Этот ресурс создан для настоящих падонков. Те, кому не нравятся слова ХУЙ и ПИЗДА, могут идти нахуй. Остальные пруцца!
Армия и зона -2
Изначально изложение задумывалось как сравнительный анализ, но я чего-то ударился в воспоминания (что, впрочем, неудивительно), и анализ получается неважный. Просто я хотел сказать, что школа жизни – вовсе не армия. Нахер не нужна такая школа жизни, которая делает из людей бессмысленных зомби. А в зоне я каждую минуту чувствовал себя в тонусе, и учился не делать таких поступков, за которые потом не смог бы ответить. То есть, проще говоря, если бы передо мной стояла альтернатива провести одинаковые сроки в армии и зоне – я, не задумываясь ни минуты, выбрал бы второе. Ибо в зоне есть шанс остаться человеком, а в армии все одинаковые. А теперь – продолжу описание...
Зона – это самый обычный поселок. Только обнесенный вокруг коючей проволокой, и по периметру стоит дохуя вышек с вооруженными солдатами. В этой зоне было двенадцать бараков, разделенных между собой металлическими заборообразными конструкиями – локалками – это была жилзона. А еще было много разных цехов, отделенных от жилзоны такими же конструкциями, только еще с колючей проволокой наверху, и называлось это – промзона. Кроме этого, в лагере были ещё пожарная часть, МСЧ – медсанчасть, ШИЗО (штрафной изолятор – подвал с десятком сырых бетонных мешков, рассадник туберкулеза), БУР (барак усиленного режима для закоренелых нарушителей, которых не берет даже ШИЗО), помещение бани (помывка – один раз в десять дней), и так называемый «нулевой барак» - он же «карантин», для новичков. Прежде, чем «подняться на зону», нужно было провести несколько дней в этом «карантине». Вот оттуда-то я впервые и «уехал в ШИЗО».
В первую же ночь вновь прибывших этапников будили по одному, и водили на просмотр к смотрящему за бараком, по имени Упырь, на предмет выяснить, чего ценного ухитрился проволочь в лагерь измученный этапом новоиспеченный зек. Надо сказать, что смотрящий в красной зоне – это обычный ссучившийся зек, назначенный мусорами и оперчастью. То есть беспредел и всяческое подавление личности – администрацией зоны приветствуются... Так как у меня нихуя ценного не было (какое там ценное – за весь срок я не получил ни одной передачки), то я с этим «смотрящим» просто перекинулся парой слов. Ему, видите ли, понравился мой пресловутый милюстиновый прикид. На него самого он бы сроду не налез, ибо кабаном смотрящий был исключительным – таких зеков просто не бывает. Но столь редкостные шмотки легко можно было обменять на хуеву кучу ништяков, типа шоколада и даже кофе, и поэтому мне было предложено совершить выгодный чейндж на два комплекта обычного, уёбищного, зэковского хэбэ. «А то мало ли что – всё равно на лагере отметут, и взамен не дадут вообще нихуя»...
Ну у них и нравы – подумал я, воспитанный по правильным понятиям в «черной» Матросской Тишине, и в категоричной форме отказался от сомнительной сделки. Упырь пробурчал что-то типа «охуевшие москвичи» и «мало тебе не покажется», и я отправился досыпать (москвичом в зоне назывался каждый этапник, пришедший из Москвы, будь он хоть с Анадыря).
А за полчаса до подъема меня дернул за ногу шнырь смотрящего по имени Василек, дебиловатый оглоед лет тридцати, и я, в компании еще четырех этапников, оказался на улице, в завывающей метелью темноте, и ебучий Василек молча всучил мне в руки здоровенное ржавое кайло, которое до сих пор я видел только по телевизору.
Надо сказать, что конец марта на Южном Урале – это не весна. То есть – совсем. За ночь зону заносило громадными сугробами, и к утру эти дары природы заваливали все тропинки так, что нереально по ним было не только пройти, а даже и просто определить их местонахождение. И кто-то должен был всё это гавно расчищать. Называется это занятие «хозработами», и отличается от обычной работы в промзоне тем, что является уделом шестерок. То есть – если в карантине ты выполнял хозработы, то дальнейшая твоя судьба в зоне была уже предрешена. И я понял, что мой парадно-выходной прикид начинает потихоньку вылезать мне боком...
У каждого случаются такие поворотные моменты, которые в дальнейшей жизни определяют многое. Если не всё. В тот момент, мне, девятнадцатилетнему, голодному, невыспавшемуся и насквозь промерзшему пацаненку, стоящему на ледяном ветру в незнакомой зоне с обледеневшим кайлом в руках, предстояло сделать именно такой выбор. Страшно мне не было. Было стыдно. Стыдно просто за то, что я оказался в такой нелепой ситуации, хоть и не по своей воле. Я оглянулся – мои «товарищи по несчастью», московские этапники, взрослые мужики с уркаганскими статьями, пряча глаза и отворачиваясь, уже ковыряли заледенелые сугробы трясущимися от страха и холода руками. А Василек, просто вонючий ничтожный шнырь ссучившегося уголовника, стоял передо мной, и презрительно ухмылялся мне прямо в глаза с чувством огромного превосходства, явственно отображавшимся на его раскормленной холуйской морде...
Я поднял кайло, и изо всех сил, наотмашь, с хрустом въебал Васильку в самое грызло. Захрипев, он молча, фонтанируя вокруг себя кровью, ухнул в сугроб, а я швырнул кайло ему в голову, развернулся и ушел в барак, сопровождаемый насмерть испуганными взгядами четырех пришедших со мной по этапу московских уголовников – уже состоявшихся шнырей...
Войдя в барак, я разбудил Упыря, и сказал ему, чтоб вызывал из МСЧ врача. Упырь посмотрел на меня тяжелым взглядом, надел валенки и фуфайку, и, сопя, исчез в завывающей темноте. Через пять минут в барак ворвались четверо вертухаев, свалили меня на пол, вдоволь потоптали сапогами, и, протащив за ноги через пол-зоны, закинули в ШИЗО, где я и провел полмесяца... Так я, не уронив достоинства, прошел лагерную «прописку» через карантин... В ШИЗО ко мне отнеслись с пониманием, тем более, что уебал я всё-таки шныря, а не кого-нибудь из уважаемых людей, и словосочетание «тот обуревший малолетка-москвич с этапа, который Василька порвал», сопровождало меня по зоне еще долго...
О москвичах. Надо заметить, что москвичей не любят не только в армии. В глухой челябинской зоне их не любили точно также. Но москвичей там было немного, пара десятков на весь лагерь, а в основном местные, челябинские, и в огромном количестве - красноярские. Два мощных земляческих клана. Вобщем, мне пришлось отдуваться за всю столицу сразу, всем своим дальнейшим поведением доказывая зекам, что и в Москве есть люди, и стричь всех под одну гребенку, по меньшей мере, не по-арестантски. Мне ни разу и в голову не пришло отмазаться от неоднозначного московского штампа, признавшись зекам, откуда я родом на самом деле. Хотя, подобное признание, если честно, здорово упростило бы мне вписку в организм лагеря. Ну реально, не любят москвичей, и не доверяют им... Но я выстоял – и звание это носил с гордостью и в зоне, равно как ношу и посейчас, и на хую видал недоразвитых «ксенофобов», пытающихся мне доказать, что какой-нибудь чмошный упырь, родившийся в Москве, имеет передо мной хотя бы маленькое преимущество...
А Василек, к моему счастью, не подох, но наглушняк развороченное ебало ему чинил весь
штатный состав лагерной медсанчасти. Потом я нередко встречал его, мельтешащего по лагерю, и он всегда приветливо кивал мне головой, и улыбался изувеченной и криво сшитой пастью. Я сдержанно-снисходительно кивал в ответ – если бы он тогда подох, то мне добавили бы немалый срок, и еще неизвестно, каким бы я впоследствии освободился.
