Посв. Злому Печеньицу

    Кто-то из детей снова выдернул сетевой кабель и отрывался в «контру» бесплатно. Раньше ребятишки тоже пытались посидеть подольше на халяву, отматывали себе время в «контре», как в других клубах. Игорь устроил им долгую счастливую жизнь: при первой же попытке что-то прописать или удалить компьютер малолетнего нарушителя перезагружался. Злого админа возненавидел весь микрорайон. Некоторые дети смирились и стали брать абонемент на ночь. Другие ушли искать клубы с менее внимательными  админами. Пара-тройка совсем отмороженных подростков назло химичила с кабелями. Игоря это злило — они портили разъемы, гробили сетевые платы. Вот из-за этого гопничка в заляпанном балахоне он как-то обжег себе руку паяльником.
— Пшел отсюда, хуета мелкая. — Снисходительно бросил Игорь, стараясь не дышать.
    От мальчишки воняло салом, нестиранной одеждой. Потный маленький чмошник. Когда эти обезьяны набиваются толпами — хоть респиратор надевай. Или противогаз.
— Сам пошел. Пидорас. — Пробормотал нарушитель.
— Чооооо? Ах ты, шелупонь… Пиздуй в родимые пенаты.
— Я заплачу.
— Пшел… — Игорь легко поднял его за серый капюшон и выволок из-за стола. Отметил, что сиденье соседнего стула снова заляпано чем-то белым. Пиздец. Онанировать прямо в клубе…
    Рука пацанчика вцепилась в оптическую «мышь». Раздался тихий треск. Красноватое свечение погасло.
— Ну всё, уебанец. Теперь тебе точно не жить. — Игорь сгреб его в охапку и вынес из клуба на руках.
    Моросил дождь, было уже совсем темно — конец августа. Воздух стал по-осеннему холодным, чистым и сладким. Где-то вдалеке шумели листья. На проезжей части какой-то мужик пытался удержать пьяную девку. Шмара покачивалась на высоченных шпильках и стонала: «Пусти, мне плохо… пусти, мудак, не видишь — человеку плохо…» У Игоря появилось безотчетное желание подхватить эту пьяную блядь, утащить к себе в подсобку и крепко выебать в расслабленную пизду.
— Я не виноват, что у вас на соплях всё держится! — Канючил
мальчишка. — Хотите, я сам всё перепаяю?
— А ты умеешь?
— Да говно вопрос… — Глазенки пацана блеснули в свете фонаря. — Еще лучше, чем вы.
    Игорь залез под стол, чтобы вытащить изуродованный системный блок. Запутался в паутине кабелей, обматерил дневного админа. Задел руками чью-то ногу, обтянутую серыми вельветовыми джинсами. Прямо перед его лицом недовольно притопнул тяжелый ботинок с ребристой подошвой. Кому-то за перегородкой не нравилось, что админ ползает в ногах.
— Извините, я сейчас уже всё…
— Ничо. Приятно, когда симпатичный молодой человек стоит раком.
Этот кто-то за перегородкой оторвал жопу от сиденья и направился к туалету.
    Игорь со стоном разогнул затекшую спину и мельком увидел профиль своего оскорбителя. Смазливая молодая харя, дорогой пиджак. Штаны обтягивают — дальше некуда. И голос какой-то не такой. А главное, по харе не надавать — клиент…
    Обошел столы, как бы невзначай глянул, какие окна открыты у этого. Так и есть, ёбаный Фэйслинк, чья-то анкета. Картинки мелкие, для увеличения нужна регистрация. И лица не разглядеть. Парень в белой рубашке и джинсах стоит у фонтана. Они любят фоткаться у фонтанов. Рубашка навыпуск, держится на двух пуговках. 35 лет, ориентация — гей, конечно. На соседнем мониторе загружалась картинка с  БДСМ. Напротив кто-то срочно свернул окно. Зря, Игорь успел разглядеть: мальчишка лет тринадцати прикован к стене, пятки нелепо торчат на уровне головы. Зияет багровый натертый анус. Вот ТВАРЬ!
    

Игорь уже давно пожалел, что гонял детишек. Образовавшуюся лакуну заполняли потихоньку пользователи Интернета. Благо, здесь он стоил 30 рублей в час, потому что клуб сам по себе был задрипанный. И пиво продавалось почти по магазинным ценам.
    Молофья на сиденьях оставалась всё чаще. Эти свиньи так вытирали руки. Еще бы — одежду пачкать неохота, а носовой платок носить западло.
    Клавиатуры стали более липкими, чем обычно. На рабочих столах красовались осклизлые вульвы. Игорю было чисто физически противно подходить к машинам. Он уже наплевал на это: пусть воруют время, только его оставят в покое. Вид чужой спермы возбуждал рвотные позывы.
    В помещении по ночам было довольно темно. Не разобрать, кто там что делает под выдвижной доской. Клуб стал похож на дискотеку для ночных дрочащих. Иногда Игорь нарочно выключал свет в дальнем конце зала, чтобы не видеть этого безобразия.
    Потом что-то изменилось. Сперма осталась, но фотографии голых баб попадались всё реже и реже. И вот теперь пришло ЭТО.
    Как-то вечером паренек в красно-белой ветровке попросил запустить программу-клиент для неизвестного чата. Игорь оглядел его: худенький, страшненький, зашуганный. Молоденький, лет шестнадцать-семнадцать. Огромные карие глазищи, и в них — собачья тоска. Еле заметная горбинка на переносице — наверное, ломали. Вроде, не гопник, не хакер, заплатил вперед и еще отказался от сдачи. Почему бы и нет? Пожалуйста, вот вам ваш джаст. Вот вам открытые порты. Пиздите на здоровье в вашем чате.
    Парнишка сверкнул неестественно-белыми ровными зубами. Замешкался. Испытующе посмотрел1 на админа.
— Спрашивайте.
— Хотите покататься со мной на роликах в субботу?
— Не могу. Днем я сплю. — Ответил изумленный Игорь. — А вам зачем?
— Так, просто… — Парень стушевался и бочком пробрался к своей машине.
Один разведал обстановку, позвал второго. Второй — третьего, и так по цепочке. Игровой зал стал для них «своим» местом. Здесь не было риска, что кто-то даст по морде. Здесь не шел дождь, как в парке. Здесь не била по ушам примитивная музыка. Здесь было достаточно темно, тихо, тепло и сухо. И безопасно, как в презервативе.
    
