* * *



Лето.

Белое солнце с линялого неба. Солнце везде: в витринах магазинов и в
окнах домов, в солнечных очках и загорелой коже встречных прохожих. Оно
облачило людей в яркие майки с дурацкими надписями и властно выставило
на всеобщее обозрение лоснящиеся тучные тела. Издевалось над неуместной
косметикой и небритыми подмышками. Смешивало запахи пота и дезодоранта в
один тошнотворный аромат.

Злые и нарядные осы кружат над вонючими мусорными контейнерами и
разноцветными шарикими мороженого. Мостовые жадно впитывают зной, чтобы
пытка духотой не прекращалась и после захода солнца.

Сухой и горячий воздух чуть подрагивает. Шум машин, глупый смех,  пустые
разговоры и  жужжание насекомых смешиваются с назойливой мелодией
очередного летнего радиохита.

Музыка, которая всегда с тобой...



                        

                                                                                                                                    
* * *





Анна зевнула прикрыв рот рукой. Отложила в сторону тетрадь и «Allgemeine
Psychologie». Хватит на сегодня. Взглянула на свои изящные – подарок
родителей - часики.

«Уже двенадцать!»

Анна с удовольствием занималась в библиотеке - прохладно, и с мотивацией
никаких проблем: когда все вокруг учатся, ничего другого не остаётся.
Заказала место на месяц. Очень удобно - учебники и записи можно
оставлять на столе и приезжать в университет налегке.

Вот и в этот раз с собой у неё была только маленькая элегантная сумочка,
в которой лежали мобильный и кошелёк.



Анна вышла на улицу. Солнечно и жарко. Она любила лето. Вернее, она
любила ЭТО лето. С того самого момента, когда он подошёл к ней на
остановке...

«Целых семь дней назад»

Улыбнулась, вспоминая. Он совсем не такой как все... Даже знакомится
подошёл необычно. Анна изучала психологию и разбиралась в характерах людей.

«Он - лидер, принц, герой!»

В свои двадцать три у Анны уже был опыт нескольких романов.

Две или три крайне неудачные попытки не отстать от подруг. Попытки,
оставившие только усталость и иронически-снисходительное отношение к
мужчинам.

И вдруг – он.

Встречалсь каждый день. Анна решилась сама. Вчера, когда он провожал её
домой, позволила себя поцеловать.

«Завтра,- сказала она, - завтра...»

И глаз не отвела.

«Завтра. Приходи на ужин... Я напишу тебе СМС...»

За эти семь дней они ни разу не звонили друг другу. Они писали СМС.

«В автобусе. Я напишу ему СМС в автобусе»

Подул лёгкий ветерок. Анна поправила непослушную светлую прядь. Сегодня
особенный день. День, когда случится что-то таинственное и бесконечно
приятное. Она вспоминала, мечтала и вспоминала опять, не заметив как
прошла автобусную остановку. Когда опомнилась, возвращаться не хотелось.

«Возвращаться – плохая примета»

Анна решила идти до города пешком, через лес...





                                                      * * *



Зазвонил будильник. Алекс подпрыгнул в кровати.

«Какой ужасный сон»

Ему снились бескрайние кукурузные поля и огромный, похожий на Шакила
О’Нила, негр в эсесовской форме. Чернокожий фашист с остервенением бил в
бубен и, танцуя, совершал вокруг огромного костра какой-то воинственный
африканский обряд, время от времени выкрикивая что-то на непонятном
гортанном языке.

Алекс ещё никогда так не радовался звонку будильника. Пошёл под душ и
долго чистил зубы.

«Приснится же такое!»

Он яростно тёр себя мочалкой, пытаясь смыть с себя въевшиеся  остатки
ночного кошмара. Однако неприятный осадок остался. «Нехорошо начинается
день. Нехорошо»

А ведь сегодня...

«Анна. СМС. Ужин»

Начал вспоминать как всё началось. Вернее, как всё было до их встречи...

Жара, головные боли и всепоглощающее, абсолютное одиночество. Однажды
ночью оно неслышно вошло в закрытую дверь его однокомнатной квартиры, и
больше не уходило. Одиночество не умело готовить: бесконечные пиццы и
спагетти с дешёвыми готовыми соусами. Оно месяцами не убирало комнату.
Почти каждый вечер они вместе молча пили пиво и засыпали у телевизора.
Просыпаясь среди ночи от жажды, Алекс переносил свою бесплотную подругу
в постель и ложился рядом. Одиночество не любило пустые разговоры, и не
удивлялось, что в России Саша и Алексадр – одно и тоже имя.