После ШИЗО мне повезло уже по-настоящему: меня распределили в 4-й барак, в обязанности которого входила работа по деревообработке. Повезло потому, что легко могли укатать, например, в 9-й барак, который занимался валянием валенок, и половина контингента болела туберкулезом. Вы представляете себе, как валяют валенки? Ну, вот и я не представлял, пока не увидел. В темном и непроветриваемом помещении, где зловонный воздух плотно заполнен грязными частицами этой ебучей кошмы, люди проводили по двенадцать часов смены, валяя ёбаные валенки. Но даже и эта кошмарная каторга меркла в сравнении с бараком номер 12, контингент которого лепил из цемента и еще какого-то говна строительные шлакоблоки. В двенадцатом бараке зеки болели туберкулезом уже поголовно, и примерно раз в два дня из их локалки шныри-санитары уносили в сторону МСЧ носилки с прикрытым тряпкой свежим покойником, захлебнувшимся ночью кровавой кашей из собственных легких – лекарств в зоне не было никогда. А я, посвистывая и наслаждаясь ароматом свежей древесины, учился одним ударом молотка заколачивать по самую шляпку гвоздь-сотку в гробы и снарядные ящики, изготовлением которых, собственно, наш барак и занимался... Поэтому туберкулез в нашем бараке был явлением хоть и нередким (не санаторий, надо полагать), но всё же не таким ужасающим, как в других.
Работал в промзоне я с удовольствием – время заключения летело намного, намного быстрей (хотя легко мог позволить себе не работать вообще, почему – расскажу ниже). Подъем – завтрак – промзона – обед – промзона – ужин – спать... Глядишь, сутки и пролетели. План производства у меня был не особенно обременительный, вколачивать гвозди в гробы мне со временем даже понравилось. Всё лучше, чем валенки валять... А когда мне оказали невъебенное доверие, поставив меня за единственный в цеху обгоночный станок – я и вообще расслабился.
Станок был чрезвычайно пожилой, представлял он из себя механизм, похожий на тумбочку, из которого торчал штырь с насаженным на него кругообразным лезвием пилы, диаметром сантиметров в пятьдесят. Весь бином ньютона состоял в том, чтобы в начале смены подогнать лезвие по высоте, включить сей допотопный агрегат, и прогонять уже готовые и поднесенные шнырями гробы под лезвием, выравнивая края изделия. Работа примитивнейшая, но, тем не менее, не один десяток зеков до меня оставил на этом станке свои пальцы – что такое «защитный кожух», в промзоне и слыхом не слыхивали. На секунду зазевался – и пальцам пиздец, лежат на станке и шевелятся...
А по вечерам я играл в нарды... Передачек, как я уже упоминал, мне не заходило; сбиваться в «семейку» с забитыми и вечно испуганными лохами-«земляками» из Москвы мне, как вы понимаете, тоже было неприемлемо, так что жил я совершенно один, ни на кого не рассчитывая, и безо всякой поддержки. Надо было как-то вертеться, чтоб не ходить в уёбищных казенных обносках, и не жить на одной баланде. А нарды... я же из Каракумов – на доске этой я вырос, и белых пятен в этой игре для меня не существует. А вчерашние мажоры-торчки из Красноярска, молодые и нахальные, которые на бараке составляли большую часть контингента, любили на досуге покидать кости... очень любили.
Буду краток – через пару недель большинство красноярских четвертого барака были мне должны, как земля колхозу. И даже больше. Сначала парень проигрывает мне одну передачку... потом вторую... неделя игры – и парень должен мне передачки на два года вперед. Это при том, что сидеть мне оставалось меньше года. И парней таких за пару недель моей игры оказалось настолько много, что сосед по шконарю, красноярский же, старый Вася Цыган (никогда не игравший со мной на интерес), шепнул мне как-то на просчете, чтобы я оглядывался: кто-то где-то муркнул, что меня хотят чуть ли не поставить на перо, а проще говоря, выпустить заточкой кишки. Я знал, что за такими вещами в нашей отмороженной наркоманской зоне не заржавеет, поэтому пришлось думать, и делать ход конем...
И вот первому из моих проигравших пришла посылка. Восемь килограммов всяких ништяков. Всё это совершенно по закону принадлежало мне, и бедолага с убитым лицом прямо с вахты припер баул мне в проход. По традиции я должен был дать ему из этой посылки немного чая и сигарет, ну, то есть того, что сам посчитаю нужным. Я отобрал пару пачек чая, пять пачек сигарет, горсть каких-то конфет (сахар в зону не пропускали), и... положил это к себе в тумбочку.
- Забирай всё остальное, и вали отсюда, - сказал я этому идиоту. – Мать твою жалко... Ходила, собирала тебе, как человеку... а ты, катала хуев, просрал...
Надо было видеть лицо этого придурка, гыгыгы. До сих пор на лагере никто ничего подобного не видел, и даже не слышал о таком. Чтобы в волчьей красной зоне кто-то добровольно отказался от выигрыша, оставив себе лишь малую его часть! Задыхаясь от от благодарного ахуения, парень сам судорожно вывалил мне на шконку чуть ли не половину передачки, а потом еще долго тряс мне руку, а мудрый Вася Цыган улыбался с соседней шконки одними глазами... Надо ли говорить, что акции мои в зоне с этого момента взлетели на недосягаемую высоту, и не только на четвертом бараке. И любой красноярский (не обязательно проигравшийся), получив посылку, всегда притаскивал мне в качестве алаверды немного чая и сигарет, так что самым необходимым я был обеспечен до конца срока. Не говоря уже о том, что ходить по лагерю я мог теперь совершенно спокойно, не оглядываясь – любой красноярский в случае чего встрял бы за меня в рамс вообще не раздумывая. А бугор моей бригады, тоже красноярский, предложил мне ходить в промзону тогда, когда мне вздумается... а если не вздумается, то наряды он мне все равно закрывать будет, чтоб меня не укатали ШИЗО за невыполнение плана. Но, как я уже писал выше, в промзону я ходил с удовольствием.
Вот так, благодаря этой нехитрой и безобидной афере робингуд стайл, я и обеспечил себе до конца срока вполне приемлемое существование. Да и слово «москвич» в зоне стали произносить без презрительной интонации... Сами видите – ничего сложного, и ума много не надо. Если ты ведешь себя по-людски – тебе нигде плохо не будет.
А осенью 95-го зону накрыла эпидемия дизентерии, болело два человека из трех, и огромное количество зеков просто умерли в страшных судорогах – от дизентерии умирать реально страшно. Но я почему-то даже не заболел - пронесло. Так и ходил среди больных, недоумевая и охуевая от количества ежедневных трупов. А однажды утром обнаружил соседа по шконке, старого Васю Цыгана, уже одеревеневшим... а только вчера я играл с ним в нарды, и чифирил из одной кружки... Из медсанчасти пришли шныри-санитары, черкнули что-то в бумажке, положили труп на носилки – и мудрый Вася Цыган ногами вперед выплыл из барака и из моей жизни навсегда... Сидеть ему оставалось семь лет из одиннадцати, жены и детей у него не было, поэтому, предварительно актировав, его закопали где-то в общей яме, где-то в тайге за Бакалом...
Звучит всё это довольно неприятно, но, как я писал в первой части сего изложения – после тех восемнадцати часов, проведенных на сборке в Матросской Тишине, нанести чувствительный удар моей психике было уже невозможно. Васину шконку занял другой зек, и все пошло по-прежнему...
А потом был Новый, 1996-й год. Украшать барак было, естественно, нечем, да зекам это было и не нужно – мы налепили тортов из черного хлеба и сгущенки, намутили заранее припасенного кофе, а пидар Лариска, переодевшись Снегурочкой, без аккомпанемента танцевал вальс с главшпаном Ленкой, ряженым под Деда Мороза. Такой вот новогодний голубой огонек – куда там Пугачевой с Моисеевым...
