Жыл кагда-та песдатый лёчик Мересьефф. Он песдата летал на сваём Самалёте за пивом, а инагда сыплял к ниму авоську иа лавил воблу в Мангольских степях. Но перевели иво с Мангольской Тундры в бескрайние Таёжные Степи средней Беларусии. А там жыли бессердечные и ахуенна пахмельные жырные Партизаны. Ани как увидели, што к ним Герой припиздил на Самалёте, сразу фтыкнули, што нинада больше на санках самагонку у немцефф из под ебала пиздить. И паслали злыи Партизаны Героя в геройский паход за воткой, шышками и песдатым закусем. Патаму как заибались ани аднака белачек хавать. А зима стаяла какраз ниибическая. Ахуел Герой ат такой перспективы, но выябывацца не стал, патаму как сам уже хуел ат берёзовова сока, каторым иво шедро паила Родина, пассал в бак сваиму Самалёту и стал с талчка завадить иво, штоп литеть в нимецкую акупаццыю за шнапсавой самагонкай. Летел он дахуя дней и начей. И песдата летел, а не так, как янки на сваих Боингах литают (падьёпка типа). Далетел таки ахуенна. А штоп немцы не западозрили, што он за их Шнапсаффкой прилител, периаделся Штирлицем. Штирлица немцы баялись. Патаму как трезвый Штирлиц бывал очень злой на сваю долю развечика и писдил немцефф па ибалам кастетам. не пиздил он только сваиво друга децтва Мюллера. Но Мюллера в той деревне не была, паетаму немцы ф той деревне баялись Штирлица ахуенна - их была некаму зашитить ат гнева развечика. Блять... Записделся. Вылес Мересьефф из сваиво Самалёта, аглядел акреснасти и никаво не увидел - фсе папрятались, патаму как думали - Штирлиц с инспекцыей припиздил. Абашол Герой фсе дома, паибал крестьянак, чуть не ашыпся жопами и чуть не выибал нимецкава унтера, каторый застрял, прячась пад краватью, сабрал всю Шнапсаффку, крестьянскую самагонку и пажрать с сабой прихватил хуеты разнай. Ну и пашол к сваиму Самалёту. Но не видел Герой, што Хишныи Таёжные Барсуки пагрызли иму все трупки и шланги в Самалёте. Патаму как любят Барсуки вотки ёпнуть халоднаю зимой, а ф той Беларусскай деревни жадныи немцы им нихуя не давали. так и взлетел Герой. Ну и не хватила иму топлива далететь да Партизан (суки, Барсуки ёбанныи). А в воздухе в бак не пассышь, штоп заправица. Ёбнулся Герой в Тайгу Беларусскаю, Балотистую. САмалёт развалился ап дерево хуякнуффшысь и Шнапсаффки разлилось много. Не мог Герой сматреть, как Гибнет такое каличества бухла и начал он снег жрать и воткой запивать, да жратвой закусывать - адин хуй столька хуйни не увезёшь и на санках даже. Нажрался как гнида так, што даже и встать не смог. Взял ишо две грелки с пойлом и папиздавал на карачках к Злобным Пахмельным Партизанам. А па дароге лавил и жрал ёбжыков с белками фсякими. Ёпжыков - в атместку их ванючим братьям Таёжным Барсукам, а белак - па дурной привычке, палученной у Жырных Партизан. Приполз он через три дня и три ночи к Партизанам, а ани давай на ниво батоны карчивать - типа "где вотку дел, паскуда?" Герой атмазывацца стал, а нихуя не памагло - пиздили иво аж да самай весны. Ноги, суки, паламали и в Маскву атправили (гаварят есть такая ахуенна бальшая деревня са Усурийско-Беларусской Тайгой сразу же). А там иму мидалей дали, Самалёт прастили, но ноги на хуй атрезали. Штоп не хадил больше в немечину за воткай, а то ешё и Родину прапьёт, залупа гераическая. Так и хадил патом Герой па школам и фстречам с разными уёпками. Паказывал им медальки, на кастылях "яблачку" плясал и "цыганачку" разную. Пачти жопой на бухло зарабатывал. А мудак ведь. Паплзи он тагда к падонкам, ани бы иво и атагрели и напаили и пиздюлей бы тоже фставили. Хатя магли бы ишё и руки выдернуть, но зато ноги целыи были бы.

Tweet