...Неделю назад. В прошлую пятницу. Был такой же удушливо-жаркий день.
Алексу казалось, что он высыхает изнутри. Часами бродил по раскалённым
улицам с ненавистью вглядываясь в равнодушные лица прохожих. Жара
сводила с ума.

Он увидел её на автобусной остановке. Увидел,и сразу понял, что если он
сейчас не подойдёт и не познакомится с этой девушкой, то его рассудку
уже не вернуться в тихую гавань реальности из пенящегося океана безумия.
Алекс подошёл к ней к не раздумывая ни секунды.

Голубой топик, длинная тёмно-синяя юбка, загорелая кожа. Минимум
косметики. Никакого парфюма. Светлые волосы до плеч. Лучистые глаза.

Подошёл и выдохнул, почти не шевеля пересохшими, до крови потрескавшими,
губами:

« Блондинка с  карими глазами – это редкость. Ты знаешь, что ты - редкость?»

Непонимащий, но открытый взгляд.

Повторил ещё раз. Она улыбнулась. Улыбнулась по-настоящему, засветившись
изнутри, а не просто растянув губы в мёртвой гигиенической гримасе
вежливого равнодушия. Так они познакомились. Встречались  каждый день.
Вчера вечером, когда он проводил Анну домой и хотел по-дружески
поцеловать в щёку она вдруг сама прижалась к нему. Пьянящая свежесть
мягкие отзывчивых губ. Бархатная кожа. Доверчиво прильнувшее к нему
гибкое тело. «Завтра», - Анна смотрела ему прямо в глаза.

«Завтра. Я напишу тебе СМС»

Алекс налил себе кофе и посмотрел на часы. Почти двенадцать. В открытое
окно залетела оса. Покружила по комнате и угрожающе жужжа забилась о
стекло. Он взял зажигалку и раздавил мерзкое насекомое.

Анна наверное ещё библиотеке. Потом она собиралась встретится с
подругой. А потом...

Неприятный сон забылся, вытесненый мыслями о предстоящем вечере. И в
самом деле, мало ли что приснится?

«Надо купить хорошего вина».



                                                     * * *



Сэмьюел Бенджамин Диккенс сошёл с поезда в Саарбрюккене и вытер со лба
пот. В поезде прохладно – кондиционеры, а стоит только оказаться на
улице – потеешь как свинья.

/«//It//’//s// //fucking// //hot//». /

Ровно в 24.00 надо быть на базе в Ландштуле. Увольнительная
действительна только на сегодня. А вчера, ближе к вечеру, позвонила
Мегги и сказала, что плохо себя чувствует. Сэмьюел Бенджамин Диккенс
заволновался: его /girlfriend/, его /Ме//ggy/. Она же на втором месяце,
в сентябре свадьба! Сэмьюел  Бенджамин Диккенс попросил командира части
Льюиса отпустить его на день к больной невесте. Сэмьюел Бенджамин
Диккенс был отличный солдат и без проблем получил внеочередную
увольнительную.

До Саарбрюккена меньше часа на поезде. Сейчас без трёх двенадцать. Мегги
жила на кампусе, в студенческом общежитии. Сэмьюел Бенджамин Диккенс
улыбнулся.

«/Meg//. //My// //Meggy/»

Терпко пахнущаю кожу, красноватые белки глаз и толстые губы. Его лицо
просветлело. Потом Сэмьюел Бенджамин Диккенс вспомнил родную Небраску.
Бесконечнаю зелень кукурузных полей.

Отец.

Он так радовался, что у сына появилась чёрная подружка: до этого Сэмьюел
Бенджамин Диккенс предпочитал исключительно блондинистых немочек из
университетов  Кайзерслаутерна(«/K//-//Town/», как сокращали все
американцы трудное немецкое название) и Саарбрюккена. И вот – нормальная
чёрная девушка. А уж когда речь зашла о свадьбе старик Диккенс и вовсе
засиял от счастья.





Сэмьюел Бенджамин Диккенс сел в автобус, шедший до университета. Занял
место в конце салона. Напротив – две оплывшие от жира девушки с
неестественно белой кожей. Сэмьюел Бенджамин Диккенс попытался вытереть
пот со лба. Опустив взгляд ниже, на футболку, он заметил, что потел
весь, всем своим крупногабаритным чёрным телом. До него долетел обрывок
разговора сидящих напротив жирных подружек.За три года пребывания в
Германии, Сэмьюел Бенджамин Диккенс так и не выучил ни слова по-немецки,
но потому как обе толстухи смеялись, поглядывая в его сторону и кривили
носы, понял, что речь шла о нём.