****************************************************************************
Зона – это самый обычный поселок. Только обнесенный вокруг коючей проволокой, и по периметру стоит дохуя вышек с вооруженными солдатами. В этой зоне было двенадцать бараков, разделенных между собой металлическими заборообразными конструкиями – локалками – это была жилзона. А еще было много разных цехов, отделенных от жилзоны такими же конструкциями, только еще с колючей проволокой наверху, и называлось это – промзона. Кроме этого, в лагере были ещё пожарная часть, МСЧ – медсанчасть, ШИЗО (штрафной изолятор – подвал с десятком сырых бетонных мешков, рассадник туберкулеза), БУР (барак усиленного режима для закоренелых нарушителей, которых не берет даже ШИЗО), помещение бани (помывка – один раз в десять дней), и так называемый «нулевой барак» - он же «карантин», для новичков. Прежде, чем «подняться на зону», нужно было провести несколько дней в этом «карантине». Вот оттуда-то я впервые и «уехал в ШИЗО».
В первую же ночь вновь прибывших этапников будили по одному, и водили на просмотр к смотрящему за бараком, по имени Упырь, на предмет выяснить, чего ценного ухитрился проволочь в лагерь измученный этапом новоиспеченный зек. Надо сказать, что смотрящий в красной зоне – это обычный ссучившийся зек, назначенный мусорами и оперчастью. То есть беспредел и всяческое подавление личности – администрацией зоны приветствуются... Так как у меня нихуя ценного не было (какое там ценное – за весь срок я не получил ни одной передачки), то я с этим «смотрящим» просто перекинулся парой слов. Ему, видите ли, понравился мой пресловутый милюстиновый прикид. На него самого он бы сроду не налез, ибо кабаном смотрящий был исключительным – таких зеков просто не бывает. Но столь редкостные шмотки легко можно было обменять на хуеву кучу ништяков, типа шоколада и даже кофе, и поэтому мне было предложено совершить выгодный чейндж на два комплекта обычного, уёбищного, зэковского хэбэ. «А то мало ли что – всё равно на лагере отметут, и взамен не дадут вообще нихуя»...
Ну у них и нравы – подумал я, воспитанный по правильным понятиям в «черной» Матросской Тишине, и в категоричной форме отказался от сомнительной сделки. Упырь пробурчал что-то типа «охуевшие москвичи» и «мало тебе не покажется», и я отправился досыпать (москвичом в зоне назывался каждый этапник, пришедший из Москвы, будь он хоть с Анадыря).
А за полчаса до подъема меня дернул за ногу шнырь смотрящего по имени Василек, дебиловатый оглоед лет тридцати, и я, в компании еще четырех этапников, оказался на улице, в завывающей метелью темноте, и ебучий Василек молча всучил мне в руки здоровенное ржавое кайло, которое до сих пор я видел только по телевизору.
Надо сказать, что конец марта на Южном Урале – это не весна. То есть – совсем. За ночь зону заносило громадными сугробами, и к утру эти дары природы заваливали все тропинки так, что нереально по ним было не только пройти, а даже и просто определить их местонахождение. И кто-то должен был всё это гавно расчищать. Называется это занятие «хозработами», и отличается от обычной работы в промзоне тем, что является уделом шестерок. То есть – если в карантине ты выполнял хозработы, то дальнейшая твоя судьба в зоне была уже предрешена. И я понял, что мой парадно-выходной прикид начинает потихоньку вылезать мне боком...
У каждого случаются такие поворотные моменты, которые в дальнейшей жизни определяют многое. Если не всё. В тот момент, мне, девятнадцатилетнему, голодному, невыспавшемуся и насквозь промерзшему пацаненку, стоящему на ледяном ветру в незнакомой зоне с обледеневшим кайлом в руках, предстояло сделать именно такой выбор. Страшно мне не было. Было стыдно. Стыдно просто за то, что я оказался в такой нелепой ситуации, хоть и не по своей воле. Я оглянулся – мои «товарищи по несчастью», московские этапники, взрослые мужики с уркаганскими статьями, пряча глаза и отворачиваясь, уже ковыряли заледенелые сугробы трясущимися от страха и холода руками. А Василек, просто вонючий ничтожный шнырь ссучившегося уголовника, стоял передо мной, и презрительно ухмылялся мне прямо в глаза с чувством огромного превосходства, явственно отображавшимся на его раскормленной холуйской морде...
Я поднял кайло, и изо всех сил, наотмашь, с хрустом въебал Васильку в самое грызло. Захрипев, он молча, фонтанируя вокруг себя кровью, ухнул в сугроб, а я швырнул кайло ему в голову, развернулся и ушел в барак, сопровождаемый насмерть испуганными взгядами четырех пришедших со мной по этапу московских уголовников – уже состоявшихся шнырей...
Войдя в барак, я разбудил Упыря, и сказал ему, чтоб вызывал из МСЧ врача. Упырь посмотрел на меня тяжелым взглядом, надел валенки и фуфайку, и, сопя, исчез в завывающей темноте. Через пять минут в барак ворвались четверо вертухаев, свалили меня на пол, вдоволь потоптали сапогами, и, протащив за ноги через пол-зоны, закинули в ШИЗО, где я и провел полмесяца... Так я, не уронив достоинства, прошел лагерную «прописку» через карантин... В ШИЗО ко мне отнеслись с пониманием, тем более, что уебал я всё-таки шныря, а не кого-нибудь из уважаемых людей, и словосочетание «тот обуревший малолетка-москвич с этапа, который Василька порвал», сопровождало меня по зоне еще долго...
О москвичах. Надо заметить, что москвичей не любят не только в армии. В глухой челябинской зоне их не любили точно также. Но москвичей там было немного, пара десятков на весь лагерь, а в основном местные, челябинские, и в огромном количестве - красноярские. Два мощных земляческих клана. Вобщем, мне пришлось отдуваться за всю столицу сразу, всем своим дальнейшим поведением доказывая зекам, что и в Москве есть люди, и стричь всех под одну гребенку, по меньшей мере, не по-арестантски. Мне ни разу и в голову не пришло отмазаться от неоднозначного московского штампа, признавшись зекам, откуда я родом на самом деле. Хотя, подобное признание, если честно, здорово упростило бы мне вписку в организм лагеря. Ну реально, не любят москвичей, и не доверяют им... Но я выстоял – и звание это носил с гордостью и в зоне, равно как ношу и посейчас, и на хую видал недоразвитых «ксенофобов», пытающихся мне доказать, что какой-нибудь чмошный упырь, родившийся в Москве, имеет передо мной хотя бы маленькое преимущество...
А Василек, к моему счастью, не подох, но наглушняк развороченное ебало ему чинил весь
штатный состав лагерной медсанчасти. Потом я нередко встречал его, мельтешащего по лагерю, и он всегда приветливо кивал мне головой, и улыбался изувеченной и криво сшитой пастью. Я сдержанно-снисходительно кивал в ответ – если бы он тогда подох, то мне добавили бы немалый срок, и еще неизвестно, каким бы я впоследствии освободился.
После ШИЗО мне повезло уже по-настоящему: меня распределили в 4-й барак, в обязанности которого входила работа по деревообработке. Повезло потому, что легко могли укатать, например, в 9-й барак, который занимался валянием валенок, и половина контингента болела туберкулезом. Вы представляете себе, как валяют валенки? Ну, вот и я не представлял, пока не увидел. В темном и непроветриваемом помещении, где зловонный воздух плотно заполнен грязными частицами этой ебучей кошмы, люди проводили по двенадцать часов смены, валяя ёбаные валенки. Но даже и эта кошмарная каторга меркла в сравнении с бараком номер 12, контингент которого лепил из цемента и еще какого-то говна строительные шлакоблоки. В двенадцатом бараке зеки болели туберкулезом уже поголовно, и примерно раз в два дня из их локалки шныри-санитары уносили в сторону МСЧ носилки с прикрытым тряпкой свежим покойником, захлебнувшимся ночью кровавой кашей из собственных легких – лекарств в зоне не было никогда. А я, посвистывая и наслаждаясь ароматом свежей древесины, учился одним ударом молотка заколачивать по самую шляпку гвоздь-сотку в гробы и снарядные ящики, изготовлением которых, собственно, наш барак и занимался... Поэтому туберкулез в нашем бараке был явлением хоть и нередким (не санаторий, надо полагать), но всё же не таким ужасающим, как в других.