    
Игорь выволок системный блок с ворохом кабелей-кишок. Время приближалось к одиннадцати. Пацан ждал рядом.
— Ну что, где у вас там можно?
— Иди. Нечего тебе тут делать на ночь глядя. Я сам.
— Как хотите. — Пацан пожал плечами и двинулся к выходу.
    Ему вслед кто-то присвистнул:
— Какой лапа!
    Подросток даже не обернулся.
«Счастливый, — подумал Игорь, — он их пока не отличает». В нем всколыхнулось дикое желание заткнуть пасть этому свистуну, этой твари, которая, как он чуял, таскалась в клуб специально, чтобы пялиться на играющих детишек. Педофилы прекрасно знали, что для подростка мощный компьютер — это наркотик; даже хвастались на закрытом туркменском форуме, как ловко они умеют обращаться с малолетними геймерами.
Игорь был почти уверен, что большинство этих отморозков имели дома компьютер, и не один. Просто по каким-то причинам не афишировали свое пребывание на определенных ресурсах. Или клуб стал у них местом встреч — кто знает? А вот у детей компьютеров не было. Они воровали по сотне у родителей и забивались сюда на ночь. Если бы Игорь не следил за порядком, какой-нибудь добрый дяденька уже собрал бы себе целый гарем.
Проститутки были здесь же. Довольно чистенькие мальчики, вечные коричневые тени под глазами, светлые волосы, цветные маечки, яркие куртки. Вечные сережки, колечки на мизинце. Облик мальчиков не менялся годами.
Иногда в темноте белела пятка чьей-нибудь кроссовки, елозили по полу обтянутые джинсами коленки.
Каждые несколько минут кто-нибудь вставал и махал рукой: мол, «Я здесь, иди ко мне, зайка».
Админ старался пореже смотреть на лица посетителей. Они протягивали ему в полумраке мятые грязные деньги. Игорь, не поднимая головы, называл номер машины. Иногда какой-нибудь захмелевший пидор обижался, что админ отводит глаза. Пытался заигрывать, по-идиотски улыбаясь и хихикая. Тогда Игорь неторопливо выходил из-за своего стола.
Разговор с ними был стандартным. Пьяная ухмылка: «Не смотрите на меня так. Я стопроцентный гей». И внятное: «А я — нет».
Потом алкаша оттаскивал кто-нибудь из своих, шипя: «Он это не любит».
Админа знали тут почти все. Его уважали. Иногда предлагали съездить куда-нибудь вместе, выпить за компанию.
Если бы Игорь тут просто работал — послал бы к чертям собачьим это гнилое место. К несчастью, этот пидовский бордель был его собственностью. И он знал, что, если не будет контролировать их лично, станет только хуже. Другие админы заявляли, что им западло сидеть тут ночью в обществе гомосеков. Грозились, что уволятся и расскажут всем знакомым.
Игорь боялся, как бы чего не случилось, пока его нет. Сначала боялся, потом это стало навязчивой мыслью: он должен следить за пидорасами. Чтобы не причинили никому вреда. Чтобы сидели на своих местах и не рыпались. Натуралы с одной стороны — извращенцы с другой. С одной стороны мальчик рубится в контру — с другой пидор дрочит на БДСМ. Между ними — лист фанеры. Пусть только сунутся куда не положено!
Перебил бы этих пидорасов. Из-за них три месяца подряд он спал урывками, днем. В одиннадцать вечера он, как проклятый, тащился сюда и заботливо рассаживал вновь прибывших в разные концы зала. Его тошнило при мысли, что ребенок может заметить на чужом дисплее жесткий фистинг или отсос через дырку в туалетной кабинке, или банальную жопоеблю, или римминг. Всё было одинаково мерзко. Его бесили фонтаны мочи, бьющие в отверстые рты мазохистов. Бесили веревки, ошейники с шипами, размазанный по лицам кал, языки и кулаки в сфинктерах, истекающих смазкой.
Клиенты вели себя по-разному. Одни нарочно оставляли порнуху на рабочих столах. Словно гордились этим. Словно хотели подтвердить свои педерастические права: «Мы такие же пользователи, как и все. Кому не нравится — валите отсюда». Другие поминутно оборачивались, нервничали, зачем-то врали, что «сами таким не занимаются». Как же там…
Некоторые ничем не отличались от натуралов: неприметная одежда, обручальные кольца, даже легкая небритость, которая так нравится некоторым женщинам. Их выдавал только взгляд — испытующий. Пристальный взгляд вечно неудовлетворенного мужика. Игорь не выдерживал и отводил глаза, как собака, с которой играет в гляделки хозяин.
Игорь не мог запретить им приходить сюда. Это было их право. Они уже считали этот клуб «своим», и его тоже. Некоторые думали, что он «из наших», просто ему не нравятся хабалки или он слишком гордый, чтобы пить с кем попало.
На свое несчастье, Игорь в его тридцатник с небольшим был привлекательным мужиком, правильно говорил, часто мылся и ездил на сравнительно дешевом «Фольксваген-гольф». Любая одежда выглядела на нем эффектно, даже самая простая, — многие завидовали его телосложению. Не манерный, не плешечный, не тусовочный. Со стабильным средним доходом, скромный, спокойный. Настоящий принц. Когда пустили слух, что на самом деле он — владелец клуба, юные пиды испытали священный трепет. Особенно тот, самый первый, на роликах. Тот прибегал постоянно, как на работу.

