска, курьер, девочка лет тридцати, считавшая себя третьим после Семеныча лицом на фирме. Вторым она уважительно ставила Афанасия, у которого был афигительный пиджак цвета кала. В тайне она мечтала чтобы Афанасий почаще болел и забывал свой пиджак на вешалке. Тогда бы она могла Афанасия замещать. Афанасий, хоть и истекал соплями, упорно на работу ходил и это Алиску ломило. Однако это не мешало ей старательно норовить попасть ему под ладонь своей костлявой сракой. Афанасий эти царапанья не замечал, потому что все эрогенные зоны его находились под мышками, куда маленькая Алиска достать не могла.  Она сняла модные темные очки и стала видеть еще лучше. Ей отчетливо стала видна надпись ЗАЕБИСЬ на стене напротив, выведенная корявым дизайнерским почерком. Дело в том что Алиска как всегда сидела на унитазе. Нет, она не какала, какать ей было не чем, потому что ее сожитель уже месяц пил и не носил домой жратву. Но на унитаз она садилась по привычке, как всегда десять раз в день, чем очень злила остальных, а особенно приемщицу Валю, которая тоже обожала посрать, причем реально. Надпись заставила Алиску вернуться из мира грез и она услышала что за дверью кто-то сильно сопит и возится с проводкой. – Жора, ты что ли? – Алиска всегда безошибочно узнавала запахи. Впрочем запах Жоры знал весь район.  – Да я, бля – Жорин голос был раздражен – дай лучше прокладку. Алиска приоткрыла дверку и в образовавшуюся щель просунула прокладку Жоре. – Да эта мокрая какая-то, мне новая нужна – сказал тот и сунул прокладку обратно. – У меня только одна – сказала Алиска – и она свежая, неделишная всего. – Да замкнет она, ну оторви там бумаги с рулона. Алиска отмотала полметра бумаги и подала Жоре. В темноте их руки случайно встретились. Алиска почуствовала как в районе жопы приятно похолодело. Тоже ощутил и Жора, которому жена не давала уже полгода. Он не напрягаясь, распахнул дверь Алискиного убежища и почти нежно навалился на нее своим большим организмом…

…Приемщица Валя работала на фирме почти всю сознательную жизнь. По крайней мере она именно такой считала последние десять лет. Остальные пятьдесят два года она помнила плохо, и только иногда во сне ей являлась давно забытая ферма, сиськи коров и потные руки комбайнеров. Когда все стали сходить с ума, она не особо удивилась. – Я то ведь нормальная – сказала она сама себе и  встала со стула, привычно выдернув залезшую в задницу юбку. – Я всегда была нормальная и сейчас ей останусь, хотя так и хочется дать кому то по еблу, - подумала она, - вот хоть бы и соседке Лене, этой старой лесбиянке, почему бы не дать. Я женщина крепкая, посильней ее буду, и все равно она как и все с ума сошла, потом не вспомнит ничего – Валя развернула торс и наотмаш ударила и так потерянную Лену по немолодому лицу. Та как будто ждала. Патетично всплеснув ухоженными детским кремом руками, Лена ойкнула и повалилась на пол, страдальчески закатив глаза. А тут как раз свет вырубили. Валя спонтанно сгребла со стола оставленные клиентами деньги, которые не успели отнести Семенычу и, свернув бумажные в рулон, сунула под лифчик. Монеты, которых было с килограмм, она расточительно роняя, запихала в карман пальто, которое уже успела надеть. – Уёбывать надо – понимала Валя и действовала. Отпихнув тело Лены в разорвавшихся от падения колготках, она выскочила из-за перегородки и семеня поразительно кривыми ногами рванула к выходу. Так бы и съебалась бы зараза, если бы не негры. Неважно, какого они хера делали в коридоре, но негры были из клиентов, злые и дотошные. В дизайне, понятно не рубили, зато как мясо человечье жрать еще не забыли. – Вы же товарищи визитки пришли заказывать в ваше посольство – ошеломленно сказала Валя, когда черные пальцы пока еще нежно сомкнулись вокруг ее дряблого горла.  – Малчи, абизянка, - с африканским акцентом сказал второй негр из-за спины и, прорвав фильдеперс юбки, с силой ввел толстый ногтявый указательный палец в многострадальный Валин анус. – Как хорошо то, оссподи – подумала еще она и потеряла сознание от избытка давно забытых чувств…

…Тетка, которую Валя назвала Старой лесбиянкой, на самом деле таковой не была. Лена была трансвеститом со стажем. К всеобщему сумашествию она была никак не готова и поэтому удар Вали застал Геракла, а именно так звали Лену на самом деле, врасплох. Он не сразу пришел в себя, но когда увидел свои порванные колготки рассвирипел. Яростно стерев польскую помаду с губ, он резко встал на ноги и поискал вокруг тяжелые предметы. Самым большим что он нашел, оказался вибратор из забытой в паническом бегстве Валиной сумки. – Вот я щаз тебе его в ухо и воткну – громко сказал Лена-Геракл и побежал по еще не высохнувшим следам – Валю с ее климаксом все еще посещали критические дни.  Следы вывели его на мрачную каннибальскую оргию. Валю ебали негры. Негров Геракл боялся с детства, испугавшись впервые встретив одного в дешевом кафе возле ветеринарного института. Возможно тогда он первый раз и ощутил себя бабой. Он уже давно забыл тот день когда первый раз спрятал член между ног и посмотрелся в зеркало. Так его и застал папа-шахтер, вернувшийся из забоя во время очередной аварии. Гибель ли товарищей, или самогон, сыграли дурную шутку. Увидев сына со свернутым хуем перед зеркалом, папа не дал ему ремня, а молча расстегнул оный и выебал сынулю в жопу, ругаясь и покряхтывая, после чего уснул прямо на полу. Так родилась Лена, которая стояла теперь и со страхом смотрела на шевелящихся над Женей ниггеров. Тут она вспомнила что у нее еще много дел. Ей так нравилась одна молоденькая верстальщица, что сводило скулы. С вибратором в руке она тихо покинула страшное место и ринулась искать последнюю, бодро напевая под нос старую песню «в хоккей играют настоящие мужчины»…

продолжение следует

Tweet