Работал в промзоне я с удовольствием – время заключения летело намного, намного быстрей (хотя легко мог позволить себе не работать вообще, почему – расскажу ниже). Подъем – завтрак – промзона – обед – промзона – ужин – спать... Глядишь, сутки и пролетели. План производства у меня был не особенно обременительный, вколачивать гвозди в гробы мне со временем даже понравилось. Всё лучше, чем валенки валять... А когда мне оказали невъебенное доверие, поставив меня за единственный в цеху обгоночный станок – я и вообще расслабился.
Станок был чрезвычайно пожилой, представлял он из себя механизм, похожий на тумбочку, из которого торчал штырь с насаженным на него кругообразным лезвием пилы, диаметром сантиметров в пятьдесят. Весь бином ньютона состоял в том, чтобы в начале смены подогнать лезвие по высоте, включить сей допотопный агрегат, и прогонять уже готовые и поднесенные шнырями гробы под лезвием, выравнивая края изделия. Работа примитивнейшая, но, тем не менее, не один десяток зеков до меня оставил на этом станке свои пальцы – что такое «защитный кожух», в промзоне и слыхом не слыхивали. На секунду зазевался – и пальцам пиздец, лежат на станке и шевелятся...
А по вечерам я играл в нарды... Передачек, как я уже упоминал, мне не заходило; сбиваться в «семейку» с забитыми и вечно испуганными лохами-«земляками» из Москвы мне, как вы понимаете, тоже было неприемлемо, так что жил я совершенно один, ни на кого не рассчитывая, и безо всякой поддержки. Надо было как-то вертеться, чтоб не ходить в уёбищных казенных обносках, и не жить на одной баланде. А нарды... я же из Каракумов – на доске этой я вырос, и белых пятен в этой игре для меня не существует. А вчерашние мажоры-торчки из Красноярска, молодые и нахальные, которые на бараке составляли большую часть контингента, любили на досуге покидать кости... очень любили.
Буду краток – через пару недель большинство красноярских четвертого барака были мне должны, как земля колхозу. И даже больше. Сначала парень проигрывает мне одну передачку... потом вторую... неделя игры – и парень должен мне передачки на два года вперед. Это при том, что сидеть мне оставалось меньше года. И парней таких за пару недель моей игры оказалось настолько много, что сосед по шконарю, красноярский же, старый Вася Цыган (никогда не игравший со мной на интерес), шепнул мне как-то на просчете, чтобы я оглядывался: кто-то где-то муркнул, что меня хотят чуть ли не поставить на перо, а проще говоря, выпустить заточкой кишки. Я знал, что за такими вещами в нашей отмороженной наркоманской зоне не заржавеет, поэтому пришлось думать, и делать ход конем...
И вот первому из моих проигравших пришла посылка. Восемь килограммов всяких ништяков. Всё это совершенно по закону принадлежало мне, и бедолага с убитым лицом прямо с вахты припер баул мне в проход. По традиции я должен был дать ему из этой посылки немного чая и сигарет, ну, то есть того, что сам посчитаю нужным. Я отобрал пару пачек чая, пять пачек сигарет, горсть каких-то конфет (сахар в зону не пропускали), и... положил это к себе в тумбочку.
- Забирай всё остальное, и вали отсюда, - сказал я этому идиоту. – Мать твою жалко... Ходила, собирала тебе, как человеку... а ты, катала хуев, просрал...
Надо было видеть лицо этого придурка, гыгыгы. До сих пор на лагере никто ничего подобного не видел, и даже не слышал о таком. Чтобы в волчьей красной зоне кто-то добровольно отказался от выигрыша, оставив себе лишь малую его часть! Задыхаясь от от благодарного ахуения, парень сам судорожно вывалил мне на шконку чуть ли не половину передачки, а потом еще долго тряс мне руку, а мудрый Вася Цыган улыбался с соседней шконки одними глазами... Надо ли говорить, что акции мои в зоне с этого момента взлетели на недосягаемую высоту, и не только на четвертом бараке. И любой красноярский (не обязательно проигравшийся), получив посылку, всегда притаскивал мне в качестве алаверды немного чая и сигарет, так что самым необходимым я был обеспечен до конца срока. Не говоря уже о том, что ходить по лагерю я мог теперь совершенно спокойно, не оглядываясь – любой красноярский в случае чего встрял бы за меня в рамс вообще не раздумывая. А бугор моей бригады, тоже красноярский, предложил мне ходить в промзону тогда, когда мне вздумается... а если не вздумается, то наряды он мне все равно закрывать будет, чтоб меня не укатали ШИЗО за невыполнение плана. Но, как я уже писал выше, в промзону я ходил с удовольствием.
Вот так, благодаря этой нехитрой и безобидной афере робингуд стайл, я и обеспечил себе до конца срока вполне приемлемое существование. Да и слово «москвич» в зоне стали произносить без презрительной интонации... Сами видите – ничего сложного, и ума много не надо. Если ты ведешь себя по-людски – тебе нигде плохо не будет.
А осенью 95-го зону накрыла эпидемия дизентерии, болело два человека из трех, и огромное количество зеков просто умерли в страшных судорогах – от дизентерии умирать реально страшно. Но я почему-то даже не заболел - пронесло. Так и ходил среди больных, недоумевая и охуевая от количества ежедневных трупов. А однажды утром обнаружил соседа по шконке, старого Васю Цыгана, уже одеревеневшим... а только вчера я играл с ним в нарды, и чифирил из одной кружки... Из медсанчасти пришли шныри-санитары, черкнули что-то в бумажке, положили труп на носилки – и мудрый Вася Цыган ногами вперед выплыл из барака и из моей жизни навсегда... Сидеть ему оставалось семь лет из одиннадцати, жены и детей у него не было, поэтому, предварительно актировав, его закопали где-то в общей яме, где-то в тайге за Бакалом...
Звучит всё это довольно неприятно, но, как я писал в первой части сего изложения – после тех восемнадцати часов, проведенных на сборке в Матросской Тишине, нанести чувствительный удар моей психике было уже невозможно. Васину шконку занял другой зек, и все пошло по-прежнему...
А потом был Новый, 1996-й год. Украшать барак было, естественно, нечем, да зекам это было и не нужно – мы налепили тортов из черного хлеба и сгущенки, намутили заранее припасенного кофе, а пидар Лариска, переодевшись Снегурочкой, без аккомпанемента танцевал вальс с главшпаном Ленкой, ряженым под Деда Мороза. Такой вот новогодний голубой огонек – куда там Пугачевой с Моисеевым...
****************************************************************************
— Сфинкс , 15.08.2005
ты должен быть залoгинен чтобы хуйярить камменты !
ты должен быть залoгинен чтобы хуйярить камменты !
— Ебитесь в рот. Ваш Удав
Оригинальная идея, авторские права: © 2000-2024 Удафф
Административная и финансовая поддержка
Тех. поддержка: Proforg
Kent, 15-08-2005 11:15:12
А че такое главшпан?
2522354Samurai, 15-08-2005 11:17:15
Вторая часть не менее сильная, чем первая. Сфинкс молодец. Пиши еще !
2522357Бульдог, 15-08-2005 11:19:06
Сфинкс- лучший. Ахуительно грамотно излагаешь, братан. Давай третью часть, нах.
2522361-=ВСЕВИДЯЩЕЕ И ВСЕЗАМЕЧАЮЩЕЕ ОЧКО=-, 15-08-2005 11:21:12
Не пиздите, нах!
2522367Все там будете!
хуйяпльот уфимскай, 15-08-2005 11:22:43
-=Zubastik=-15-08-2005 11:06
2522373здорова, земеля!