О том, что Сэмьюел Бенджамин Диккенс воняет.

«/It//’//s// //fucking// //sultry/»,- словно извиняясь пробормотал он. И
тут же подавился ядовитой, рвущейся наружу ненавистью.

Потемнело в глазах, захотелось на свежий воздух. Сэмьюел Бенджамин
Диккенс шатаясь вышел на первой же остановке. Его вырвало. Кружилась
голова. Прислонился к дереву. Дышалось тяжело. Мысль о том, чтобы ехать
в душном, горячем автобусе вызвала новый приступ тошноты. Сэмьюел
Бенджамин Диккенс решил идти до университета пешком, через лес...



... В лесу - а он уже углубился туда на добрые полкилометра - Сэмьюелу
Бенджамину Диккенсу лучше не стало. Смеющиеся лица тех двух жирных немок
стояли у него перед глазами, наполняя желчной, тошнотворной злобой.

«/This fucking fit //а//gain!/»

Вдруг он увидел впереди какую-то фигуру.

Задрожал...



Сэмьюел Льис Диккенс приготовился к броску...

Анна шла неспеша, наслаждаясь каждым мгновением этого дня, ЕЁ дня, ЕЁ
день который превратится в ИХ ночь. Вдруг вспомнила что так и не
написала ему СМС...

Сэмьюел Льис Диккенс больше не мог бороться с собой и рванулся вперёд,
навстречу девушке.

Анна увидела бегущего на неё чернокожего монстра и даже не успела
вскрикнуть.

... Сэмьюел Бенджамин Диккенс на бегу сорвал с её плеча сумочку и рыча
исчез в лесу...



«Что, что, что...»

Застыла.

«Сумка, сумка, сумка...»

Засмеялась. Хохоча добежала до дома.

«Ключи, ключи, ключи...»

Ключи в кармане.

«Нашла, нашла, нашла...»

Нашла несразу.

Долго открывала двери: в подъезд, и в квартиру.

Расплакалась.

                                                   * * *

Плакала долго. Потом стало легче, и она обрела способность мыслить
рационально. Кошелёк: наличных  было всего ничего: евро семь-восемь, но
карточки, паспорт... Всё это надо восстанавливать. А мобильный!

«Почему это случилось именно со мной?»



Приняла душ. Переоделась. Позвонила подруге. Потом они долго сидели в
летнем кафе: Анна с ужасом в голосе рассказывала о случившемся, а
подруга слушала, поглаживая её по руке и бормоча слова утешения. После
двух часов и трёх cappuchino Анне стало немного легче. Они пошли в
бюргерамт, заявить об утере паспорта. Анна почти совсем успокоилась.
Подруга сказала, что в полицию идти, конечно, надо, но потом. Завтра,
сегодня и так безумно устала. Да и мало шансов, что преступника поймают.
Её сосед, комиссар полиции, расказывал, как трудно раскрываются такие
преступления. Судя по всему какой-то наркоман. Да и примет Анна не
запомнила. Большой и чёрный, это разве ж приметы? Да и звучит как-то
политнекорректно...



Алекс взглянул на часы.

Половина четвёртого. Вдруг опять вспомнился сегодняшний сон. Жарко.
Безумно жарко. Он чувствовал, как спрятавшееся в нём одиночество щекочет
его изнутри и ехидно хихикает.

«Почему она не пишет?»

Алекс достал мобильный и набрал номер Анны.

Долгие гудки в ответ.



После банка и бюргерамта они опять зашли в кафе.

Вечерело.

Подруга сказала, что сегодня party у Симоны.

Анна сказала, что устала и хочет домой.

Подруга сказала, что прекрасно её понимает.

Разошлись.

«Какой сумасшедший день. А ведь всё должно было быть совсем иначе.
Господи, СМС! Я так и не написала ему СМС...»



Алекс ещё восемнадцать раз безуспешно пытался дозвонится до неё. Потом
укусил телефон и разбил его об пол. Безумие - едкое и горячее - закипало
внутри.

«Неужжжели ты действительно поверил ей? Зачем ты ей нужен? Зачем, зачем,
зззззззззачем?», -  одиночество внутри яростно жжжужжжало и жжжалило
жжжалило жжжалило безззащитный мозззг безззжжжалостной осой.