Утром глаза, как обычно, стали сухими и красными, как будто их присыпали песком. Тоннами песка. Игорь запрокинул голову и слабеющей рукой закапал себе препарат искусственной слезы. Крупные капли скатились по щекам, и стоящий перед ним парень решил, что админ плачет от усталости. Участливо заглянул в широкие зрачки:
— Хотите с нами за город? У нас тут компания подобралась, уже пять человек. На шашлыки, а?
— Нет, спасибо. Мне надо спать.
— А вы все-таки подумайте. — Парень молниеносно накорябал что-то на визитке, перевернул ее и оставил на пластиковой тарелочке для денег.
    Админ сунул визитку, не глядя, в карман джинсов. Почувствовал чье-то дыхание сверху. У этого, неизвестного, явно были проблемы с желудком. Изо рта несло кислым, как из мусорного бака. «Язва», — почему-то решил Игорь.
— Чего, решил ширнуться по тухлой вене? Телефончик своего бой-френда не потеряй, пидота.
— Вон отсюда. — Спокойно сказал Игорь, стараясь не дышать в его сторону.
— Два часа. — Тощие пальцы с обгрызенными ногтями протянули сотенную бумажку. Один уголок купюры изрисован синей шариковой ручкой, посередине надорвано.
— Я вас не обслужу. — Игорь почувствовал, что кровь жарче заструилась по сосудам — как будто выпил стакан водки.
— Обслужишь! Из Попенгагена в Роттердам, сука ёбаная! Говно мое жрать будешь!
    В зале стало совсем тихо. Молодые люди выпрямились перед мониторами и напрягли слух.
— Я твой айпишник вычислил… понял, мудак? У меня с тобой будет разговор короткий! В газенваген тебя отправлю, ссыкло. — Мужик судорожно сглотнул и замолк.
    В дальнем конце зала упал стул. Металлические ножки задрожали, ударившись о паркет. Коротко стриженый качок продвигался к админскому столу. За ним поднялся кто-то еще, и еще, и еще.
— Вы все тут сдохнете, пидорасы! — Отчаянно крикнул новенький. И слился по направлению к выходу.
    Парни обступили админа.
— Правильно, гнать надо эту тварь.
— Надо же, госпожа Позднякова собственной персоной. Свою дряхлую сраку притащила нам на поругание.
— Крыса интернетская. Гнать эту сиповку пинками в Кащенко.
— Галоперидолом ее.
    Игорю стало не по себе от близости такого количества гомосеков. Они это почувствовали и расступились. Пропустили вперед полноватого блондина с маленькими веселыми глазами.
— Пойдемте, я вам кое-что покажу. Не укушу, не бойтесь. Или здесь открою. Вам всё сейчас станет ясно.
    Блондин втиснулся к Игорю за конторку и набрал в командной строке адрес.
— Это он пишет. — С некоторой долей гордости показал блондин. — А там, ниже, мы его пиздим.
    «Вот господа Вы убедились в том как мировая пидорасня охраняет свои права... и лезет к здоровой части населения...ЕБИТЕСЬ НА ЗДОРОВЬЕ И ЗДОХНИТЕ ОТ СПИДА ИСЧАДЬЯ САТАНЫ ТОЛЬКО НЕ ЛЕЗТЕ К НАМ СО СВОИМИ ЖОПНЫМИ ПРОБЛЕМАМИ.ЕСТЬ У ВАС СВОИ СООБЩЕСТВА ГЕЙРУ,РУСГЕЙ И АХУГЕЙ ВОТ ТАМ И ТУСУЙТЕСЬ ПИДАРЬЕ ЕБАННОЕ.
В связи с происками педерастов против гомофобии ру...
я создал новое сообщество,чтобы пидары не пачкали своими грязными хавальниками наши посты и не могли писать комменты.Предупреждаю виртукальных пидаров , на вас есть база данных и прошу зря не лезть в новое сообщество.Я демократ»
    Под заявлением было 120 комментариев. Позднякову доходчиво объясняли, что он сам латентный гомосексуалист, страдающий от половой неудовлетворенности и сифилиса, который подцепил на зоне. Гомофоб нервно отбрехивался, стараясь поспеть двумя пальцами за целой бригадой виртуальных хабалок.
    Игорь вчитался в комментарии. Они ветвились и уходили лесенкой далеко влево. Стандартная сетевая ругань:
— Что, пидовки, коричневого дождя захотелось?
— Не, коричневый - это тогда уже град!
А я, соббсно, просто поинтересовался... Мож, перепихнемся? Ты пассив?
— Я тебе лучше электроды в жаппэ засуну от сварочного аппарата и включу - тебе понравится, педрильная скотина
— Ути моя лапочка!.. Какие мы агрессивные! Ой, напугал! Аж очко сжалось! Тебе понравится, давай! Ой, а вот забыл спросить - "жаппэ" - это что-то по-французски, да?.. Я, простите, только английский знаю в совершенстве...
— Я снова настоятельно обращаюсь к модератору,чтобы он прекратил выпады пидаров против людей. Забань их нахуй!!!
— Глупый ты, Поздняков! Если здесь останутся одни гомофобы - то вам самим скучно будет, поверь. Не, ты, конечно, стараться будешь, постить по 5 раз на дню, но тебе ж уже сделали предупреждение за долбоебизм ;)
В общем, расслабься, передерни (если стоит еще) и всё пройдет!
— Уважаемый, может, Вам стоит попробовать с мальчиками заняться любовью... Может, агрессия исчезнет...
— Дожил уважаемая до 42 лет..отсидел в тюрьме 5 лет и ни разу мне такая мысль не приходила в голову.Я здоровый морально человек.А агрессия у меня возникла не от латентной всеми любимой вами педерастии ,которую сами пидорасы и придумали ,а от агрессии этих выродков рода человеческого.
— "отсидел 5 лет"
Понятно. Дискуссия окончена.
— А за что сидел?
— Хм... мне геи казались всегда такими добрыми и нежными... интересно, где это Вы встречали агрессивных... Извиняюсь, по какой статье Вы находились в тюрьме?
— Ст.89ч.2,т.144 ч.2,224 ч.3,ст.17-145ч.2,ст.218ч.2,ст.УК РСФСР,перед московкой олимпиадой дело было.Всех несогласных с политикой партии и правительства сажали по сфабрикованным обвинениям.Не суть важно.Судья потом был отпижжен мною лично,а я впоследствии оправдан.
— Скажите, а Вы до заключения такой же были или время, проведенное в тюрьме, на Вас таким образом повлияло?
— Ну все, хватит приставать к больному человеку. Ну, не здоров он. И попа, видимо, до сих пор болит. От обиды...
— В тюрьме я убедился ,что на зоне опущенные пидары и сидевшие за это подонки являются отперыми негодяями и стукачами (крысами)и просто слабыми животными.Но по настоящему они разозлили меня только сейчас своей наглостью и борзостью.Видно молодое поколение пидаров не пиздили так сильно,как тех и они вконец обнаглели.
— Одному зэку пришло время освобождаться. Стал он с дружбаном прощаться
и на память что-нибудь просит. - Что-нибудь, чё не жалко. Выкидуху
подаришь? Второго жаба душит, он и отвечает - да не, зачем она тебе? Или поломаешь, или потеряешь... Забудешь тогда зону-то! - Ну,
тогда карты подари! - Ну и чё карты? Растреплются или потеряешь,
опять-таки ...Забудешь тогда зону-то! - Ну и чё, без подарка я,
что ли, остался? - Слушай, а давай мы тебя опустим! И не поломаешь,
и не потеряешь, а зону забудешь - пацаны напомнят!»

Игорь скрыл усмешку. Тридцатилетние, с виду вполне культурные дядьки ругались как проститутки на точке, и еще ловили кайф от своих виртуальных сражений. Их было пятеро, невысоких, крепко сбитых, с рельефной мускулатурой под светлыми майками.
— Понимаете, на работе такими вещами заниматься стрёмно. Дома тоже стрёмно. Ну, и вместе веселее. — Оправдывался блондин.
— А я-то здесь с какого боку? — Игорь закрыл браузер.
— Но ведь смешно, правда?
— Ничего смешного я в этом не вижу.
— Н-да… Мы как-то не подумали… Извините, ради бога.
    Игорь отмахнулся:
— Мне с этих извинений как-то… Приманили сюда своего зека…
— Он вас не тронет. Мы ему, если что, сами в рыло насуем. — Пообещал блондин и потупился, как нашкодивший ребенок.
    Хлопнула дверь: в зал вошли два других админа.
— Вы не обращайте внимания на эту хуету! — Крикнул блондин ему вслед.
    