Объясните Тупому, 15-08-2005 11:24:29
Полюбому рассказ спижженый
25223763pac, 15-08-2005 11:25:37
интересно, маладец
2522379Andy Travenb, 15-08-2005 11:26:14
рыганина какая-то, заебал шансон млять. читать интересно, но остопиздила тема, вот так-с.
2522382DooMъ, 15-08-2005 11:29:46
Да блять
2522388Все равно нехуй на зоне делать поебизм это все и ацтой нах
Зеки нихуя ни рулят
Зеки, 15-08-2005 11:31:29
DooMъ 15-08-2005 15:29
2522390Не пизди, мы на зоне рулим, тока не на красной..
Боннэр Елена Георгиевна, 15-08-2005 11:38:26
Публицист, общественный деятель.
2522404Родилась 15 февраля 1923 г. в городе Мары Туркменской ССР.
В 1937 г. окончила в Москве седьмой класс средней школы. В этом же году остается без родителей.
Отец, Алиханов Геворк Саркисович, работник Коминтерна, был арестован 26 мая 1937 г., 13 февраля 1938 г. на закрытом судебном заседании выездной сессии военной коллегии Верховного суда СССР приговорен к высшей мере наказания, расстрелян в тот же день 13 февраля 1938 г., реабилитирован в 1954 г.
Мать, Боннэр Руфь Григорьевна, арестована 10 декабря 1937 г.. 22 марта 1938 г., особым совещанием при народном Коминтерне внутренних дел СССР приговорена к 8-ми годам лагерей, как член семьи изменника родины, освобождена в 1946 г., реабилитирована в 1954 г.
После ареста родителей уехала в Ленинград. В 1940 г. окончила среднюю школу и поступила на вечернее отделение факультета русского языка и литературы Ленинградского педагогического института им. А.И. Герцена. Начала работать, еще учась в старших классах школы.
В 1941 г. добровольцем пошла в армию, окончив курсы медсестер. В октябре 1941 г. - первое тяжелое ранение и контузия. После излечения направлена медицинской сестрой в военно-санитарный поезд ?122, где служила по май 1945 г. В 1943 г. стала старшей мед. сестрой, получила звание младший лейтенант мед. службы. В 1945 г. ? лейтенант мед. службы. В мае 1945 г. направлена в расположение Беломорского военного округа на должность зам. Начальника мед. части отдельного саперного батальона, откуда была демобилизована в августе 1945 г. с инвалидностью второй группы (почти полная потеря зрения правого глаза и прогрессирующая слепота левого глаза, как следствие контузии). В 1971 г. Московским ВТЭКом признана инвалидом Великой Отечественной войны второй группы пожизненно.
В 1947-1953 г.г. училась в 1-м Ленинградском медицинском институте. Работала участковым врачом, врачом-периатором родильного дома, преподавала детские болезни, была заведующей практикой и учебной частью медицинского училища в Москве, работала по командировке Минздрава СССР в Ираке. Отличник здравоохранения СССР.
Забывчивый!, 15-08-2005 11:38:48
Могу сказать одно, что если Удав дал Сфинксу колонку ЗверьеМае... то это нихуйя не спроста...
836904то что здесь полно уебаннов нихуя не представляющих себя по жизни и не знающих ее (я не говорю про "Реальных Пацанов" у многих из здешних представление только по фильмам Бригада, ха ха ха да-да именно такие как Пчела и были реальными пацанами бухахаааааа), а говорю про то, что автор правильно ставит акцент на нормальных человеческих отношениях... т.е. если ты не сучара, если у тебя есть определенные принципы и "стержень" по жизни, то хуй ты пропадешь...
кстати, не смотря на то, что Сфинкс приехал из Туркмении (знаю я одного дисидента от туда, нормальный такой образованный туркмен, кстати, говорит по русски без говоров и акцентов, чего я кстати не переношу...) многим святорусичам стоило бы поучиться у автора и письму и речи... (кстати и мне тоже)
читал с интересом, отношение нейтральное... а точнее пох ни хорошо, не плохо - не знаю я этого человека...
АПЕСДОЛ, 15-08-2005 11:39:13
Складно песдиш
2522408Не беси меня, бля (sic), 15-08-2005 11:40:19
Записки из мертвого дома в ремиксе Сфинкса. Просто ахуительно. Браво.
2522410Боннэр Елена Георгиевна, 15-08-2005 11:40:27
Я села в крытую первый раз в 73-м году, в 76-м я с крытой освобождалась. Там тогда был беспредел, слишком сожительство процветало, чему способствовала сама же администрация: ради своего же удовольствия наблюдать за нами через волчок. А еще администрация понимает, что если разъединить пару, эти сожительницы обе работать не будут. А если вся бригада состоит из 20 человек по 10 пар, это уже в работе стабильная бригада. Процветало сожительство ? это одно. Драки. В основном на почве ревности процветали. И на почве скандальных конфликтов, когда сокамерницы оскорбляют друг друга. И драки администрацией не пресекались. Больше порядка на крытой навелось уже с 84-го года.
2522411Вот такой случай был. Я совершила в крытой преступление, подельницей у меня была Аникина. Мы с ней сидели в 15-й камере. И мне подсылают записочку: ?Смык (у меня кличка ?Смык?), мы хотим раскрутиться, сделать передых себе от крытой, выехать на тюрьму под следствие, передохнуть. Решили жертвой избрать Аникину Лену. Убить ее. Расчетвертовать, покромсать, часть тела через унитаз спустить, а часть в мусор. И все, сплавить ее. Конечно, это даром не обойдется - мы знаем, но у нас подписывается вся камера, все семь человек?. Ну, и мне записку.
Аникина ничего не знает, она была на положении шестерки. Над ней издевались, заставляли унитаз чистить, из тазика для мусора ? борщ выльют ? кушать заставляли. Я сколько раз это сама пресекала: не могу смотреть, когда человека унижают или вот так издеваются. И она как-то ко мне примкнула, Аникина. Я уже не стала позволять, чтобы над ней издевались. Но когда мне шестерят, мне тоже противно. А она старается мне завтрак получить или хлеб, или постирать, или чего-нибудь. Дело доходило до того, что ударить бы ее? Но она слабая передо мной, мне это противно. У нас когда скандал какой из-за этого, она говорит: ?Ты все-таки стоишь за меня, я за тобой как за широкой спиной, я тебе обязана это сделать?.
И вот я думаю: как же мне пресечь это преступление? Пойти против камеры? Да они уже не остановятся, будет не одна Аникина жертва, а буду и я жертва. Конечно, я этого не допущу, убийства не будет, но покалечены обе будем. Думаю, что тут делать? И вот выходят все на прогулку. И Аникина тоже с ними выходит. Я остаюсь в камере с двумя женщинами. Я воспользовалась тем, что они спят, и подкинула записку под дверь дежурному, все на записке написала. А тут на мою беду дежурный не поднял эту записку. Заводят сокамерниц с прогулки, а под дверью лежит записка. Одна из них поднимает записку и вслух читает. Тут получилась групповая драка. Часть бросается на Аникину, а часть на меня. Меня-то особо не бьют, в основном, ее. Получается потасовка в камере. Драка страшная: выломали прутья, крови было много. Дежурный открывает дверь, Аникина выбилась в коридор. Тут уже разбросали всех, в карцера покидали девчонок. Меня закрывают в одиночку, не в карцер. И где-то дня через три ко мне Аникину бросают. Тут она вообще ко мне предана душой стала, когда вот все это раскрылось. Ночами не спит, пылинку с моей головы сдувает. А я-то и сама не хотела освобождаться, но я не такой род преступления искала, не такую раскрутку. Мне моя натура не позволяет в жертву выбирать более слабого. У меня был свой враг - Кащенко, старший контролер, то есть надзиратель. Я не хотела Аникину в подельницы брать. Но она со мной в одной камере живет и как хвост за мной. Я говорю: ?Аникина, я буду делать нападение на Кащенко, с ножом, смотри, чтобы близко тебя не было, ты мне в подельницы не нужна?. Она говорит: ?Я за тобой на край света, я без тебя на крытой не останусь?. Ну, я с ножом на Кащенко бросаюсь, а она (мы с собой тазик взяли, чтобы в прогулочном дворике почистить песком) его тазиком по голове сзади. И пошла со мной по делу. Ее тоже со мной судили, но дали 3 года всего, мне 5 лет. Ну, вот и все.
