Среда, утро
- Значится так, - лейтенант Шкиря сделал последний глоток из чашки, тщательно выплевал туда же попавшие в рот чаинки и поставил чашку на стол, - Местность мы насчет свидетелей прошерстили. Основное там – кабак, Пуля ж как раз из кабака этого и вышел, и завалили его чуть ли не на пороге. Да только в кабаке – голяк полный: официанты, гардеробщицы все на тормозах – ничо не знаем, ничо не видели, мол, у нас всегда шумно, на улице темно…дом там всего один рядом, по квартирам прошлись – тоже пока по нулям, но еще ходим…выходные ж были, народ по дачам разъехался…
    - Ладно, - майор Куприянов по привычке поморщился, наблюдая за утренней чайной церемонией Шкири, - А что говорят наши добровольные помощники милиции?
    - Да, что говорят, обычное говорят, - Шкиря заскрипел спинкой стула, - В последнее время у Пули были терки с кавказцами. Пуля же он, вообще, их на дух не переносил, ты знаешь…а в его районе их как раз больше всего…ларьки там, кабаков парочку…недавно, говорят, наезд был на айзерскую кофейню некрасивый…Тофику нос сломали доской для нардов, - Шкиря довольно усмехнулся.
    - Заявления от них не было, - Куприянов тоже улыбнулся, представив себе сломанный нос жирного Тофика.
    - То-то и оно, что не было, - продолжил Шкиря, - Говорят, кавказцы сейчас с Маратом дружны…ну с тех пор, как Марат с Пулей разбежался. Я вот и думаю себе эту темку разработать. Может, кавказцы на него поставили…мы уже ребят Марата напаковали чуток, работаем…да только…это…нестыковочка…
    - А сам Марат чего говорит? – перебил Шкирю Куприянов, - Его самого-то взяли? Или тоже на даче?
    - Да ты чего, Вить? – Шкиря вытаращил глаза на Куприянова с искренним удивлением, - Совсем заработался? Марат-то, конечно, на даче. Мы ж его с тобой неделю назад брали…с телкой…забыл? Хотя, уже вышел, наверное. Ему пять суток дали всего…за нарушение общественного порядка, - Шкиря ухмыльнулся так, будто рассказал скабрезный анекдот, - Но когда Пулю валили, он точно нары грел, я проверял. Так что Маратику повезло нашими с тобой стараниями. В этом-то и нестыковочка…Марат, оно, конечно, лучший претендент, чтоб Пулю завалить…да только алиби у него…железное…мохнатое алиби, я бы даже сказал, - Шкиря откровенно заржал.
    - Вот черт, - выругался Куприянов, - Точно…вот сучонок, отлэкал себе алиби…Кстати! – майор хлопнул себя по лбу, - Заработался, говоришь? Пулю где завалили? Возле “Черной Каракатицы”? А Марата мы где взяли?
    - Ну, там же, - пожал плечами Шкиря, - Что ж такого? Братки всегда по одним и тем же кабакам тусуются…
    - Да я не о том, - Куприянов от возбуждения вскочил из-за стола, - Дедок этот где? Пенсионер твой знаменитый? Дедка допросили?
    - Бляа-а-аха-му-уха! – Шкиря схватился за голову, - Вот это я дурак…не было его в субботу…на дачу уехал…
    - Быстро сюда этого пидара старого! – приказал Куприянов.

Вторник, полдень
    …Сволочи и паскуды…картошку то возят, то не возят. Хотел купить лучку зеленого, так ни одна сволочь не продает…если сам на даче не посадишь, ни одна паскуда тебе не продаст. Помидоры втридорога, кабачки дороже бананов…стрелять за такое надо…
    Кириллыч возвращался домой не в духе – хотел икорки пожарить, так на рынок центральный далеко ехать, а уличные торговцы надежд Кириллыча не оправдали – всю улицу обошел, а на икорку так и не скупился, запыхался только весь. Пришлось, вместо ингредиентов к икорке, купить пивка с тюлькой. Да и тюлька вонючая. Тюльку уже засолить не могут нормально…скоты.