Яркое солнце ударило по глазам. Игорь зажмурился, чихнул, вытер слезы. Улица качнулась, где-то вдали мелькнули размытые верхушки деревьев. Он ухватился обеими руками за ограждение. Мимо пролетело такси. Он понял, что в таком состоянии точно не сможет сесть за руль. Снова повело куда-то в сторону. Пропотевшие от долгого сидения джинсы холодили ноги. Он смежил ресницы и подставил лицо теплым лучам. Под веками светилось оранжевое марево. Покемарил, держась за нагретые поручни. Проклятый бордель… Да гори оно всё синим пламенем. Почему он должен отвечать за чужие извращения? Он им, по сути, никто. Это их проблемы. Он живет не для того, чтобы защищать друг от друга кучку истеричных мужиков.
— Ну, так как насчет шашлыка? — Его осторожно тронули за плечо.
— Везите. Хоть к черту на рога…
    Парень просиял:
— Одну секунду. Щас подгоню. Меня зовут Марат. Это так, между прочим.
— Игорь Алексеевич.
— Ждите.
— Ага…
    Он снова прикрыл веки. Кожей ощутил какое-то движение слева. Срывающийся тенорок:
— Тоже пидорас, да? Клиенты — гомосеки и админ — гомосек. Срань собачья. Шайка-лейка. У вас тут педерастическая коммуна, что ли?
— У вас изо рта воняет. — Бросил Игорь. — Как из параши.
— Сам ты параша! — Мужичонка обдал его брызгами слюны. — Такие, как ТЫ, на зоне жили у параши — понял, сука?
— Здесь вам не зона. Если не уйдете, я вызову охрану.
— Вызывай, жопошник. Вечно за чьей-то спиной прячетесь. Уууу, сволота… Давай, крыса! Зови своих сопидоров. Только я тебя потом поймаю одного и отпизжу. Так, что год из больницы выйти не сможешь. Вызывай! Пидаррррррас, блять! — Руки мужичонки мелко затряслись. Он обхватил левой правую, чтобы унять непроизвольную дрожь.
— Дядя, ты таблеток не доел или башкой о парашу стукнулся? — Лениво протянул Игорь. Он уже прикинул силы противника. Тронь пальцем — и улетит.
    Вместо ответа из горла оппонента вырвался нервный хрип. Игорь продолжил:
— Я не пидорас. Это те на будущее. И обращаться ко мне нужно на «вы». Иначе вообще отвечать не стану.
    Админ только сейчас как следует рассмотрел собеседника. Мужичок лет сорока-сорока пяти, низенький, тощий, жилистый. Глаза водянистые, рыбьи. Кожа сморщенная, темная — то ли загар, то ли гепатит. Какая-то серая куртенка, старые коричневые костюмные брюки. Правый рукав заляпан охрой. «Маляр», — подумал Игорь.
— Я их на зоне пиздил. Не за то, что гомосеки, а за крысятничество.
— Я в курсе. Читал ваши опусы.
— Я сам их не трахал. НИКОГДА!
    «Ну, где уж тебе трахать, сявка, — пронеслось в голове у Игоря. — Так, облизывался да подрачивал в уголке».
— Да я верю, верю. Я сам — натурал, как видите.
— Это правда? — Мужичок оживился. — Так я вам помогу… Очистить… от этой заразы!
    Игорь криво улыбнулся. Гомофоб начал свой, по-видимому, обычный базар:
— Не верите? Сами увидите. Захватят тут всё вокруг. Как ссаные хачи. У хачей будут рынки, а у этих — всё остальное. Банки, салоны красоты, гостиницы, фитнес-центры, сауны, компьютерные клубы. Хуй вам! Сосите у меня свое говно с проглотом! Это засилье педерастии, молодой человек. Они захватили всё: СМИ, шоу-бизнес, издательства. В университетах сидят кто? Пидорасы! В школах кто? Пидорасы! Им всё мало, понимаете? Они не успокоятся, пока не выебут последнего натурала!
    «Ты этим последним натуралом и будешь», — добавил про себя Игорь.
— Я понимаю, у вас руки опускаются. Их много, а вы один. Как я вас понимаю… Вы у них тут как я в СИЗО. Надо бороться за свои принципы! Я вам помогу. А сейчас у меня дела. Вот вам. Тут мой телефон. Моей студии.
    Справа кто-то ударил по перилам:
— Так, Поздняков! Пиздуй отсюда плавной походкой, тварь! Ну?!!
    Блондин сплел пальцы на затылке и сладко потянулся. Поиграл мышцами.
— Скоро сам отсюда попиздуешь. Жопошник! — Поздняков дернулся, сплюнул и борзо поскакал к трамвайной остановке.

    Игорь проводил взглядом нескладную фигуру борца с мировым злом.
— Зачем вы его провоцируете? Он же псих…
— Ничего он вам не сделает. Так, погавкает и слиняет в свою конуру. Это старая убогая сетевая шавка. Нищая шваль. С болезнью Паркинсона, к тому же. Клоун припизженый.
— Вы думаете?
— Уверен.
    Блондин погладил крашеное железо ограждения. На толстом безымянном пальце сверкнуло обручальное кольцо.
— Вы что, женаты?
— Развожусь. Двое детей. А он, кстати, не женат. И никогда не был. Какая баба пойдет за такую обезьяну?
— Да уж…
— А главное, таскается за нами, как последняя шмара. Уже адреса некоторые вычислил… и телефоны. В почтовые ящики кидал всякую дрянь. Но ни разу в открытую не появлялся. Что характерно. Можно сказать, нам сегодня повезло. Такой спектакль…
    Он, между прочим, действительно отсидел. С понтом отсидел. Его оправдали, даже в армии потом служил. Привык доминировать. Командовать мужиками. Вы понимаете, о чем я?
— Догадываюсь.
— При этом женщин он не уважает. Для него женщина — просто пизда. Он с ними не умеет общаться. И боится. Предпочитает мужскую компанию.
— Ага, знаю таких. Клиника.
    
    Шашлычный мальчик Марат посигналил с другой стороны улицы. Игорь подумал: «А что я теряю?»
    Блондин обольстительно улыбнулся тонкими губами:
— Не смею вас более задерживать.
    Админа с почетом усадили на заднее сиденье между Мальчиком-с-роликами и каким-то стеснительным евреем.
    Мальчик-с-роликами сообщил, что очень рад и всё такое. Игорь  удивился: «Чего они постоянно лыбятся?» Дослушал конец фразы и провалился в мягкий ватный сон. Во сне его кто-то гладил по бедрам. Он поймал щупальца невидимого существа и начал выкручивать. Проснулся с задушенной курткой в руках. Голова еще болела, но глаза видели уже получше. Машина стояла на берегу какого-то озера, рядом — сосновый лес. Трое гомосеков действительно жарили шашлыки. Не наврали.
— Проснулись? — Мальчик-на-роликах поднес ему одноразовый стакан с красным вином. — Я за вас уже беспокоюсь. Каждую ночь за монитором. Вам ведь не обязательно так вкалывать… Я бы, наверное, умер от такой жизни.
— Ага… — Игорь залпом осушил стакан.
— Максим.
— Очень приятно…
    Осеннее солнце светило ярко, но грело мало. Не было смысла купаться. Оно и к лучшему — не увидит их обнаженные тела. Не дай боже, начнут приставать. А похуй… Он бессовестно нажрался. От усталости вино сразу ударило в голову. Сквозь сон Игорь почувствовал, что роликовый мальчик гладит его. Встряхнулся и вырубился.

    Прибрежные ивы роняли длинные листья в коричневатую воду озера. Ветер гудел меж светлых сосновых стволов. Чувствовалось приближение осени. Пидорасы доедали мясо и любовались пейзажем, натурал спал.
    На берегу не было никого, кроме их четверых. Админ лежал на спине, его затылок покоился на свернутой куртке мальчика-с-роликами. Парнишка слишком явно выказывал ему знаки внимания. Двух других такое поведение злило, а Игорь весь день делал вид, что не замечает этих авансов. Он вовсе не хотел, чтобы его сочли гомофобом. Старался даже не употреблять слово «гей», чтобы кого-нибудь случайно не задеть. Золото, а не мужик. Такому «мужу» цены бы не было.
    Максим ласкал взглядом его красивые губы, брови правильной формы, мягкие белые руки, широкую грудь под армейской футболкой. Диафрагма мерно вздымалась и опускалась. Высокая трава обнимала бедра и обнаженные предплечья. Запах его пота был приятным, сладковатым, с еле ощутимым ароматом. «Альпийская свежесть». Не пидовский парфюм, а честный натуральский твердый дезодорант. Мальчику до смерти захотелось лечь рядом. Просто лечь рядом. Он вовсе не рассчитывал на что-то большее… Ну, почти не рассчитывал. Всякое может случиться.
— Хочу замуж. — Пошутил Максим.
    Его тут же отвели в сторону.
Мальчик-на-роликах оправдывался перед евреем: «Он даже не проснется. Просто пососу. Он мне нравится, ты хоть это понимаешь?» Еврей сухо отвечал: «Не понимаю. И понимать не хочу».
— Да какого черта я вас еще спрашиваю? — Максим подобрался к бесчувственному телу и начал медленно наглаживать вожделенный хуй через ткань.
— Тварь. — Констатировал еврей.
— Тссссс… — Максим ловко расстегнул тонкими музыкальными пальцами джинсы бесчувственного Игоря и раздернул свои штаны цвета хаки. От острого чувства опасности захватило дух. Красивый крупный мужик, явный натурал. Член большой, даже в этом вялом состоянии. Если проснется — убьет, наверное. Охуенный мужик... Парнишка лизнул грешным языком воздух и осторожно застегнул «молнию». Торопливо заработал правой рукой. Зубы оскалились,  верхняя губа мальчика приподнялась по-звериному, стало жарко. Админ пьяно застонал и перевернулся на бок, подставив солнцу роскошное накачанное бедро. Мальчик-на-роликах в мгновение ока натянул трусы вместе со штанами. Сердце прыгнуло в пятки. Кровь забилась в затылке, дыханье прервалось.
    