анах, 15-08-2005 11:41:44
Тюрьма - это название общее, народное. А вообще они двух видов бывают - "крытая", то есть место заключения самого тяжелого режима и следственные изоляторы - СИЗО. Вот в СИЗО тебя до суда и помещают. В Москве их шесть, но самые известные три: Бутырка, Матросская Тишина и Лефортово. Лефортово - тюрьма КГБ, сейчас ФСБ.
2522415Есть в Москве еще одна тюрьма - Красная Пресня, но это - пересылка, она же "транзитка". Туда уже осужденных свозят, чтобы этапы формировать и по лагерям развозить. А до суда - СИЗО.
Вначале все прибывшие в СИЗО проходят ?сборку?, своего рода привратку, чистилище, ?приемный покой?. Через сборку проходят все заключенные и прибывающие сюда из других тюрем, и из КПЗ, и те, кого, скажем, отправляют в суд, на этап. На каждого вновь поступившего заводится тюремное дело, записываются все имеющиеся при арестанте вещи, его особые приметы (наколки, шрамы, выбитые зубы, родимые пятна...), снимают отпечатки пальцев, проводят первичный медосмотр. При медосмотре надо обязательно сказать об инвалидности, перечислить подробно все хворости: эта медицинская карточка будет идти вместе с заключенным через пересылки и этапы до зоны, а значит, вдруг да поможет получить в критический момент нужное лекарство.
Пока этап проходит эти процедуры, заключенных держат в боксах (небольшие клетушки для временного содержания арестанта при этапировании, переводе из камеры в камеру, вызове к следователю и т.п.; в боксы площадью от одного до трех к вадратных метров могут забивать человек до шести). Так по очереди и дергают то туда, то сюда.
Каждого шмонают, то есть обыскивают. Шмон здесь тщательнейший, просматривают вещи, каждый шовчик прощупывают, из подошвы ботинок выдирают ?ступень? (железную пластину), раздевают догола: ?Нагнись, раздвинь ягодицы, присядь...? После шмона пересаживают в другой бокс (в прежнем ты мог чего-нибудь и припрятать). Фотографируют, но перед этим ты обязательно проходишь парикмахера. Он и должен привести тебя в тюремный вид, бороду остричь машинкой, прическу подкоротить (а случается, и наголо обработать). Хотя до осуждения по закону ни брить тебя, ни стричь без твоего согласия не имеют права, редко в каком СИЗО об этом вспоминают. А ты вспомнишь - могут и наручниками к ?креслу? пристегнуть. Да еще и объяснят, что это не стрижка, а санобработка, для тебя же дурака стараются, чтоб не завшивел. Исключение делают лишь для тех, кому следователь в карточке отметку поставил: дескать, нужен мне этот пассажир в натуральном виде, чтобы потерпевший на опознании не сбился.
Потом всех, кого за вечер обработали, разбрасывают по специальным транзитным камерам. Спишь там на ?шоколадке? - это шконка, ?индивидуальное спальное место?, дарованное зекам в начале 60-х годов новым исправительно-трудовым законодательством вместе с ?постельными принадлежностями? - про них речь впереди.
Обычная тюремная шконка - сварная рама (1,8 х 0,5 м) с продольными (2-3) и поперечными (5-8) полосами. Держится эта рама на ножках высотой около 40 см, вбетонированных в пол. В ?транзитке?, как и во всех больших камерах, шконки располагаются попарно в два-три яруса, второй ярус на высоте 1,1-1,5 м от пола, третий еще на 40-50 см выше. Шконка во многих тюрьмах вытеснила прежние коммунальные нары, которые хоть и не гарантировали ?индивидуальности? спального места, зато позволяли разместиться вдвое-втрое большему количеству арестантов. При хронической переполненности наших тюрем спать приходится в две-три смены, уже и шутка есть: ?Спи скорее?.
Из ?транзитки? выводят в баню, а к утру раскидывают по обычным камерам. Сейчас кое-кого и по нескольку дней на сборке держат (это помогает следователю сделать ?клиента? сговорчивым).
Да, перед тем, как ты попадешь на постоянное место, выдают тебе, наконец, и ?постельные принадлежности?: матрас, подушку, одеяло, полотенце, трусы, майку, солдатские кальсоны и нижнюю рубашку... В 80-е годы во многих тюрьмах появилось и постельное белье (две простыни, наволочка), раньше белье заменяла ?матрасовка? (огромный мешок, который натягивается на матрас), во многих отношениях вещь в тюремных условиях очень удобная. При всем своем огорчении от ареста и ?приемного покоя? постарайся проверить полноценность всего полученного. Особенно это касается одеяла и матрасовки, в тюремной жизни ценность постельных принадлежностей возрастает круче, чем на воле, поскольку в камере они используются не только по прямому назначению (почти все предметы этого ?гарнитура? - прекрасные дрова для варки чая, а из одеяла, например, может выйти теплая куртка). С арестанта при убытии из тюрьмы стоимость попорченных постельных принадлежностей взыскивают и отправляют все эти обрывки-обрезки на списание, но каким-то волшебным образом они возникают опять на складе и пускаются в оборот. Следует учесть, что каптерщик - тоже живой человек и от пачки сигарет не откажется.
Сборка имеет и еще одно назначение - обломать арестанта, особенно новичка, показать: ?Здесь тебе не санаторий?. Сразу с авторзака попадаешь как в мясорубку: крики
анах, 15-08-2005 11:43:13
Матом в тюрьме и лагере ругаются гораздо реже, чем на воле. Во-первых, это запрещено тюремным законом. Для арестанта мать - понятие святое. Поэтому на строгом, например, режиме мата практически не услышишь. Вторая причина: выругаться матом - значит почти в любом случае оскорбить кого-то. В условиях зоны то, что ты послал человека на х..., означает, что ты считаешь его петухом. Если этот человек петухом не является, ты будешь держать ответ за свои слова, и кончиться это может для тебя плачевно. Разумеется, нельзя и самого себя матерно поминать, например, говорить: ?Я, б...дь, ох...ваю!?
2522420Нельзя также называть человека козлом, если он не козел (а лучше и козла козлом тоже не называть - сами себя они называют ?независимый мужик?, ?активный? и т.д.). Слова ?козлиный?, ?рогатый? и подобные лучше не использовать, даже про свитер из козьей шерсти этого говорить не надо. Козла, кстати, на х... посылать тоже нельзя - он же козел, а не петух. Нельзя сказать разгорячившемуся человеку: "Ты чего петушишься?" Барак-развалюху, в котором мужики живут, нельзя курятником называть. Вообще лучше все "птичьи" названия из своей речи исключить.
На зоне вообще ответственность за слово гораздо выше, чем на воле. Прежде чем сказать что-то - дать оценку происходящему, рассказать о себе, особенно отозваться о другом человеке, - арестант должен не до десяти, а до тысячи сосчитать. Я знаю такой случай: один политзек подбивал мужиков на голодовку, те не соглашались. Он стал уговаривать: "Да поймите, ведь тем, что вы все терпите, вы объективно на ментов работаете!" Эти слова были восприняты буквально, как оскорбление. Хорошо, пахан зоны дал команду прекратить разборку, не то быть бы политзеку битым.
Поменьше говорить, побольше слушать - эту заповедь человек в неволе весь срок должен помнить, чтобы косяков не напороть.
- Косяк - это нарушение?