    А тут еще один сюрприз. “Лифт не работает”, - заявила Кириллычу консьержка. “Проститутка”, - подумал про себя Кириллыч, - “Думаешь, я не знаю, что ты у жильцов сосешь”, а вслух сказал: “Стрелять за такое надо!” “Черный ход открыт!” – крикнула ему консьержка. “Рот у тебя черный, паскуда, открыт”, - мысленно ответил ей Кириллыч.
    Пришлось идти через черный ход по лестнице. Кириллыч с трудом преодолел четыре пролета и остановился отдышаться. Ну вот, уже почти дошел…Уже дверь маячит коридорная – вся фанера пообломана…в ЖЭКе все сплошь сволота…фанеру новую наклеить не могут, зато пружину такую на дверь навесили, что не откроешь…паскуды…Ну, ничего, уже почти дома…пивка выпить с тюлечкой…в окошко посмотреть…в окошко…
    Собравшись с силами, Кириллыч сделал последний рывок наверх к заветной двери с огромной пружиной, установленной неизвестными паскудами из ЖЭКа. Возле самой двери переложил авоську с бутылками и тюлькой в левую руку, а правой, напрягшись, нажал на дверь, приготовившись побороться с пружиной…
    Но дверь поддалась неожиданно легко. Скрипнула и поехала, открываясь, перед носом Кириллыча. Кириллыч завороженно сделал шаг вперед, не успев уяснить странности двери-самоотворялки…
    Открывшись на полную и подпустив Кириллыча на шаг, дверь вдруг рявкнула пружиной, налетела и со всей силой грохнула пенсионера по носу. Нокаутированный дверью Кириллыч сделал последнее в своей жизни сальто и покатился вниз по лестнице. Завершился полет несчастного пенсионера неприятным хрустом затылочной кости.
    Через секунду дверь-злодейка снова отворилась, и в проеме показалась чья-то голова в капюшоне ветровки. Голова блеснула глазами и парочкой железных зубов, а потом появился и весь человек: неизвестный, одетый в спортивную куртку с капюшоном, широкие слаксы и кроссовки, легко потрусил вниз по лестнице по направлению к распластавшемуся на грязном полу Кириллычу.
    - Ай-ай-ай, - сокрушенно покачал головой человек в капюшоне, оглядываясь по сторонам, будто призывая к сочувствию нарисованных на стене подъезда покемонов, - Это что ж такое, это что ж за двери такие делают, а? Ай-ай-ай, - человек наклонился над Кириллычем и вынул руку из кармана слаксов: в руке, татуированной причудливыми паутинками, оказалась длинная заточенная отвертка, - Дедушка ударился, дедушке стало плохо, несчастье-то какое, - неизвестный другой рукой пощупал пульс Кириллыча, - Хирургическое вмешательство не поможет, - человек в капюшоне сунул заточку назад в карман, - Ай-ай-ай, вот уж судьба-злодейка, не знаешь, где найдешь, где потеряешь, - снова притворно запричитал неизвестный, - Кра-а-аси-ива ты вошла в мою грешную жизнь, - вдруг запел он тихонько, - Кра-а-аси-ива-а ты ушла из нее, - и, напевая песенку, человек в капюшоне побежал вниз по лестнице.

Понедельник, утро
    Перрон пригородного вокзала немноголюден: нет возле этой станции населенных пунктов, некому и ехать отсюда в город. Почти некому…Какой-то мужичок все же стоит на перроне в ожидании электрички. Мужичок этот небрит, вид имеет изможденный и жалкий, одежда его грязна и помята. Смотрит под ноги, потом вдруг наклоняется и поднимает с земли окурок. Роется по карманам и, не найдя спичек, чертыхается, с досадой бросает окурок на землю и оглядывается по сторонам.