Еврей сжал губы в ниточку.    Парнишка сделал умоляющее лицо.
— Ты псих! — Прошептал Марат.
— Я же его не тронул! — Мальчик-одуванчик невинно похлопал длинными ресницами.
— Еще бы ты его тронул! — Марат огрел приятеля по затылку. — Идиот! Тебе нос уже ломали в прошлом году. Мало тогда насовали, проблядь?
    Мальчик-на-роликах грезил. Берег отодвинулся куда-то далеко, перед его глазами была облезлая белая скамейка, под коленями — песок, над головой — высокое ночное небо. Шум листьев, его руки на бедрах того парня. Грязная джинсовая ткань пахнет гнилыми фруктами. Еле различимое в темноте восточное лицо. Он шепчет: «Успокойся, тебе понравится. Тебе понравится. Я только пососу — и всё. Хочу сосать…» Глаза пьяного блестят в темноте. Внезапный удар левой, что-то теплое заливает губы и подбородок. Парень вскакивает, пинает его, придерживая спадающие штаны. Откуда-то сбоку налетают еще трое.
    Мальчик-на-роликах облизнул потрескавшиеся губы:
— Ну да, такая вот я блядь…
    Админ чему-то улыбнулся во сне. Сегодня все улыбались. Улыбки прилипали к лицам, как осточертевшие смайлики в конце фразы. Уголки губ застывали и подрагивали от напряжения. От принудительной вежливости. И еще от чего-то непонятного.
    Когда Игорь проснулся, то увидел три улыбки Чеширских Котов. Они плыли в воздухе и были до тошноты дружелюбными.
    Чеширские Коты сдержанно поболтали с ним о каких-то фильмах, о Милен Фармер и еще о чем-то. Он не запомнил. Отвечал невпопад. Потом Чеширские Коты погрузили его обратно в машину и отвезли домой досыпать.
    
* * *

    В одиннадцать вечера Игорь снова притащился в клуб. Первым, кого он увидел в зале, был давешний неряха-гомофоб. Сразу кинулся к админу, потряс руку.
— Полный зал пидарья набился. Кошка уснула — мышам праздник.
— Возможно.
— Я не понимаю, как вы могли с этой швалью куда-то ездить! Как можно доверять этим ублюдкам?! Видите вон того, у него нос сломан?
    Мальчик-с-роликами обернулся.
— Да, да, я про тебя, тварь! Так вот, у него еще и зубы вставные. Выбили в прошлом году. Повадился сосать у пьяных. Чувак дрыхнет — а этот вафёл пристроился своей поганой пастью.
    Игоря передернуло.
— Я этих блядей как облупленных знаю. Я слежу за ними. Видите вон того, у окна? В белой рубашке? Так вот, он бумажники у клиентов ворует. У своих же. Ну чем не крыса? — Радостно продолжал Поздняков.
— Извините, мне некогда.
— А вон тот, за двадцать восьмым, — педофил. По виду не скажешь, да?
— Я в курсе.
    Глазенки гомофоба стали круглыми, как серебряные монетки:
— Так вы ЗНАЛИ? И ничего не сделали? Вы что, им СОЧУВСТВУЕТЕ?
— Это их личное дело.
— Да ты дебил! Их сажать надо! И тебя, как соучастника! И будут там тебя пердолить. а ты еще и «спасибо» скажешь, тля! — Поздняков брызгал слюной. Его пальцы выбивали дробь на тарелочке для денег.
    За спиной гомофоба встала живая стена. Чьи-то заботливые руки подхватили Позднякова и вышвырнули на улицу ногами вперед.
    Игорь откашлялся:
— Товарищи геи, отвлекитесь, пожалуйста, на минуту. Я вам хочу кое-что сообщить.
    Еще несколько человек с любопытством воззрились на админа.
— Так вот, я хочу вам сказать. Ваши разборки — не мое дело. Не вмешивайте меня, если вам не трудно. Охота стреляться — пожалуйста, вызывайте его куда-нибудь на Черную речку. Но не сюда. Здесь дети. Может, это и не заметно, но я за них беспокоюсь. И, пожалуйста, когда отходите от машины, закрывайте окна с порнухой. Мне обрыдло ваше садо-мазо. И хватит дрочить в клубе! Ведите себя хоть немного приличнее. Или ищите другое место для ваших посиделок. Всем ясно?
    Пользователи напряженно слушали. Мальчик-на-роликах нервно сглотнул слюну. Подумал: «Всё, щас будет убивать».
— Да, и еще. Педофилов я здесь не протерплю.
    Мужчина за 28 машиной густо покраснел и вышел. Остальные молчали, как пришибленные. Потом кто-то выдавил: «Извините».
    Игорь неспешно взял Мальчика-с-роликами за грудки и притиснул к стене. Мальчик прикрыл тёмные веки, ожидая своей участи. Почувствовал, что хватка ослабла. Хлопнула дверь.