- Да, нарушение правильных понятий. Но вообще у этого слова значений много. Когда мужик делает какую-то работу и вдруг пробормочет: "Ух, что-то я косяки порю", - это означает лишь то, что он в чем-то ошибся: неправильно доску перепилил, неровно кирпич положил. Косяками называют и красные нарукавные повязки. Папироса с анашой тоже косяком называется - не знаю только, есть ли тут что-то общее с "косяком" из лагерного жаргона.
- Давай поговорим о правильных понятиях, о тюремном законе.
- Словом "правильный" обозначается большее, чем закон. Каким бы большим ни был закон, всех жизненных ситуаций он не предусмотрит. Поэтому правильные понятия - это еще и совесть арестантов, с которой каждый должен сверять свои поступки, чтобы не испортить жизнь себе и другим. Можно сделать и такое сравнение: в России закон никогда не уважали, считали, что жить надо не по закону, а по "правде". Вот в лагерях похожая ситуация, только там "правда" - это правильные понятия. То есть правильные понятия - это сама атмосфера жизни людей, оказавшихся вместе и на долгие годы в очень тяжелом положении. Они сами эту атмосферу создают и поддерживают ее чистоту ради того, чтобы выйти на волю ценой меньшей крови. Очень многое в правильных понятиях на воле может показаться диким, жестоким, бессмысленным. Но я, прошедший эту школу, могу сказать: тот образ жизни, который подчинен правильным понятиям, легче и разумнее предписанного властями. Дело здесь не только в жестокости государственных законов. Ведь даже эти законы на зонах полностью заменяются инструкциями МВД. А их, в свою очередь, дополняет беспредел персонала. Администрация ведь тоже не по закону живет, а по своим "понятиям". Это о сравнительной ценности правильных понятий.
Распиздяев, 15-08-2005 11:44:17
- В отношении Вас и с Вашим участием могут проводиться различные следственные действия: допросы, очные ставки, предъявление для опознания, следственные эксперименты и т.д.
2522425Необходимо иметь в виду, что на опознание Вас должны предъявлять вместе с лицами, сходными с Вами по внешности. Общее число лиц, предъявленных для опознания, должно быть не менее трех. При этом наводящие вопросы опознавающемому не допускаются, предъявление для опознания производится в присутствии понятых.
К сожалению, практике известны случаи, когда арестованное лицо, содержащееся в следственном изоляторе, предъявлялось для опознания с нарушением требований уголовно-процессуального закона. Например, арестованный был острижен или же был одет в тюремную робу, или даже содержался в наручниках, в то время как предъявляемые вместе с ним на опознание лица имели нормальные прически, были в гражданской одежде и, естественно, без наручников. Поэтому, если опознание было произведено с подобного рода нарушениями, о них надо сообщить прокурору.
Помимо следственных действий, проводимых с Вашим участием непосредственно в следственном изоляторе, они могут проводиться и за его пределами. Вас могут доставить под конвоем из следственного изолятора в ИВС или в отдел милиции или провести следственные действия на местности. Возможно, там Вам удастся встретиться с родственниками, близкими.
Бывает, что человека, находящегося под стражей, заставляют или просят сознаться в совершении тех преступлений, которые он не совершал. При этом ему предлагают встречи с родственниками на свободе под предлогом выполнения следственных действий, например, следственного эксперимента или так называемой ?проверки показаний на месте?. Арестованный вывозится из СИЗО для показа места преступления, якобы им совершенного. В свою очередь, следователь дает возможность арестованному встретиться с родственниками, получить от них какие-либо вещи, продукты, табак. Конечно, каждый, находящийся в СИЗО и попавший в такой переплет, должен сам решать, что ему дороже - свидание или же последовательный отказ от преступления, которого он не совершал. Надежды на то, что признания, выпрошенные следователем, в ходе судебного разбирательства разлетятся в прах, не всегда сбываются. Поэтому, прежде чем идти на подобные сделки, надо хорошенько подумать.
iR, 15-08-2005 11:48:01
па какой статье наказание атбываль?
2522443Хуеплнтов, 15-08-2005 11:49:44
"Беспредел?" - спросит читатель. Что-то знакомое слышится в слове. Все правильно, беспредел - произвол не имеющий предела. Это точное жаргонное слово гуляет по всем лагерям. Везде администрация беспредельничает. Где-тo беспредел осуществляет своими руками, где-то руками зеков. Но нет ничего беспредельней "красной крытой". Крытой называется тюрьма, где в отличие от следственного изолятора (СИЗО) отбывается сам срок заключения. Сливки уголовного мира свозятся в крытую. Все самые непримиримые к администрации, самые самостоятельные и авторитетные, решительные и буйные.
836905Суд в лагере и пожалуйста - со своего режима переводишься на тюремный, в "крытую" тюрьму. Сроком до трех лет. Кто-то с нее возвратится в зону, кто-то освободится, а иные освободятся и от этого мира. Бывает, крытую дают и по суду за особо тяжкие преступления, но такие сидят в тюрьме отдельно. Неофициально крытники приравниваются к особо опасным рецидивистам. С какого бы они не были режима, с общего - сидящие первый раз, или матерые рецидивисты с особого режима, везут их всех вместе, отдельно от остального контингента. Или, на крайний случай, с "полосатыми", с особым режимом. Отдельная камера в "столыпине" (арестантском вагоне). отдельная камера в "этапке" (этапном отделении СИЗО). "Откуда земляк? - С крытой!" - это говорит о человеке. Крытая придает зеку вес в уголовном мире. Если он порядочный, конечно. И порядочность его тогда высокой пробы. А гад с крытой всем мразям мразь. Но если неизвестно. каков крытник, у окружающих всегда смутное, не высказываемое подозрение. Не без основания.
Арестантская мораль определяет взаимоотношения зеков друг с другом и отношение их к администрации, к "ментам". Борьба ментов и зеков везде. Везде администрация стремится сломать зеков, подорвать их сплоченность, разложить мораль. Тут все в ход: сила, запугивание, провокации, интриги, подкуп. И конечно использование предателей арестантских принципов, всякого рода доносчиков, повязочников - "козлов" одним словом. Но в зоне установить полный диктат ментам препятствует большая возможность общения между зеками, а следовательно и большая сплоченность, чем в крытой.
В зоне всегда найдется камень, не привинченная к полу табуретка, вынесенная с "промки" (промышленной зоны) железка. В тюрьме человек безоружен. Посадят его с кем угодно. Против тебя одного несколько, подобранных администрацией. Что тут сделаешь кулаками? Такая камера, где менты расправляются с зеками руками других зеков, называется "пресс-хатой". Соответственно попадают под "пресс", к "прессовщикам". Это и есть беспредел в полном значении слова. Администрация старается "сломать" крытую. А полностью сломленная крытая -Красная крытая. Сравнительно легче сломать крытую общего или усиленного режима. Сидят люди по первому разу. И опыта меньше, и ума, и арестантские принципы слабее.
Вообще беспредела больше всего на общем режиме. На усиленном хотя бы срока побольше, народ посерьезнев, за 10 лет большего наберешься. чем за пару лет.
пахарь-трахарь, 15-08-2005 11:50:06
И здрасти!!!
2522452Пиздишь ты сраный скоморох. Допускаю, что ты сидел и сидел хорошо. Но вот, что тибе так дали так обыграть и загнать в крутые долги уже сидевших, прости, не поверю.
Тибя тут же бы окоротили, братцу. Не пизди. Не верю я в такое благородство зоновское. Homo homini lupus est ...
Сабак Лисной, йопт!, 15-08-2005 11:50:36
Дык ить это....чиво рассказувать-та?...Ну...было дело...У нас жа ф Бабруйски фсе друх друха знають бля....
2522454Кто ж знал, што этот ускаглазый масквич? приютили....абагрели...он жа споизда сашол сафсем без адёшки...мы фсем селом зжалились сцуканах....а он посли этава фсиво фсех нашинских авец аттрахал сцуко и ушол дабравольцем ф зону Ларискай...
Сфинкс...мудаг он, сцуко и иблан...хуясе панаписал...Рембо жжот...