    Невдалеке от перрона на обочине грунтовой дороги стоит пятнистый Лендровер Дефендер, из окна которого торчит чья-то рука с дымящейся сигаретой. Мужичок на перроне замечает машину, несколько минут завороженно смотрит на дымящуюся сигарету, кусая губы, затем не выдерживает и, перепрыгнув через парапет, бежит к лендроверу.
    Приблизившись к джипу, мужичок умеряет пыл и обращается к руке в окне с легким поклоном.
    - Слышь, брат, покурить не найдется? - просит мужичок счастливого обладателя сигареты.
    Рука исчезает, а вместо нее в окне джипа появляется бритая голова.
    - Отчего же, - благосклонно говорит бритоголовый и протягивает мужичку пачку красного Мальборо, - Бери с пачкой, - проявляет невиданную доброту бритоголовый.
    - Спасибо, брат, - мужичок еще раз кланяется, - Выручил ты меня, брат…курить так охота…ты ведь знаешь, откуда я…, - причитает мужичок.
    - Знаю, знаю, - томно тянет бритоголовый, - Ладно, ладно, вали уже, - говорит он, пресекая дальнейшую беседу, - Эй, стой! – вдруг кричит он вслед удаляющемуся мужичку, заставляя того поспешно обернуться – Ты там часом Марата не видел? Мы тут братана ждем нашего. Марат кликуха. Вроде, сегодня должен выйти. Не слыхал?
    - А? Не-е, - мотает головой мужичок, - Не видел Марата, там много народу сидит…не видел Марата…
    Марат появился через несколько минут. Увидел с горки ожидающий его лендровер, порадовался. Тачкой своей он гордился: не бог весть какая машина, зато одна на весь город, в милитарном стиле, пятнистая, все как полагается. Досталась в прошлом году одному лоху-фермеру в качестве гуманитарной помощи от братьев-селюков из Англии, а этот дебил догадался на нем в город на базар приехать. Ну, ребята Марата его раньше всех и заметили.
    Марат запрыгнул на заднее сиденье и пообнимался с братками: сидящий за рулем Гусь был как всегда в поряде: в кожанке, несмотря на жару, цепуры рыжие на месте, воняет от него, правда, как обычно, Пако Рабаном, но то дело такое, с непривычки после обезьянника. А Кипиш, конечно, дебил, на человека не похож: патлы отрастил кучерявые, кроссовки, капюшон натянул, негр, бля, какой-то, а не человек, даже гайки серебряные понадевал вместо рыжих, выебонец сраный, и фиксы железные. Татуировки какие-то подозрительные на руках, паутинки. Хорошо хоть сережки в уши не вставил, а то, бля, вообще ни в какие ворота. Не знал бы этого психа с детства, в момент зачморил бы...
Пообнимавшись, о делах скорбных покалякали.
    - Ну чо там, брат? – участливо спросил Гусь, - Не шибко гнило?
    - Да нормально, - успокоил его Марат, - Бомжей, правда, полна камера. Ну и наших немало, всего двадцать пять человек на одной хате было. Был даже один вор настоящий, только он в первый день охраннику табуретку на голове разбил, и его мусора забрали на суд Линча, бля…
    - А хавку тебе передали? – поинтересовался Кипиш, - Мы на той неделе хавку привозили…хлеб там, сок апельсиновый…
    - Туалетную бумагу передали, - хмыкнул Марат, - И за это спасибо, хоть было чем очко подтереть.
    - Вот суки! – выругался Гусь, - А у нас все взяли… передадим, говорят, все, что не в стекле и в железе.
    - Да забудь, - Марат потянул сигарету из пачки, торчащей из кармана спортивной куртки Кипиша, - Хлеб там нормальный был. Горячий еще…тут хлебозавод рядом…нам первым в городе завозили…, - Марат с наслаждением затянулся сигаретой, - Ну это все лирика…тут слушок такой прошел…вроде как Пулю завалили? А? Верно базланят?
    Кипиш с Гусем довольно захихикали.
    - Докладывайте, бля, бараны! – прикрикнул на них Марат.