«Жзззззззззз».

Сводило с ума.

«Жзззззззззз».

Алекс почистил зубы и вышел из дома.

«Жзззззззззз»



Несмотря на чудовищную жару Мег с головой укуталась одеялом. Сунула в
рот термометр. Ангина летом – не лучший подарок беременной женщине.А тут
ещё и Сэм куда-то пропал. А ведь он позвонил вчера, сказал, что
увольнительную дали и он сможет приехать.

Тридцать восемь и девять.

«Где он, чёрт возьми?»



Сэмьюел Бенджамин Диккенс пришёл в себя только в городе. Он

не мог сказать сколько времени просидел в лесу, прижимая к груди
совершенно ненужную ему сумочку.

«/Why? Why did it happen again/?»

А он-то надеялся, что этого больше не повторится. Последний приступ
клептомании случился давно, ещё в школе. Сэмьюел Бенджамин Диккенс был
уверен, что лечение дало результат. То же говорил и доктор. Доктор
Армстронг. Низенький негр в белоснежном халате и с вечной улыбочкой на
лице. Док часто сажал тринадцатилетнего Сэмьюела Бенджамина Диккенса на
колени и поглаживая острые мальчишеские коленки проводил с ним
психологические консультации.

«/I won’t do you no harm, little nigger... //Just// //relax//.../»

И действительно, терапия помогла... Припадки становились всё реже и,
наконец, прекратились совсем.

Бедняга док. Отец писал, что во время последнего торнадо, в июне,
Армстронг зачем-то вышел на улицу. Невозможная дурость! Во время бури
надо находится в доме, а лучше в подвале. Дока нашли насаженным на
толстенный кол ограды собственного дома. С торнадо шутки плохи...

Сэмьюель Бенджамин Диккенс удачно прошёл все медицинские тесты, и
подписал контракт.

«/US// //Army/!»

Два года службы, ни одного припадка, ни одного взыскания.

Идеальный солдат... Мегги... Ребёнок...

Казалось, всё будет хорошо.

«/Fucking// //heat/».



Рядом с Сэмьюелем Бенджамином Диккенсом остановилась бело-зелёная
полицейская машина.

«Что-то не мне нравится, как выглядит этот тип »,- сказал один
патрульный другому.

На самом деле, двухметровый негр прижимающий к пропотевшей армейской
футболке дамскую сумочку, выглядел подозрительно.

Патрульный вышел из машины.

«Ваши документы?»



                                                     * * *



Алекс не помнил как он оказался прямо у дома Анны. Она жила в доме
родителей, но в отдельной двухкомнатной квартире на втором этаже. Он
взялся за ручку двери и только тут пришёл в себя. Вздрогнул: дверь
оказалась не заперта. Вошёл внутрь, поднялся по деревянной лестнице и
сел на ступеньки. Внутренний зуд усиливался. Алекс сжался в комок, дрожа
от  внутренней чесотки. Постепенно впал в болезненное, чутко-беспокойное
полузабытьё.

Вжал голову в колени и плотнее охватил себя руками.

«Жзззззззззз»

Встряхнул головой. Внизу послашлся скрип половиц. По лестнице
поднималась Анна. Он медленно поднялся на ноги.

«Ты? Ой, как же я рада! Ты не представляешь, что сегодня про...»

Прыгнул...

Клыки вошли в сонную артерию.

Упали вместе: он сверху, она снизу.

Классика.

Череп о ступеньки.

Серовато-розовый мозг.

Светлые волосы.

Солёный привкус крови.

Сознание.

Сознание?

«Жзззззззззз»





                                                           * * *



Комиссар Шрёдер продолжал бессмысленым, стеклянным взглядом смотреть в
протокол. Сухой, канцелярский язык: «смерть в
результате...черепно-мозговая травма ...потеря крови составила... потеря
мягких тканей ...»

Тело Анны – то что от него осталось – обнаружила Фрида, уборщица.
Несчастную женщину госпитализировали: шок.

Седовласый комиссар разрыдался. За долгую службу – в декабре ему
исполнялось шестьдесят, пора на пенсию – он видел многое, но то, что
случилось сегодня...