* * *

Игорь проснулся в три часа ночи. Его прошиб холодный пот. Кинулся к телефону, там ответил его сотрудник. Успокоил: мол, всё путём. Отдыхайте, Игорь Алексеевич.
    Он жадно напился из-под крана и со стоном повалился обратно в постель.
Желтая дорога вела через поле к домику-прянику с разноцветными башнями. На воротах переливалась вывеска: «Фабрика анатомически правильных игрушек». Игорь ткнул чугунные прутья, и ворота распахнулись сами собой. Двор был вымощен желтым кирпичем, до боли напоминавшим какую-то детскую книжку. Во дворе были свалены плюшевые зверьки, похожие на китайский ширпотреб. С одним только отличием: у матрчатых зайцев и медведей были разноцветные пенисы-морковки и шарики-тестикулы. Под ногами хрустели куклы Барби с тремя дырками в теле. Меж растопыренных задних лапок игрушечных кошек топорщились красные шелковые лепестки-вульвы.
Двери домика-пряника распахнулись, из пахнущей плесенью темноты выкатился мальчик на роликах. Сделал круг по двору, на лету подцепил двух голубых медведей и плавно, как фигуристка, подъехал к Игорю.
— Смотрите, у них даже сфинктер есть.
    Мальчик деловито затолкал зеленую морковку одного медведя в коричневую дырку другого.
    Когда Игорь снова открыл глаза, натикало уже семь вечера. В мозгах ощущалась какая-то странная легкость, их высушили и вылущили, словно кукурузный початок. Воздух звенел, на лице лежала невидимая паутина. Игорь попытался снять ее — не вышло. Кожа потеряла чувствительность. Он снова наглотался воды из-под крана. Во рту по-прежнему было сухо и вязко, терпкий вкус вина не исчезал.
— Ооооооо, блядь… — Он, шатаясь, вернулся в постель. Спать… Сколько можно спать!
    Чтобы окончательно проснуться, он включил MTV. Экран еще не зажегся, но уже был слышен голос переводчика. Переводчик ХАБАЛИЛ! В этой передаче два американских педераста готовились к свиданию с себе подобными, и еще какая-то пара гомосеков помогала им на расстоянии, по радио. «Пиздец», — подумал Игорь. Ему показалось, что он всё еще спит. Пидоры разъезжали на лимузинах, потом сидели в ресторане и чесали друг другу носы вилками. «Настоящему мужику нечего делать с девушками», — озвучил переводчик слова высокого негритоса. Игорь вскипел и вырубил телевизор кулаком. Выждал две минуты, не веря своим глазам. Врубил снова. Один голубец уже приглашал другого в дом. Пиздец!
Игорь переключился на канал «Спорт», где шел матч «Зенита» с «Суперфундом». Отлегло от сердца. Он знал, что геи ненавидят командные виды спорта. Хоть в эту сферу пидосня не лезет своими грязными писюнами. Футбол, регби, баскетбол… Баскетбол… Деннис Родман красит волосы. Черт их там разберет. Может, этот Родман всей команде сосал на счастье? А душка Элтон был какое-то время владельцем «Уотфорда».  И футбол уже прибрали к своим наманикюренным ручонкам.
    На секунду Игорю показалось, что Петржела похлопал одного из игроков по бедру, когда выпускал на замену. Скорее, не похлопал, а погладил. Вернее, пощупал за ляжку.
    Игорь, шатаясь, перебрался на кухню, разогревать блинчики «Отморозко» с мясом. Когда он вернулся, по телевизору уже шли скачки. «Номер седьмой — лошадь по кличке Би-пасс», — объявила ведущая.

Машина осталась на стоянке у клуба. Он поймал такси. Водитель как-то странно воззрился на него, будто раздевал блядским взглядом. Пидорас! Инспектор ГИБДД, который остановил их по дороге, соблазнительно выгнулся, открыв дверь. Коснулся руки водителя, когда смотрел документы на машину. «Снимает!» — Решил Игорь. Когда водила в очередной раз затормозил у светофора, в окно стукнулся оборванец:
— Довезете до Фрунзенской за отсос?
— Госсссссподи!!!!!!!!! — Игорь зажмурился.
— Вам плохо? — Участливо спросил водитель.
— Пидарьё атакует…
— Простите, что?
— Ничего. — Игорь выпрямился на заднем сиденье. — Это ПИЗДЕЦ. Уже натурой за проезд платят. Таксисты-педерасты…
— У вас с головой всё в порядке? — Водитель вдруг принял совершенно натуральный вид.
    «Притворяется», — решил Игорь.
— Выйдите, пожалуйста, из машины.
— Что, не отсосу — не повезешь, говномес?
    Таксисту нелегко было вытащить этого детину с заднего сиденья. Пассажир засветил ему в глаз и прорычал:
— Нехуй меня обжимать, педрила!
    Окинул площадь тревожным взглядом и кинулся куда-то в сторону, шарахаясь на бегу от каждого мужчины.
    Игорь не знал, куда от них скрыться. Вот парочка молодых пассивов занимаются шопингом. Вышли из бутика, держась за руки. В руках — сумки со шмотками. Волосатые хачики-активы рассматривают проплывающих мимо томных мальчиков. «Ммммммм! Пэрсик!» Старая пидовка улыбается юному проституту. Папаша целует своего сына — инцест! Педофил поганый. Куда только смотрит милиция? Милиция смотрит на парней. Двое в сером выцепили из толпы тощего парнишку и тащат в отделение, насиловать и охаживать резиновыми дубинками. Проклятые садисты.
    Парень присел на корточки, спиной к станковому рюкзаку. Надел лямки на плечи, встает медленно, как стриптизер. Тоже завлекает кого-то. Турист заметил пристальный взгляд Игоря и улыбнулся. Игорь не выдержал, налетел на пидораса и сшиб его с ног вместе с его пидовским рюкзаком. Туристы-педерасты!
    Какой-то парнишка, виляя бедрами, шел перед Игорем по направлению к метро. Дразнил его, помахивая маленькой сумочкой-барсеткой. Игорь догнал танцора и завалил мордой вниз на плитки тротуара. Сам ударился запястьем, с удивлением заметил стекающую по разбитым костяшкам кровь. Парень под ним трясся от смеха. Не пытался вырваться. Казалось, он вовсе не возражал против того, что на нем кто-то лежит. Ласково спросил:
— Ты чего?
    Игорь узнал одного из своих посетителей. Вокруг них уже начала собираться толпа. Подошел омоновец.
    Парнишка-с-сумочкой торопливо заверил мента, что они — друзья. Мент скривил рожу и нехотя удалился. Прохожие моментально приобрели совершенно натуральный вид. Только Сумчатый Пидор оставался пидором. Вылез из-под Игоря, протянул руку, помог подняться.
    Лицо Игоря залилось краской. Парнишка-с-сумочкой участливо заглянул ему в глаза:
— Переутомились, да? Хотите, я вам такси вызову?
— Нет уж, хватит с меня такси. Всё, спасибо, идите по своим делам.
    Мальчик уперся:
— Я вас в таком виде одного не оставлю.
    Потащил админа за локоть в пасть метрополитена. Господи! Двое молоденьких педов обнялись на эскалаторе! Еще двое, еще двое. Целуются полным ртом. Целый эскалатор педерастов. Голубой конвейер.
    Мальчик-с-сумочкой поддерживал Игоря. У админа кружилась голова. Смуглое лицо парня плыло перед глазами.
— Меня зовут Айрат. Не надо меня величать Сучкой-с-сумочкой, оки? Осторожно. Так. Тихо, тихо! Ступеньки!
— Я есть хочу. — Пробормотал Игорь.
— Замечательно. Я вас накормлю. Только постарайтесь идти ровнее. Мне не нужно, чтоб вы тут на рельсы свалились.
    В вагоне тоже было полно педерастов. Молодые парни с крашеными кончиками волос, в коротких майках-безрукавках. Проколотые языки, брови. Джинсы еле держатся на бедрах, даже видна ложбинка меж ягодиц. Голые спины с мелкими капельками пота. Мерзость!
— Айрат… У вас что, пидорский слет какой-то? Сплошные пассивки.
— Чтооооооо?
— Смотрите, сколько их!
    Глаза Айрата расширились и погрустнели:
— Ни одного. Просто молодежная мода.
— Да, как же там. Полжопы видно.
— Вы не в себе.
    Игорь встрепенулся:
— Я у вас, наверное, время отнимаю? Извините. Мерещится всякое. Всё лето верчусь как белка в колесе.
    Голос Айрата потеплел:
— Да ничего, у меня выходной. Не могу же я вас тут бросить такого. На вас лица нет.


* * *
    
Игорь пробыл в таком состоянии еще двое суток. Ему казалось, что парни целуются за столиками кафе, что они смеются над ним за его спиной. Читал по губам: «Опустим натурала?» В общественных туалетах он косился на мужчин, стоящих рядом у писсуаров. Следил за их руками. Стоило кому-нибудь толкнуть его в толпе — шарахался, как трепетная лань.
    Знакомый психиатр отстегнул ему баночку таблеток от щедрот своих, и пидорасы мало-помалу исчезли с улиц, площадей, из метро, из кафе. Остались только его клубные сидельцы.
    Мальчик-с-роликами выведал домашний телефон админа и долго что-то доказывал. Игорь ему почти поверил.