Карочи ф рот тибе гранату асколачную, аглаед нах..........
З.Ы.
Аднака увликатильно писдит-зачот за литиратурнасть...
Фришоп и Фотохэнд, 15-08-2005 11:50:59
Афтар, где твая розавая кофтачка?
2522455Andy Travenb, 15-08-2005 11:51:44
Боннэр 15-08-2005 15:40
2522459анах 15-08-2005 15:41
вы чего поохуевали???
пахарь-трахарь, 15-08-2005 11:51:56
а насрали то,насрали. Я ебу...
2522461Сабак Лисной, йопт!, 15-08-2005 12:05:00
исчо хачу дабавить, што идинствиннае што аставило благаприятнае фпичитление-ачко сфинкса...
2522538и с чуйствам йумара фсе ахуитильна...и ваще приятно палюбому нах....
15-08-2005 12:10
ржунимагу!! Аффтар жжот б/п!
асел беспотписи, 15-08-2005 12:07:46
Несомненно , талант у аффтара есть. Также несомненно, что в душе аффтар щщитает себя Адиноким Волком -Гразой Масквы и Падмасковья.
2522551Спокойной мужской уверенности в аффторе пока не чувствуется - слишком часто пытается доказать пездатость.
Поскоку с зоной знаком не по наслышке, щщитаю, что в ряде деталей аффтар децл спиздел. Неверно описана клиническая картина дизентерии, отдает пиздежом гиройская битва со шнырем. Вопщем, как говаривал Станиславский - " Не верю!".
Тем не менее, повторю - талант есть, просто он в стадии становления. Не надо ему пить иад.
Sam, 15-08-2005 12:09:26
КАЛЫМСКИЕ РОСКАЗЫ блиа!
2522561Афтару срочна дать Нобилеффскую премийу, штоп хватило на билет до Бобруйска и на Йад!
Рекс , 15-08-2005 12:34:44
как то спонтанно закончил
2522767напешы ещо главу Сфинкс
и ваще первая часть поинтереснее и шустрее как то
ну да пох даже есле ложь - четать интереснее чем тянуть на кичи
шурикен, 15-08-2005 12:39:02
В жызни всегда нужно мужество штобы оставатца самим собой - те хто в офисах у начальнеков хуй сосет ничуть не лучче наташки. Попробуй "ебнуть кайлом" кода есть што терять (карьера, дом и проч. хуйня) Слабо?
2522785низнакомка, 15-08-2005 12:39:24
Не каменты , а бойцовский клуб ... кто круче наедит на Сфинкса -- каждый старается , как может ....
2522789славный дон алихандро, 15-08-2005 12:41:48
я татамнебыл канечно
2522807но как то все героически мужественно и суроворомантично
афтар,бетонная стена ищщит тебя
Залупок, 15-08-2005 12:45:04
От пиздабол!!! А нехуево было бы тебе повторить этот рассказ хотя бы в ИВСе...
2522829Дрюкер, 15-08-2005 12:45:57
в этот раз ОЧКО сфинктера отожгло! приз бля для очка в студиюнах!
2522837ben, 15-08-2005 12:46:44
блять ето что такое воровская сходка или место для общения приличных людей, А,
2522841Милицияяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяя
Шри Япутра, 15-08-2005 12:54:21
И вот бля, по колено в говне, на шагающем икскаватаре Рanasonic, я и мои братья тихо крадемся по ебаным джунглям, запутанным штопездец, как волоса на лабке у Очаковской блядвы. И ТУТ, ХУЯК, со всех сторон гуки! Ну я бля м-16 с плича срываю, и начинаю хуярить ебаных ускоглазых обезьян! Нна, бля, сука желтомазая, на, на, на! Ну бля, стрелять, да еще на полной скорости с экскаватора по гукам - это вам нахуй не воблу против чешуи дрочить! Ну кароче все 200 патронов из абоймы кончились, человек 300, смотрю, положил. А они все прут! Ну я блядь отломал зубец с кавша эскаватара и пашел в штыковую! И прям пиздец, как бирсекерЪ начал кромсать узкоглазое мясо. Остановиться смог, сука, только где-то в подмасковье, руки по колено в крови, коричневый адреналин из штанов в сапаги льеться, кароче пиздец, и тут бабка папрасила перевести ее через дарогу, слепая хуле! Ну я такой, карочи, беру ее под ногу и начинаю перевадить! И ТУТ, ХУЯК, камаз бля едит, ну я блядь бабку грудью закрыл и стаю, как гирой! Ну понятно, камаз в гавно, бабку в гавно, а меня блять пранисло.! От так-то суки, видали как жить бля нада! Ни аднаво слава ни спиздил, бля буду! Клянусь здаровьем маиво лоботомированнава барсука!
2522890низнакомка, 15-08-2005 12:57:57
гы ...
878403Янис Дырсдразитис, 15-08-2005 12:58:49
Смеяло про голубой огонёг.
2522923Пешы
пачтивсёпохуй, 15-08-2005 13:03:51
2Шри Япутра15-08-2005 16:54
2522951а хуле? и ты маладец,талантище б/п, кто спорит? если сам придумал канэш.
туппайалахушка(жана деректара хладакамбината), 15-08-2005 13:13:42
Шри Япутра15-08-2005 16:54
878407ржу.
ух бля, 15-08-2005 13:14:41
россказ целиком и полнастью спизжен с книги про Савелия Говоркова типа "триццатого уничтожить" и т.д.
2523012бугагага. Сфинкс сраное чмо, ебаный хач, и пизданутый плагеатор нах.
ПЕЛОТеЦ, 15-08-2005 13:15:50
ВО Бля, закончили про ивриев, начали пра "зоны"!
2523020И НИИБЕТ НАХ!, 15-08-2005 13:25:16
БЛЯ НУ ВСЕ ПИЗДИТЕ АСОБЕННА ВОТ ЕТИ БЛЯТЬ ПИСАТЕЛИ ЕТОЖ ХУЙ АСИЛИШЬ ТАКОЙ ТЕКСТ!
2523068КАРОЧЕ,
АФТАР МНОГО НАПИЗДИЛ, НО ИНТЕРЕСНА.
Вован, 15-08-2005 13:25:19
А мне понравилось, прочитал с удовольствием. Неизвестно конечно, правда это или нет, да это и неважно, но читается захватывающе и погружаешься в написанное. Надеюсь, что у сфинкса период адских говновысеров прошёл...поскольку талант писать хорошо у него есть и немалый.
2523069пахарь-трахарь, 15-08-2005 13:28:06
шурикен15-08-2005 16:39
2523085У меня фсегда возникает вапрос, када нада бить атмарозка, то надо его бить наповал, так?
Я не хочу садится из за мудака.Есть что терять. Как на зоне не знаю, не был.
SSS, 15-08-2005 13:28:27
Если афтар мнит себя лирическим героем то еще почитать можно.
2523089Получается что типа "Я Вор".
А коли эотот мудак сфинкс несет что это реальные события из его жизни то надо было запостить в "Наши сказки"
Чтобы оценить этот высер надо чтоб сфинкс с позиционировал себя по отношению к высеру.
*Sever*, 15-08-2005 13:28:38
Читал уже..
2523092Насратов (балгарин), 15-08-2005 13:30:52
Интересна беспесды.
2523105Главно дело человек просто так пишет, не за бабки, как Исаич и Шаламов.
Можно ли третью часть? Как эпилог. Типа, мол вышел и вот, как я на жизнь стал сматреть и, што мне пригадилась, а што - нахуй забыть.
И есчо. Ты в первой части написал, што в конце дашь свой фирменный ответ на вопрос "Ну и как там?" Где ответ-то? Не про голубой же огонек..... внатуре....
Диоптрий, 15-08-2005 13:31:38
Не читал. Фсё равно пиздёжь от начала до конца.
878411пахарь-трахарь, 15-08-2005 13:31:43
пиши продолжение, amigo...
2523106