-    Да-а, все таки Россия – красивая страна. Красивая и немного.. странная какая-то. Странная природа, странные , ни на кого не похожие люди. Опять-же, додумался кто-то и руль на машинах здесь ставить слева.  – с этими словами водитель придавил педаль газа, и пейзаж за окнами стал проноситься быстрее.

Человек, сидевший за рулем шикарного, блестящего «Ниссана Цефиро», имел ярко выраженную, характерную японскую внешность. На нем был черный костюм, белая рубашка и строгий черный галстук. Так, впрочем, одевались все сотрудники их небольшой фирмы по продаже подержанных автомобилей. Машина, за рулем которой он находился, предназначалась преуспевающему российскому бизнесмену, и Осаги – так звали нашего героя, - вспомнил разговор с шефом насчет этого заказа.

-    Осаги, я знаю, что ты исполнителен и компетентен, -с первых же слов начальника он понял, что предстоит что-то серьезное.
-    Да, Кикуджиро-сан, я весь внимание.
-    Посмотри в окно... Видишь?

Лицо Осаги расплылось в довольной улыбке. «Цефиро» притягивал к себе взгляды окружающих. Блестящий , будто только с конвейера, он напоминал породистого жеребца. Литые диски, низкопрофильная резина... Да-а, ему еще придется не один год вкалывать на Кикуджиро, чтобы подумать о таком авто.

-    Ты знаешь, что обычно мы не занимаемся новыми машинами. Но этот заказ – особенный. Ниссан только что с завода, эксклюзивное исполнение. Дело в том, что это – подарок. Один мой друг просит доставить эту машину в Россию, в качестве презента тамошнему влиятельному бизнесмену. Руководство фирмы сочло твою кандидатуру подходящей. Не тот случай, чтобы доверять перегонщикам...-Кикуджиро по-отечески похлопал подчиненного по плечу.

Шел уже пятый час его поездки, Осаги уже начинал уставать. Чтобы снять напряжение, он беседовал сам с собой обо всякой ерунде. Насколько хватало слов, описывал сам себе проносящийся мимо пейзаж. Пел песни. Постепенно начинало смеркаться.

    Мотор гудел ровно. Автоматически включился ближний свет. Осаги неторопливо размышлял. По его подсчетам, оставалось что-то около пары часов до прибытия на место. Он думал о возвращении домой, к его ненаглядной Мисито. Они поженились совсем недавно, и расставание даже на пару дней отзывалось в левой половине груди чем-то похожим на истому. Но ничего, Кикуджиро обещал щедрую премию, когда он вернется, и  Мисито будет сполна вознаграждена за свое, пусть и недолгое, но все же ожидание.

    Дорога поднималась в гору. Внезапно в лицо Осаги ударил слепящий свет. Глухо тонированная восьмерка на дикой скорости обгоняла идущий навстречу Ниссану бензовоз. Ослепленный, Осаги не успел затормозить, и когда дорога пошла под уклон, смачно въехал в небольшую бетонную будку, стоящую здесь неизвестно для чего...

    Удар был страшен... Телефон, лежащий в верхнем кармане черного пиджака, вылетел через лобовое стекло и с треском разлетелся о бетонную стену. Осаги спасли подушки безопасности и то , что он, как и каждый добропорядочный японский водитель, был пристегнут.

    Прошло несколько минут. С трудом открыв дверь, Осаги выбрался из машины. На Ниссан было попросту страшно смотреть. Насколько было видно в темноте, передняя часть автомобиля присутствовала теперь чисто номинально. Вокруг валялись осколки фар, по асфальту растекались лужицы масла, антифриза и чего-то еще, из-под капота валил пар... Может, от удара подушкой безопасности,  а может от увиденной картины, голова у Осаги закружилась, он споткнулся о лежащий у обочины камень и скатился в овраг.

    Очнулся он от того, что утреннее солнце нещадно светило ему в лицо. С ужасом он вспомнил, что случилось на дороге в темноте, вскочил... Из оврага машины не было видно. Спотыкаясь и скользя новыми ботинками по влажной от утренней росы траве, он карабкался наверх, чтобы выбраться на дорогу. Поднявшись наверх, его первой мыслью было то, что лучше бы ему остаться лежать в овраге. Машины не было. Более того, не было и ничего, что напоминало бы об аварии,  случившейся на этом самом месте несколько часов назад. Ни осколков стекла, ни масляных ручейков...

Осаги  почувствовал, что начинает медленно сходить с ума. Не было даже телефона, чтобы сообщить о своем положении. Кроме того, дорога была абсолютно пуста. Лишь ярко светило солнце и из стоящего неподалеку леса доносились приглушенные крики птиц.

До его слуха донесся какой-то звук. Приложив ладонь козырьком ко лбу, Осаги увидел, что в гору медленно поднимается лошадь, которая тащит за собой телегу. Ни одной машины по прежнему не было видно. Сплюнув от досады, он медленно побрел по обочине.