    - Есть такое дело, - осторожно начал Гусь, - Короче, подъехали к нам в среду звери, ну, Муса там, Тофик…короче…Пуля наехал на них серьезно…Тофик сидел чай пил в своем кабаке, никого не трогал, а Пулины ребята ему нос доской из-под нардов прищемили, - Гусь хмыкнул, - Короче, оскорбуха еще та. Ну, звери, короче, вскабанели, на все готовы были…лавандоса отгрузили нам…
    - Ты это…Марат, - перебил друга Кипиш, - Извини, что мы без тебя все решили…там оперативно надо было шевелить…мозговой извилиной…ты не подумай, что мы, типа, без тебя…в натуре, надо было по быстрому брать быка за яйца…Пуля на тебя зуб имел большой…могли не успеть.
    - Разберемся, - Марат прервал оправдания Кипиша, - Где вы его завалили? Как дело было?
    - Да как, - пожал плечами Кипиш, - Проследили его чуток. Он вечером чота в “Черную Каракатицу” завеялся…вроде не его точка, ну нам-то с руки, там дворик пустой совсем, детская площадка какая-то, что ли? Песочек бля…качеля…короче нихера свидетелей. А из “Каракатицы”, ты помнишь, лесенка такая из подвальчика…он, короче еще с двумя быками был…вышли они на лесенку, а мы их сверху и положили…ну и на тачку…и баиньки...
    - На тачку? – выдохнул Марат, - На какую тачку? Вы на какой тачке были?
    - Ну, бля, на этой, на какой же еще? – искренне удивился Гусь.
    - Вот ослы, - сокрушенно покачал головой Марат.
    - Не, ну ты, Марат, конечно, извини, - снова заговорил Кипиш, - А на какой тачке мы еще могли быть? Мне че, у бати “копейку” надо было стрельнуть? Типа, сказать, батя дай мне свой газенваген на вечерок с телками позажиматься? Ведь и так весь город знает, что это мы Пулю завалили, кроме ментов, конечно. И что бы о нас говорили? Приехали, типа, пацаны на “копейке” и Пулю грохнули? Нас бы после этого самих грохнули за оскорбление понятий, бля. А насчет ментов не кумарься…нет у них методов против Кости Сапрыкина…там двор пустой, темный…ни одного свидетеля, в натуре…
    - Ни одного свидетеля, говоришь? – тихо сказал Марат, - В натуре, говоришь?..

Пятница, вечер
    Пуля, прищурившись, осмотрел полутемный подвальчик. Два здоровых амбала в кожаных куртках стояли за его спиной в ожидании приказаний. Наконец, Пуля принял решение и направился к угловому столику, спрятанному за резной деревянной перегородкой. Амбалы дружно направились за ним. Наблюдавшие до сих пор за процессом девчушки-официантки быстренько выбрали из своих рядов претендентку на заклание, и несчастная отправилась к столику бритоголовых.
    - Сядь! – приказал ей Пуля вместо заказа.
    Перепуганная официантка не осмелилась ослушаться и молча упала на стул
    - Теперь слушай внимательно, - Пуля наклонился к девушке, - Слушай и напрягай память…да не ссы ты так, - он тронул девушку за руку, потом полез в карман и вытащил двадцатидолларовую бумажку, - Припомни-ка, милая, - Пуля сунул бумажку девушке в руку, - Три дня назад…так…во вторник…припомнила? Ты работала во вторник?
    - Да, - тихо ответила девушка, боязливо сжимая бумажку.
    - Так вот…во вторник здесь у вас была парочка…пацан такой стриженый, ну как я - Пуля провел рукой по стриженой ежиком голове, - Ну, короче, ты поняла…нет, - Пуля вдруг задумался, - Нет…начнем с другой стороны…телка с ним была…женщина. Вот это ты должна была запомнить сто пудов. Волосы черные, могли быть собраны в хвостик, а может распущены, но все равно черные как…как…ну бля черные, короче. Очень красивая, глаза тоже черные…загорелая…ноги длинные…Платье! – вдруг воскликнул Пуля, - Платье в цветочек! Короче, цветочки такие красные, синие, фиолетовые, бля…ну чо ты смотришь? Вспомнила?
