Наличие мужа вовсе не означает, что дальнейшие поиски отменяются. Вера П.

Ну вот. Попал наш герой в сумасшедший дом. Что, в общем, и неудивительно. Он просто должен был в него попасть. Обязан. Это было понятно еще на четвертой странице этой истории.

После охуенно сильного стресса необходим покой. Период релаксации, так сказать. Организм должен отдохнуть и набраться сил. При социализме, естественно, таким местом отдыха для организма советских людей является психоневрологическая клиника. Куда Исаак Антипович Парсонс и был благополучно доставлен для отдыха. Заодно и для лечения.

Диагноз Парсонсу был поставлен нестрашный - тревожная депрессия.

Вообще-то больные с таким диагнозом могут проходить курс лечения и в домашних условиях. Глотай себе какие-то там пилюли в течение трех месяцев - и ты здоров и полон сил. Но во время беседы с доктором Исаак сам изъявил желание подлечиться в стационарных условиях.

Этому никто не удивился. Видели здесь и не такое.

Парсонса нарядили в казенные штаны и пижаму, выделили ему койку и тумбочку в светлой двухместной палате с душем и туалетом. Соседом ему был спокойный человек средних лет (наверное, ровесник Парсонсу). Не из буйных и не из диссидентов. Так что стал наш герой жить в сумасшедшем доме. Отдыхать и набираться сил. Так доктор сказал.

Надо отметить, что поведение Парсонса и его спокойствие по поводу его нового места обитания не было лишено логики. Пока бригада скорой психиатрической помощи везла его в смирительной рубашке в дурдом мозг Исаака неожиданно (в том числе и для него самого) выдал единственно правильное решение. В который уже раз за последние три дня.

Нужно согласиться, что он сумасшедший. Если начать отпираться, ссылаться на обстоятельства, объективные причины и на прочую поебень - так еще хуже будет. Признают невменяемым, поместят в палату к буйным, обдолбают уколами - и точно станешь дураком. А так, согласишься со всем, что тебе скажут, и появится какая-то надежда на скорое избавление. А там, глядишь, и выпишут. Делов-то! Опять же, будет время поразмышлять о жизни, покопаться в себе, пообщаться с интересными людьми. Все не так уж плохо на самом деле. Угу, заебись как хорошо....

Если честно, то крыша-то у Парсонса действительно съехала. Но человеческий мозг - такая сложная, никем еще до конца не изученная штука. Самый навороченный компьютер - хуйня! Ну, немножко рехнулся человек, ну что поделаешь. Так часто бывает. Хуяк - крыша съехала, хуяк - на место встала.

Жаль, что у Парсонса крыша встала на место несколько поздновато, а именно - когда он был наряжен в белую смирительную рубашонку и держал путь в сумасшедший дом. Короче, в дурку Парсонс приехал хотя и немного не в себе, но все-таки вменяемым. Доктор попался Исааку хороший (да все они там хорошие!), симпатичный такой дядька, доброжелательный.

- Вы знаете, куда Вас привезли? - спросил ласково доктор, когда с Исаака сняли смирительную рубашку.

- Да. В психиатрическую больницу. - Исаак был предельно лаконичен.

- Почему, знаете?

- Знаю.

- И все-таки?

- У меня проблемы с головой.

- Какие именно?

- Не знаю. Вы доктор, Вы и решайте.

- Действительно, - удовлетворенно кивнул доктор, - лечиться будем?

- Будем, - спокойно ответил Парсонс.

- Чудненько! Подлечитесь. Отдохнете, наберетесь сил, - сказал доктор и стал быстро писать в свой блокнотик.

На этом прием и закончился.

Остальное мы уже знаем. Парсонса помыли, переодели и поместили в довольно неплохую палату. Или как там ее назвать?

И полетели дни за днями...

Подъем, завтрак, процедуры, свободное время, обед, отдых, снова процедуры, снова свободное время, ужин, коллективный просмотр по телевизору программы “Время”, сон. И так день за днем, неделя за неделей. На самом деле рехнуться можно.