-Эй, милок, далеко ли путь держишь? – послышался сзади хриплый голос. Осаги обернулся. С телеги на него смотрел невысокий, плотный старик с морщинистым лицом. От волнения Осаги забыл разом все русские слова. На странной смеси японского и русского он начал описывать все, что с ним произошло ночью...
Старик смотрел на него и странно покачивал головой. Осаги не мог понять, дошла ли до него хоть часть его сбивчивых объяснений. И тут он понял, что уже сидит на телеге, рядом с этим странным человеком, хотя не очень хорошо помнит, как на нее забирался. Дорога теперь пролегала через лес, и Осаги не мог поручиться, помнит ли он как здесь оказался. Решив, что провалы в памяти - последствия ночной поездки с падением в овраг, он слегка успокоился. Несмотря на то, что положение его было из ряда вон выходящим – один, в чужой стране, без телефона, без машины, дурные мысли отчего-то не торопились посещать голову Осаги. От старика, сидящего рядом, исходили какие-то мощные, теплые волны доброжелательности, и Осаги даже не думал казнить себя за произошедшее.
-    Милок, это где ты так приложился? – негромко спросил старик, указывая на лоб Осаги. Проведя рукой по лбу, Осаги ощутил липкую жидкость, вся рука была теперь в крови. Глянув на руку, он ощутил, что дикая слабость охватывает все его тело и что он будто бы проваливается... куда-то глубоко, глубоко, где нет ни разбитых Ниссанов, ни сумасшедших русских, гоняющих по встречной, ни странных дедков на телегах...

«Мисито... Да, это она. Это ее нежные руки, это она наклоняется над ним, чтобы вытереть лоб влажной салфеткой. Это ничего, Осаги скоро выздоровеет. Будет, как и раньше, ходить в офис, почтительно здороваться с Кикуджиро, шутить с секретаршей. Нужно только встать и позавтракать, Мисито уже приготовила ему ароматный рис, заботливо разложив деревянные палочки сбоку от пиалы... Мисито, родная, почему у тебя такие грубые руки?»

Осаги открыл глаза. Ничего этого не было. Его Мисито где-то далеко, ждет мужа с хорошей премией в кармане. Он лежал в какой-то обветшалой избушке. По стенам были развешаны пучки трав, отчего пахло в комнатке словно в аптеке. Над ним склонился старик, пытаясь вытереть его лоб тряпицей, смоченной каким то отваром. Его морщинистые, мозолистые пальцы слегка задевали лицо Осаги, но тот чувствовал себя спокойно.

-    Башкой-то поди спьяну треснулся в овраге? – Осаги отрицательно покачал головой.

Недовольно покряхтев, старик отошел от лежащего Осаги. Тот огляделся. Такое ощущение, что попал в избушку лесника. Словно прочитав его мысли, старик неторопливо произнес:

-    Я Колончер, Коля , по русски-то. Лесник здешний. Ты сам откуда-то будешь?

Осаги, хоть и понимал старика, ответить ему не мог. Силы словно покинули его и оставили лежать тут, на топчане, набитом сушеными травами, в заброшенном русском лесу. Отхлебнув отвара из стоящей рядом кружки, он закрыл глаза. Перед глазами разворачивался калейдоскоп неясных образов. Осаги чувствовал себя летящим по воздуху, вот он летит над ночной трассой, шутя обгоняя машины. Вот он сам, сидящий в темном Ниссане. Сквозь приоткрытое окно доносится песня. Вот на встречную полосу вылетает тонированная восьмерка. Ничего не происходит, и машины продолжают свой путь. Неслышно подлетев сверху к восьмерке, Осаги осторожно заглядывает внутрь. Сквозь тонированное стекло ничего не видно, но отчетливо слышны сочные басы сабвуфера и дебильный смех пассажиров. Из приоткрывшегося окна вылетает пустая бутылка из-под дешевого пива и разбивается об асфальт.

    Кто-то осторожно тронул его за плечо. Осаги открыл глаза. Старик, ничего не говоря, жестами пригласил его за стол. За окном было темно. В печи бился слабый огонек, освещая комнату. Осторожно ступая, будто после долгой тяжелой болезни, Осаги уселся за небольшой круглый стол. Старик сел напротив. Пододвинул к нему пиалу, накрытую блюдцем. К себе пододвинул такую же. Осаги снял блюдце. В нос ему ударил запах грибного супа.
    -Ты потерял много сил, это должно помочь тебе – произнес старик. Осаги принялся за еду. Вкус был немного странный, но Осаги не обратил на это особого внимания. К тому же, лесник довольно бодро поглощал то же самое блюдо, и его жизнерадостный вид постепенно возвращал Осаги к жизни. Вообще, вся избушка начала как-то неуловимо меняться. Узоры старых ковров на стенах начинали жить своей жизнью. Огонь оживал в печи и словно пытался общаться с Осаги сполохом своих многочисленных языков. Темнота вокруг приобрела какие то новые, необъяснимые  качества. Она словно стала упругой и вязкой. Осаги хотел что-то сказать, но не смог. Слова вертелись на языке, но не находили выхода.