    - Да, - кивнула девушка.
    - О! – многозначительно произнес Пуля, - Ты их обслуживала?
    - Нет…- ответила девушка, - Их Гена обслуживал…официант.
    - Ну и за хули я тебе двадцать баксов давал? – возмутился Пуля, - Ладно, оставь себе. Зови этого Гену своего. Скажи, чтоб через пять секунд был, а то яйца отрежу…ему отрежу…а тебе пришью, - Пуля засмеялся собственной остроте.
    Девушка, осчастливленная двадцатью баксами и нежданным шансом избавиться от страшных посетителей, выпорхнула из-за столика и помчалась в полутьму ресторана искать несчастного Гену.
    Гена появился чуть позже, чем через пять секунд, но, тем не менее, достаточно быстро для того, чтобы немедленно не лишится яиц.
    - Сядь, - Пуля, судя по всему, решил повторить всю процедуру сначала, - Как тебя зовут? – внес он в беседу некоторую вариацию.
    - Гена, - ответил официант неестественно писклявым голосом и уселся на стул.
    - А чо у тебя с голосом? – удивленно спросил Пуля, на секунду забыв о цели допроса.
    - Я болел в детстве…мне операцию делали… на горле, - исповедался Гена.
    - А-а-а…ну, бля, понятно, - Пуля похлопал его рукой по плечу, - Хотя, я тебе скажу, Гена, с таким голосом на киче тебе туго пришлось бы.
    Гена счел разумным промолчать.
    - Ладно, Гена, мы не будем обсуждать твои вокальные данные, - перешел к делу Пуля, - Видишь этих парней? – он кивнул головой на молчаливых амбалов, - Вот этого зовут Юрий, - Пуля ткнул пальцем в одного из амбалов, - А вот этого Алексей, - он ткнул пальцем в другого, - Запомнил? Юрий и Алексей. Повтори.
    - Юрий и Алексей, - послушно повторил официант.
    - А кто из них Юрий, а кто Алексей? – ехидно спросил Пуля.
    - Вот…Юрий, - Гена осторожно показал пальцем на одного из амбалов.
    - Ты чо пальцем тычешь? – рыкнул амбал “Юрий”, - Тебя культуре не учили?
    - Ладно, ладно, Юрий, - миролюбиво сказал Пуля, - Не пугай хлопца…Так вот, Гена, - голос Пули стал почти ласковым, - Сейчас я тебе буду задавать вопросы, а ты будешь отвечать…а если ты не ответишь…то Юрий отрежет тебе палец…а Алексей отрежет тебе…яйца, - Пуля завершил преамбулу традиционно и перешел к сути, - Я знаю, что во вторник ты обслуживал здесь парочку. Если скажешь, что не помнишь, Юрий отрежет тебе яйца… девушка черноволосая… в цветастом платье…длинноногая…красивая… такая красивая, что ты наверняка вечером на нее дрочил… дрочил, признайся? Ладно, не признавайся… вспомнил?
    - Да, - кивнул Гена, получив столь подробный словесный портрет.
    - Ну вот, - Пуля удовлетворенно кивнул головой, - А теперь смотри, - он достал из кармана портмоне, а оттуда две фотокарточки, - Сначала смотри на эту, - Пуля сунул Гене под нос одну из карточек, - Эта девушка?
    - Эта, - с готовностью кивнул Гена.
    - А теперь смотри внимательно, - Пуля показал официанту вторую карточку, - Кого-то узнаешь? Кто из них был здесь с девушкой?
    - Вот этот, - Гена осторожно прикоснулся пальцем к фотографии.
    - Точно? – переспросил Пуля, - Уверен? Этот гандон в трусах и в кепке? Или этот патлатый?
    - Не-е-е, - уверенно протянул официант, - Вот этот…в трусах…который, - Гена снова ткнул пальцем в карточку.