Все еще ничего - пища приличная, процедуры гуманные, но смотреть каждый вечер программу “Время” - это уже слишком. Впрочем, и к этому можно привыкнуть.

Исаак Антипович воспринимал все происходящее с ним с философским спокойствием. “Самое страшное - это быть успокоенным”, - так когда-то сказал Маяковский. Парсонс, вспоминая эти строки, только посмеивался - неугомонный какой! Оттого и застрелился. Успокоиться никак не мог, вот и успокоился все-таки. А чего дергаться-то, суетиться? Настанет час и все изменится к лучшему. Просто этот час еще не пробил для Парсонса.

Пробьет еще. Куда денется!

Соньку, конечно, жалко. Да теперь-то что сделаешь! Ее теперь не вернешь. Кстати, в гибели жены он себя нисколько не винил. Так, мол, случилось. Судьба, бля…..

Он даже о трусах о своих не думал. Вернее, думал, но недолго. Недели две-три, не больше.

В результате этих дум он остановился на мысли, что это даже хорошо, что все так получилось. Ну стало трусов за те злополучные трое суток на двое меньше. Ну так и что? Типа хуй с ними. Зато сейчас он носит казенное белье, а те оставшиеся трусы остаются целехонькие! Другими словами - чем дольше он находится в больнице, тем целее будут оставшиеся трусы.

После этих умозаключений ему стало совсем хорошо. Думы о трусах резко прекратились. Как отрезало. Единственное, чего ему не хватало, так это того самого колышка, к которому он как-то умудрился привыкнуть.

Как можно за неполную неделю привыкнуть к колышку в жопе? Абсурд! Но Парсонс как-то ухитрился привыкнуть. Поэтому первое время ему было несколько дискомфортно без колышка. Неуютно как-то. Непривычно.

Но и эту проблему он решил. Через каких-то пару месяцев пребывания в дурдоме он додумался вместо колышка использовать зубную щетку. Но делал он это крайне осторожно - так, чтобы его никто не застал за этим занятием, справедливо опасаясь, что в случае огласки ему могут изменить диагноз.

В конце концов он так натренировал ягодичные мышцы, что мог вставить в жопу зубную щетку и так ходить с ней целый день. Даже ночью ее не вынимал.

Только утром, умываясь и чистя зубы, он нехотя вытаскивал щетку и использовал ее по прямому назначению. Да и то впоследствии Исаак приспособился вставлять себе в жопу большой палец левой руки, пока правой чистил зубы щеткой.

Через некоторое время после этого открытия Исаак вдруг понял, что зубная щетка не идет ни в какое сравнение с пальцем. Но это было бы нелепо - разгуливать по больнице с пальцем в собственной жопе! Минимум, что его ждало в этом случае, это смирительная рубашка.

Это Исаак понимал.

И настало время крепко задуматься...

Здесь Парсонс был неоригинален. Герой бессмертного романа Рабле “Гаргантюа и Пантагрюэль” тоже в свое время был озадачен подобной проблемой. Правда, тот выбирал - чем лучше жопу вытирать (и остановил свой выбор, кстати, на маленьком гусенке). Наш же герой думал, что бы такое в жопу воткнуть.

Экспериментальным путем Парсонс установил, что для этой цели лучше всего подходит горлышко от водочной бутылки. Именно от водочной, так как у пивной (или лимонадной) бутылки горлышко слишком короткое. А раздобыть бутылку водки в дурдоме - пара пустяков!

Сначала он пользовался пустой бутылкой. А потом... Ну сами догадайтесь! Ну конечно! Парсонс ведь не дурак. Он быстро смекнул, что носить воткнутую в жопу полную бутылку и приятно и полезно. Ну, приятно - это ясно. Это мы знаем. А полезно - потому что укрепляет мышцы ягодиц.

Засунет, бывало, бутылку себе в жопу и ходит гоголем по дурдому. Типа герой, бля...

Вот так, с бутылкой в жопе, Парсонс отметил свой первый год пребывания в дурке...

(продолжение 28 ноября)