* * *

    Солнечные лучи с трудом пробивались сквозь немытые окна. Доходяга лет сорока вчитывался в мелкий текст на экране монитора:
«Конечно, всевозможные химические запалы менее надежны, чем
механические и электрические, но у них есть достоинство в том, что они
не оставляют следов после взрыва.
Простейший электрический запал использует замыкание электрической
цепи тонкой проволочкой. Закрепите тонкую медную проволоку (настолько
тонкую, чтобы она легко рвалась руками, такая используется в
различных мелких трансформаторах) между двумя разнофазными
(разнополюсными) проводниками и замкните цепь. Если напряжение в цепи
110 вольт и больше, при хорошей силе тока (как в домашней цепи),
проволока мгновенно сгорит. Более автономный запал можно сделать из
лампочки карманного фонаря. Разбейте лампочку так, чтобы не повредить
спираль. Обмажьте спираль горючим клеем — запал готов! Достаточно
напряжения 1.5 В ("пальчиковая" батарея) для того, чтобы спираль
вспыхнула на воздухе и подожгла обмазку».
    Поздняков оторвался от экрана и принялся рыться в ящиках. Проволоки нет. Черт с ней. Он залез на табурет и выкрутил «миньон» из патрона. Пластид он уже сделал. Сердце замирало, когда он разогревал на водяной бане вязкое белое вещество. В комнате витал стойкий запах ацетона, от него сильно першило в горле и слезились глаза. Снова скрутила боль в желудке. Еле успел добежать до унитаза — стошнило на сиденье и на руки. Всё время эта слабость. Наверное, нужно чаще бывать на свежем воздухе. Но всё это уже не важно. Всё скоро кончится.
    Рядом с ковриком для «мыши» лежал предмет его особой гордости — ОЦ-33 «Пернач». Поздняков вынул его в прошлом году из кобуры у мертвецки пьяного приятеля. Наверное, это судьба. Тому, конечно, влетело за потерю пистолета, но Поздняков чувствовал ни малейших угрызений совести. Пусть это будет ему уроком. Сам виноват: нужно вести себя более достойно. Настоящий мужчина должен следить за своим табельным оружием. Особенно если служит в МВД.
    Название пистолета казалось ему символическим: «Пернач» — значит для отстрела «пернатых». Так он называл голубых. Голубой, голубец, пернатый. Птицы разносят болезни. Птичий грипп. Он будет санитаром.
    Поздняков, растягивая удовольствие, надел на пистолет глушитель. По карнизу цокали птичьи лапки.
    Окна выходили на залив, так что не было риска разбить чьи-то стекла напротив. Поздняков осторожно потянул рассохшуюся раму на себя. Голубь вспорхнул, пролетел метров тридцать. Перья прыснули в разные стороны и медленно опустились в густую траву на газоне.
    «Пернач» был удобен еще и тем, что к нему легко достать патроны. Такие же использовались в пистолете Макарова. ПМ тоже имелся в наличии у Позднякова, причем легально. В шкафу висели охотничьи ружья, оформленные по всем правилам. Но краденый ОЦ-33 покорил его сердце.
    На этот замечательный пистолет можно было установить и лазерный целеуказатель. Хотя ни к чему. В Афгане он был снайпером.
    Снова накатила слабость; он успел сдвинуть предохранитель, прежде чем упасть в обморок.
    Ему полагался морфин для инъекций, но Поздняков его не колол: «Я что, наркоман?» Боли донимали его постоянно. Только сеть позволяла на некоторое время забыть о метастазах в ЖКТ. Пока опухоль была операбельна, он отказывался от резекции желудка. Не хотел считать себя инвалидом, есть перетертую пищу. Разве это жизнь?
    Поздняков спустился вниз с мусорным мешком, чтобы подобрать останки голубя. В последнюю секунду к лифту подбежал его сосед, приятный седоватый дядечка лет пятидесяти. Почти ровесник. Мастер спорта по фехтованию, тоже афганец, до сих пор сохранил хорошую фигуру. Милый человек во всех отношениях. Два года назад после совместно распитой бутылки коньяка признался, что страдает от недоеба. Доверительно сообщил: «Я пассив. Только никому больше. Вы себе не представляете, Саша, как трудно найти акта в моем возрасте. Даже поплакаться некому». Эти слова почему-то не вызвали отвращения у матерого гомофоба. Может, потому, что сосед не был таким наглым, как эти молодые, обеспеченные, довольные своим существованием твари?
    Александр Викторович втайне жалел его — стареющего, одинокого, готового покорно стоять на коленях перед каким-нибудь наглым юным сученышем, просить, сосать его немытый член. Платить за то, что его терпят. Радоваться, что ему вставили. Унижаться перед быдлом. И этот человек прошел Афганистан! Умный, образованный, неизменно вежливый, знает пять иностранных языков, бывший военный переводчик… В голове не укладывалось, как ОН может заниматься такими вещами. Поздняков старался общаться с ним точно так же, как раньше. Только пить с ним уже не мог — из-за своей болезни. Случайно нашел анкету соседа в интернете, и отчего-то пронзительно заныло сердце. Его Александр Викторович точно не стал бы убивать. И начистил бы рожу любому, кто скажет о нем хоть одно худое слово.
    Поздняков учтиво поздоровался с геем. Спросил в шутку:
— Ну как, нашли своего принца?
    Сосед вздохнул:
— Я-то нашел. Только принцесса из меня — никакая. Сами видите.
    Они перекинулись парой слов о госбюджете, об антивирусе Касперского, о внешней политике США. Гей спросил, для чего мешок.
— Хочу прибраться под окнами. Набросали окурки с балконов. Презервативы везде валяются — противно. Я на прошлой неделе видел, как ребенок играет с использованным кондомом. Представляете?
— Представляю. Могу даже помочь.
— Да нет, не стоит.
    Сосед облизнул губы: «До чего приятный мужчина… Жаль, что у него рак».

* * *

    Было около двенадцати часов ночи. Пацаненок снова выдрал сетевой кабель. Игорь в сердцах схватил его за шиворот и потащил в подсобку. Со стороны это выглядело двусмысленно.
    Только что вошедший Поздняков подумал: «И этот! Внешность обманчива. Тем хуже для него».
    Вспотевшая от волнения ладонь легла на рукоятку ОЦ-33.
    