    - Ну, епт, что и требовалось доказать, - Пуля довольно оглядел амбалов Юрия и Алексея, - Маратик, сука черножопая. Совсем без понятий стал…
    - А я тебе говорил, Пуля, - наконец, проронил первые слова Алексей, - Марата давно надо было валить. Ты думаешь, пацаны тебе специально про Каринку рассказали, чтобы ты вскабанел? Марат давно ссучился, с черными обнимается… ты ж не верил, что он сука… Каринка-то такое дело… ты же в разводе, не для того сказали, что б ты парился, братан…а чтоб ты понял, что Марат - сука… и ничего святого для него нет…
    - Оратор, бля, - Пуля встал из-за стола и пошел к выходу. Амбалы Юрий и Алексей поспешно вскочили и побежали следом, - Будешь мне тут рассказывать. Не твое собачье дело, что развелся. Как развелся, так и снова сведусь. Все в городе знают, чья телка Карина…и никому не позволено в нее своим вялым тыкать! - Пуля с яростью толкнул дверь и вышел из ресторана на улицу…

Вторник-среда, ночь
    Это было не первое их свидание. Познакомились Марат с Кариной еще год назад на дне рождения Пули. Тогда Карина еще была с Пулей расписана, и жили они вместе. Да и у Марата дела с Пулей имелись, не разбежались тогда еще их пути-дорожки. Ну и запал он, конечно, что немудрено: Каринка-то нарочно вырядилась – юбку кожаную надела, что зад едва прикрывала, а под ней колготки-сеточки, рубашка какая-та еще с вырезом на груди до пупка, одним словом, решила позабавиться над пацанами, знала ведь, сучка, что пацаны Пулю как огня боятся, и им даже посмотреть на нее стремно, а тут такое перед глазами ходит в колготках-сеточках, на эрекцию провоцирует. В общем, тогда вся любовь для Марата и ограничилась укромными косяками на дне рожденья, когда Пуля не видит, да вечерней дрочкой.
    А потом встретились еще раз… случайно. Проезжал Марат как-то через центр на своем дефендере, тогда еще только вымученном у глупого фермера, и вдруг видит, идет по улице девушка, лицом как будто знакомая, а вспомнить не можешь, кто такая. Костюмчик такой строгий-скромненький, очки на носу, папочки какие-то в руках, да только волосы черные в хвостик туго прибраны и туфли на шпильках сантиметров в пятнадцать: одним словом, вроде и тетя-учительница, а вроде как и не из школы, а будто из фильмов про садо-мазо на школьную тематику, только плетки в руке не хватает. В общем, опознал он Карину по врожденной экстравагантности, которую никаким скромным костюмчиком не скроешь. А, опознав, предложил до дому подвезти, а Каринка… не отказалась.
    Тогда уже слушок меж пацанами прошел, что Пуля разбежался с Кариной, а живет будто бы с Олей, стриптизершей из “Аль Капоне”, белобрысой красавицей со здоровенными буферами, известной под внесценическим псевдонимом “Сосота”. А Карина, во время их получасовой с Маратом поездки, информацию подтвердила: да, мол, разбежались мы с Пулей официально, и дел у нас общих нет никаких, даже претензий к нему материальных не имею, подонку эдакому.