-    Боишься возвращаться на родину? – голос старика прозвучал у Осаги прямо в середине головы. От неожиданности он вздрогнул. Старик смотрел прямо ему в глаза, но губы его не шевелились. Более того, Осаги не мог сказать, на каком языке все это прозвучало. Будто вереница образов пронеслась в его сознании, тем не менее он все превосходно понял. Пытаясь ответить, он лишь выдавил из себя какое то мычание, и тут увидел что старик обо всем знает. И про разбитый Ниссан, и про то, что Кикуджиро будет готов разорвать его, если узнает о невыполненном заказе, и про Мисито, которая ждет мужа с подарками...
-    Люди слишком погрязли в своих желаниях. В повседневной суете забыли, что ими правят древние силы. Что такое человеческая жизнь? Просто мгновение. Что такое человеческие помыслы? Просто мечты новорожденного. Я знаю, что ты в тяжелой ситуации. Но безвыходных положений не бывает. Я постараюсь помочь тебе. Но помни, что за все в этой жизни нужно платить. И если где-то прибывает, в другом месте обязательно должно уменьшиться. Этот суп – не простой. Грибы для него растут только на одной поляне в лесу. Не много людей на всей земле знают, как ими правильно пользоваться. Сегодня – полнолуние. Через полчаса волшебное воздействие усилится, за это время нужно будет добраться до этой поляны.

По прежнему не размыкая губ, старик поднялся из-за стола. Осаги последовал его примеру. В теле его играла необычайная легкость, он словно заново родился. Ночной лес встретил его обилием новых, доселе неведомых запахов и звуков.

    Они шли по петляющей тропинке, а лес вокруг жил своей, ему лишь понятной жизнью. Деревья тянули к путникам свои корявые ветки-руки, где то наверху пролетало что то большое и тяжелое... Наконец, пришли. Оставив Осаги сидящим на пеньке, лесник вышел к поляне. Луна светила в небе, и в этом темно-желтом диске проступало нечто потустороннее.

    Усевшись посреди поляны и скрестив ноги, старик начал медленно раскачиваться... До Осаги донесся низкий утробный звук. Он словно заполнял все вокруг, пространство между деревьями, забирался в дупло старого дуба, стоявшего неподалеку, шевелил волосы на голове Осаги. Темнота вокруг взрывалась подобно праздничному салюту. Луна, опустившаяся необычайно низко, смотрела, будто единственный глаз неизвестного науке животного. Все чувства Осаги обострились до предела. Казалось, он слышит малейший шорох листвы, слабое дуновение ветра. И на все эти звуки накладывалось горловое пение лесника, еще больше усиливая мистичность происходящего. Лунный свет, поляна, освещаемая им, человеческая фигура, сидящая в центре , - все это казалось Осаги каким то нереальным спектаклем, причем он сам был не зрителем, а самым что ни на есть активным участником происходящего.

Пение смолкло. Осаги слышал, как ветер колышет ночную листву. И тут фигура, сидящая в позе лотоса на траве, стала медленно подниматься. Он не верил своим глазам. Старик сидел в полуметре от земли. Кровь бешено стучала у Осаги в ушах. Медленно он начал пятиться назад. Споткнувшись о высохший корень, торчавший из земли, он упал и потерял сознание.

Очнулся он наутро. Знакомое цоканье копыт доносилось до его ушей. Приподнявшись на локте, он обнаружил, что лежит на знакомой телеге. Старика нигде не было видно. Лошадка уверенно бежала по знакомому маршруту. Вдалеке Осаги разглядел дорогу, ту самую, на которой пару дней назад попал в переплет. И тут... Осаги вскочил и протер глаза. У обочины стоял новенький, блестящий Ниссан. Ни единой царапины, ни одной, даже малейшей вмятины на кузове... Осаги не верил своим глазам. Ключи оказались в правом кармане пиджака.

Все остальное происходило с ним будто во сне. Как неторопливо рыкнув, ожил мощный шестицилиндровый двигатель. Как недовольно встречали его телохранители заказчика. Как небольшой частный самолет доставил его в аэропорт родного города. Как Кикуджиро лично, отпустив водителя спать, приехал встречать его. Осаги понял, что разговор предстоит не из легких. Что он скажет, где он был эти два дня? Но увидев глаза босса, понял – что-то произошло.

-    Что случилось? – не тратя время на приветствия, подбежал он к Кикуджиро. – Мисито? Что с ней?
-    Извини, я не должен был посылать тебя в эту поездку. Лучше бы ты остался с ней, чтобы она была у тебя под присмотром.

В машине, по дороге в больницу, босс рассказал ему что произошло за время его отсутствия. Вообще-то подобные дорожные случаи в Японии – большая редкость. Ситуация стандартная – обгон, выезд на встречную полосу, этих лихачей нужно судить как торговцев наркотиками. Бедняжка Мисито чудом успела вывернуть руль, их новенький Скайлайн – всмятку.

Осаги впал в некое подобие ступора. Он не понимал, что говорит ему шеф. И лишь подходя к палате, где лежит его жена, понял хитрую ухмылку лесника. Вспомнил его слова, оказавшиеся печальным пророчеством – «...Но помни, что за все в этой жизни нужно платить. И если где-то прибывает, в другом месте обязательно должно уменьшиться. Этот суп – не простой....».

Tweet