    Тощая фигура загородила дверной проем. Посетители не сразу поняли, в чем дело. Парень за четвертой машиной неловко завалился на бок и рухнул со стула. Под его виском расползалось алое пятно. Всё произошло быстро, незаметно, почти бесшумно.
— Всем встать! — Негромко скомандовал Поздняков. — Ну, живо! Поднимайте свой геморрой, пассивы конченые.
    Мальчик, сидевший за третьей машиной, соскользнул на пол. Недоверчиво потрогал тело.
— Сдохни, педофил ссаный. — Прошептал Александр Викторович.
    Никто кроме мальчика не сдвинулся с места. Губы ребенка скривились.
— Ты что, ЖАЛЕЕШЬ его? — Прошипел Поздняков. — Он же тебя в жопу имел! Ты… ты пидорас от рождения!.. Вас лечить бесполезно. Бесполезно, понимаешь?
— Он не педофиииииииииииииииииил!!!!!!!!!!!!!!
    Мальчишка зашелся в рыданиях.
— Можешь его не выгораживать. Он свое получил.
— Мы с ним по сетке играли, урод!
— Не ври мне, пидовка! Не ври! Я не посмотрю, что ты мелкий.
    В зале слышались только судорожные всхлипывания мальчишки. Спустя минуту из подсобки донеслось низкое: «Ааааа, сссссука! Держи его!» И заливистый детский смех.
    Поздняков поджал губы. В подсобке угадывалось какое-то шевеление. Тот же низкий голос:
— Всё, иди! Ни хрена не умеешь!
    Дверь распахнулась, и на пороге служебного помещения возник чумазый подросток. Наткнулся на дуло пистолета и протер зенки, решив, что пересидел в «контре». Прошептал: «Ни хуя себе…» — и был отброшен на пол.
За ним показался админ с отверткой в руках.
— Кончить не смог? Понимаю, понимаю. — Виноградов навел пистолет на Игоря.
— Так, мужик, в чем де… — Админ осекся. Из-под застреленного геймера натекла уже большая кровавая лужа. — Вы с ума сошли!
— Заткнись. Не твоего ума дело. На пол, тварь.
— Я не лягу. — Игорь вскинул голову. — Положите пистолет.
— Очень умный, да? Застрелю, не сомневайся. Я за свою жизнь тридцать человек убил… Сам не ляжешь — другого уложу. Мысль ясна?
    Игорь не двинулся с места. Посетители медленно, осторожно сползали со стульев и пробирались к дальнему концу зала. Оба контрушника мигом пробежали свободное пространство и нырнули в проход.
— Зашевелились, тараканы?! А ну все сюда! В шеренгу становись!
    Его никто не послушался. Мальчик-на-роликах подошел и встал за спиной Игоря. Нерешительно тронул админа за плечи — как будто хотел обнять, но передумал.
— Похвально… Вдвоем решили умереть, как Ромео и Джульетта? Вы учтите, в магазине еще шестнадцать патронов. На всех хватит.
    Зал казался пустым. Люди распластались на полу, забились под столы  — натуралы, геи, две девушки. Кто-то поставил перед своей головой системный блок, чтобы хоть как-то защититься от пуль. Педофил заботливо прикрыл своим телом любителя халявной контры. Гладил по немытым волосам. Утешал, врал, что всё будет хорошо. Пацан еще сильнее вжался в стенку у плинтуса.

— Не стесняйся, Максимка. Пососи ему напоследок. Или ты только у натуралов берешь? — Поздняков сплюнул. — Ну, чо вылупился? На колени, вафлер!
    Мальчик-на-роликах закусил губу.
— Ну, конечно. Ты у него при всех сосать не станешь. Это для тебя слишком интимный процесс. У вас же любовь, так ведь?
Игорь нетерпеливо переступил с ноги на ногу:
— Я не гей. Прекратите этот цирк.
— Цирк? Возможно. Я у вас тут, по ходу, работаю коверным клоуном. Вам весело?
    Максим опустил ресницы.
— Ну что, вам весело? Геи — веселые парни, да? Улыбайся, вафлер. Ну? — Поздняков раздвинул стволом пистолета губы Максима. Парень откинул голову назад.
— Давай, соси!— Скомандовал Поздняков. — А то его заставлю.
    Максим подавил рвотный рефлекс. Сталь тёрлась о металлокерамику и тыкалась в гланды.
— Всё, хорош сосать! — В воздухе повисла тонкая струйка тягучей слюны. Александр Викторович брезгливо вытер ствол об оранжевую футболку парня.
— Вас посадят. — Сказал Мальчик-на-роликах.
— Я уже свое отсидел.
— Знаю. — Мрачно откомментировал кто-то из-под стола.
— Так вот, господа пидорасы. У меня рак желудка. Мне терять нечего. — Руки Позднякова мелко задрожали.
— Отдайте. — Игорь мягко положил ладонь на ствол ОЦ-33.
— Да забирай. Мне не жалко.
    Игорь покачнулся. На улицу хлынули стёкла. Только что вошедшая посетительница заорала благим матом.
— Заткнись, стерва! Лежать!
    Тётка подчинилась.
— Дура… Успела бы выскочить. — Заметил Голос-из-под-стола.
— Тебя не спросили, ушлёпок… — Пробормотал Александр Викторович, садясь на корточки перед своей сумкой. — Значит, так… Бабы — в сортир, живо!
    Тетка скрылась за дверью с надписью «служебное помещение». Две девушки остались в зале.
— Я сказал: бабы — в сортир!
— Иди к черту! — Отозвался женский голос.
— Не хотите — взорветесь вместе с остальными… Лесбиянки…
— Я не лесбиянка! — Невысокая девушка с мужской прической встала во весь рост. Отряхнула блузку на локтях. Огляделась в поисках поддержки.
— Не боишься? Зря, зря… — Поздняков взглянул на нее исподлобья. — Думаешь, я здесь шуточки шучу?
— Вы никого не взорвете. Я сейчас просто открою дверь и уйду. И вы мне ничего не сделаете.
— Болтай, болтай.
— Вы же не будете стрелять в даму, Шурик? — Спросил медовый Голос-из-под-стола.
— Это не дама. Такой же пидорас, как и все.
— Вы так считаете? — Девушка надменно приподняла левую бровь.
— Уверен. Иди, иди. Я тебя не держу.
    Каблучки громко застучали по паркету. Поздняков сделал неуловимое движение правой. Девушка свалилась у самой двери.
— Молодец. Два натурала и одна женщина. — Не унимался Голос-под-столом.
— Завали ебало, тварь! Ненавижу! — Поздняков вскочил и несколько раз пальнул одиночными по столам. Кто-то вскрикнул. Мальчик-на-роликах с замиранием сердца вытащил крестовую отвертку из пальцев Игоря.
— Не надо… — Одними губами попросил админ.
    Мальчик-на-роликах едва заметно мотнул головой, указывая на спину гомофоба.
— Не надо… — Игорь уставился в белый навесной потолок с гудящими лампами дневного света. Клуб отодвинулся куда-то далеко. Над ним склонилось чье-то скорбное ангельское лицо. Холодные пальцы скользнули по векам, и в глазах загорелось оранжевое марево.
    
— Вылезайте, твари! — Голос Позднякова дрожал. — Пидорва!
— Хуевый из тебя снайпер. Ночью, поди, никогда не стрелял? Сосал, небось, по ночам в своем Афгане?.. Или глохнешь с годами, мон хер?
— Ты… Ннникогда… Там… Не был!.. Не смей... Тварь!
— Что, руки прочь от ветеранов? Хочешь, чтобы таких, как ты, уважали? Респекта хочешь, лишенка?
— Вылезай, сссобака!
— Пососи дуло, снайперша.
    Пистолет плясал в руках гомофоба. Он перехватил его левой.
— А хуле, ночные снайперы-то лесбиянки. — Хохотнул кто-то другой. — Какой из него лесбиянец? Его зеки в жопу всем бараком пёрли.
— Не смешно, твари! Не смешно! НЕ СМЕШНО! — Руки гомофоба вскинулись. Короткая очередь. Магазин ОЦ-33 опустел.
— Ну чо, истеричка? Аргументы кончились? — Блондин выбрался из укрытия.
— Стоять! У меня полная сумка пластида!
— Не верю.
— Не веришь? Так я тебе…

Tweet