    Конечно, это известие Марата обрадовало, как всякого человека радует известие о том, что красивая телка ушла от знакомого тебе пацана, да только немедленно получить с этого дивиденды он поостерегся: Каринка-то вроде приветлива и даже как будто заигрывает, да кто их с Пулей знает, может, побранились милые, а потом снова сойдутся, а Марат крайним окажется. В общем, отвез он Карину домой и все на этом…если не повторяться насчет вечерней мастурбации…
    Но Карина забыть себя не дала. Позвонила дважды! Сама! На свиданку пригласила…погулять там, в кино-театр сходить, кофе выпить в дневное время суток. Куда Марату было деваться? Месть Пули, конечно, стояла страшным пугалом за спиной, но что ж ты поделаешь, когда такая фемина сама нависает? Это ж совсем не пацаном надо быть, чтоб удержаться…
    А Марат все не решался. Конечно, по клубам они с Кариной пару-тройку раз засветились, пару раз кофею попили на свежем воздухе в местах, нарочно выбираемых Маратом вдали от жизненных маршрутов Пули, целовались, тискались в машине, не без этого, в общем, о расположении гениталий Карины Марат уже знал, да вот только до серьезного чего-то дело как-то не дошло: все-таки мысли о Пуле действовали посильнее любого брома. Но на последнем их свидании…
    На последнем свидании Карина недвусмысленно намекнула Марату…даже и намеком не назовешь… вроде бы совета спросила, будто невзначай: говорит, знаешь, Марат, я вот квартиру собираюсь купить в центре трехкомнатную… не поможешь мне выбрать? Казалось бы, деловой разговор ни о чем, да только Марат сразу понял, откуда ветер дует. Ведь в наше меркантильное время барышни женихов уже не приданым в виде вышитых салфеток и подушек на лебяжьем пуху приваживают, а вот именно такими методами: ненароком упомянуть о квартире, а еще лучше о папаше-председателе правления Нефтегазбанка со всеми вытекающими отсюда для потенциального жениха привлекательными последствиями.
    Надо сказать, пробные зерна, заброшенные Кариной, легли на благодатную почву: на квартиру Марат не повелся, чай, не крохобор, а вот папа Карины был всем хорошо известен – первейший адвокат в городе, и как раз по их бандитским делам специализируется, столько народу отмазал, что браткам впору на звезду героя для него скинуться. Ведь с таким папашей в случае чего можно и с бандитской дорожки свернуть на цивильную: семья-детки, работа в каком-нибудь нефтегазе и жена Каринка в кожаной юбке… а если Пуля такой дурачок, что променял Карину на Олю Сосоту, то и флаг ему в руки, нам такие ошибки делать не с руки, и с Каринкой нам надо быть поласковей, угодить ей надо бы… а как ей угодить – известное дело: год без мужика ходит…
    Когда они выбрались из подвальчика “Черной Каракатицы” в голове Марата вертелась единственная мысль: “Куда поедем? К ней или ко мне?” Карина тоже была ко всему готова: в кабаке вина выпила, разгорячилась, вертелась за столиком, как юла, все на ушко что-то шептала, щекой терлась, одним словом, бери ее голыми руками…
    А на улице приключилась эта дурацкая детская площадка с качелями. Для какого дела она была там присобачена под кабаком, одному богу известно: дом жилой всего один рядом, и детей там никто сроду не видал. А Карину, при виде качелей этих, замкнуло на романтику. Побежала, уселась и раскачивается. И это вместо того, чтобы садится в свой красный шевролет и поскорее везти Марата к себе домой. Не поймешь этих женщин: год без члена, а туда же – подавай ей прелюдии…
    Пришлось Марату поддержать порыв юной девы и качельку пораскачивать, ушко Каринке покусывая и потихоньку руку под платье запуская… а Каринка-то враз потекла и руку его намочила, платьице короткое приподняла, а трусы в песочницу выбросила… Марат уже и ремень на штанах начал расстегивать: удобно ведь на качелях и романтично, а Каринка за голову его взяла и вниз давит, это, значит, чтобы он на коленки встал и языком ее побаловал, а почему бы и нет, раз такая романтика? А потом можно в шевролет и домой… чтоб продолжить как люди. А Каринка все стонет и течет беспрестанно, оно-то вкусно, конечно, и романтично, да так ведь и захлебнуться можно с такими качелями… уж даже из носа течет непонятно что… по типу соплей…
    - Стоять-бояться! – окрик прозвучал так резко и неожиданно, что Марат, оторвавшись от Каринкиных гениталий, схватился руками за виски, будто ледяной воды залпом хлебнул, да так и застыл на коленях, даже утереться забыл.
    - Это как называется, молодые люди? – в двух шагах от песочницы стоял знакомец Марата – лейтенант Шкиря и довольно скалился, - Это называется прелюбодеяние в общественном месте! – изрек Шкиря, - А? Не стыдно? На детской площадке?
    - Су-у-ука! – Карина выстонала ругательство, - Ну это же надо, какая су-у-ука! Ну, не убить тебя за это?
    - Попрошу Вас документы, гражданка! – строго пресек ее Шкиря, - Потому как этот прелюбодей на карачках нам хорошо известен, а вот Вашу личность нам еще предстоит выяснить.
    Карина скривилась, встала с качелей, поправила юбку и, достав из сумочки какую-то книжечку, молча протянула ее Шкире.
    - Ну что здесь? – на месте событий появился майор Куприянов, сопровождаемый каким-то пожилым мужичком в спортивном костюме и фетровой шляпе.
    - Да вот, пойманы на месте преступления, - доложил Шкиря, протягивая майору книжечку-документ Карины, - И свидетели есть, - лейтенант показал пальцем на мужичка в фетровой шляпе.
    - А-а-а, Маратик, старый знакомый, - протянул Куприянов, открывая книжечку, - Ну грузи их в машину, там разберемся. Та-ак, - майор раскрыл книжечку, - Коссе Карина Георгиевна, - прочитал он, - Член городской коллегии адвокатов…э-э-э, - Куприянов почесал голову, - Коссе Георгий Семеныч не Ваш ли батюшка…а впрочем, что это я… Пожалуй, что Вас нам загрузить не удастся, Карина Георгиевна, признаю, как на духу, - Куприянов вернул книжечку Карине, - А вот насчет Маратика, не обессудьте, хоть пятнадцать суток, а посидит.
    - А, может, ограничимся денежным штрафом? – вкрадчиво сказала Карина.
    - Поверьте, Карина Георгиевна, - Куприянов прижал руки к груди, показывая всю искренность своих намерений, - При всем моем желании… не могу отказать себе в удовольствии закрыть этого… прелюбодея… Давайте назовем это мировым соглашением, как это у вас, адвокатов, называется. Вы садитесь в свою машинку и едете домой спать, а мы не сообщим ни Вашей коллегии адвокатов, ни Вашему батюшке… муж у Вас есть? Наверное, нету… раз Вы так спокойны…Жаль. А то бы и ему не сообщили… В общем, мы никому не сообщим, чем Вы занимались в песочнице, а Вы поедете себе домой, и мы даже не обратим внимания на то, что Вы выпивши, а Маратик поедет с нами…договорились?
    - Езжай, Карина, - Марат произнес первые слова с момента поимки.
    - Угу, - Карина нерешительно куснула губу, потом крепко обняла Марата, - Закончим, когда вернешься, - прошептала она ему в ухо.
    Карина села за руль красного шевроле, а Марат - на заднее сиденье ментовской дэу, помахали друг другу ручками, улыбнулись приветливо и многообещающе. Карина стартовала первой, и через мгновение ее шевроле скрылся за углом. Запустил мотор и лейтенант Шкиря, готовясь отвезти преступника-прелюбодея в обезьянник, потом вдруг опустил окошко и махнул рукой все еще стоящему возле качелей старичку в шляпе.
    - Будь здоров, Кириллыч! – крикнул ему Шкиря, - Спасибо за содействие!
    - Служу Советскому Союзу! – бойко выкрикнул в ответ старичок, приложив руку к шляпе.
    - Это что еще за хер в шляпе? – скривился Марат.
    - А-а-а, - довольно протянул Шкиря, - Это ты ему спасибо должен сказать за перебитый кайф, а не нам… это наш добровольный помощник. Нечего делать старичку… скушно… вот и сидит сутками в окошко смотрит, кто чего делает. А потом нам звонит…
    - Придурок, - сказал Марат и завертел ручкой, открывая окошко машины, - Эй, дед! – позвал он Кириллыча. Старичок наклонил голову, вглядываясь в машину, - Хай, Гитлер! – крикнул Марат и отдал Кириллычу честь.
    - Па-а-аскуда! – завопил Кириллыч, задыхаясь от негодования, - Стрелять за такое надо!

Tweet