«Анна»

Они были соседями: вдовый полковник Шрёдер и семья Меркель. Три года
назад Меркели переехали в Саарбрюккен из Бонна: глава семейства,
профессор Людвиг Меркель, получил место научного руководителя Deutsche
Forschungszentrum fur kunstliche Intelligenz – крупнейшем европейском
центре по разработке искуственного интеллекта. Вместе с ним в
Саарбрюккен переехали его жена и дочь Анна, ей тогда только исполнилось
двадцать лет. Казалось бы, что может быть общего у мужиковатого
провинциального полицейского и известного специалиста по компьютерной
лингвистики? Тем не менее, они сразу подружились. Говорили о политеке,
евросоюзе и осуждали войну в Ираке. А по субботами жарили колбаски, пили
пиво, и вместе перед телевизором переживали за «Боруссию Мёнхенгладбах».

«Анна»

Жена Шрёдера умерла пятнадцать лет назад, детей у них не было. Анна
часто рассказавала комиссару об учёбе, делилась планами на будущее.
Грустно улыбалась, когда он подтрунивал, что такая красивая девушка не
может найти себе друга.

Она была ему как дочь.



Ещё вчера...

Вчера он видел её такой раскрасневшейся, такой по-настоящему счастливой...

«Ты, что влюбилась, девочка?»

Она утвердительно кивнула головой.

«Расскажешь?»

Опять кивок. Лучезарная улыбка.

... А сегодня в отделение полиции Саарбрюккена поступил звонок. Такой
знакомый адрес. Шрёдер лично выехал на место.

Опознать её было нелегко. Родители Анны  утром отправились в отпуск, в
Новую Зеландию. Сейчас ещё в самолёте...

И не одной зацепки. Маньяков трудно ловить -  если на задержать сразу,
по горячим следам... Завтра приедет специальная комиссия из Берлина.

В дверь постучали.

«Да»

Вошёл лейтенант Фишер.

«Патрульные Подольски и Швайнштаггер задержали одного американца»

Шрёдер молча смотрел в пол.

Фишер помедлил.

«У него была при себе дамская сумочка. Мобильный и бумажник с
паспортом... Анны Меркель»

Шрёдер поднял голову и нервно взъерошил седой ёжик волос.

«Где он?»

«Внизу, в камере»

Шрёдер выпрыгнул из кресла и расстёгивая кобуру выбежал в коридор.

«Результаты экспертизы ещё не готовы...», - начал было Фишер.

Комиссар  расстегнул кобуру, расправил плечи и ускорил шаг.



Сэмьюель Бенджамин Диккенс услышал бряцанье ключей и поднялся с нар. В
камеру чётким строевым шагом вошёл высокий седовласый полицейский.
Комиссар Шрёдер молча достал из кобуры SIG-Sauer P-6 и направил его на
Сэмьюела Льиса Диккенса.

«Officer...»

Шрёдер зачем-то достал из нагрудного кормана солнечные очки и не
торопясь надел их.

Дуло пистолета смотрело точно в лоб обильно потеющему, голому по пояс
Сэмьюелу Льису Диккенсу.

«Hey, Officer, don’t do it! I’m a US soldier! It’s a mistake... I’m
sick. I’m fucking sick!»

Сэмьюел Бенджамин Диккенс увидел своё отражение в чёрных прямоугольниках
очков.

«You are not sick. You are dead», - с сильным немецким акцентом сказал
Шрёдер и нажал на курок...

...Уже мёртвое тело Сэмьюела Бенджамина Диккенса отлетело к стене,
испачканой его же мозгами...

Комиссар Шрёдер выстрелил ещё.

Ещё.

И ещё.

Контрольный в голову...

Шрёдер повернулся к стоящему в дверях камеры Фишеру и виновато улыбнулся.

«Прощайте, Фишер. Теперь вы главный по участку»

Комиссар поднёс ещё дымящийся пистолет к виску.

«Я слышал, в аду не хватает полицейских»

Закрыл глаза.

Нажал на курок...

Главный по участку Фишер завизжал.





  

В половину третьего Мегги позвонила в часть. Там подтвердиди, что
Сэмьюел Льис Диккенс получил увольнительную. Сейчас был вечер, двадцать
минут десятого, а он так и объявился...

В дверь постучали.

«Войдите», - слабым голосом, не вставая с постели, сказала Мегги. Она
приняла две таблетки аспирина, и жар немного спал. «Вы – Маргарет Дженет
Джексон?», - спросил бледный и печальный полицейский.

«Да»,- с трудом вставая с постели встревожено ответила она.

«Примите мои соболезнования. Это огромная трагедия...»

Когда полицейский кончил говорить, Мегги Маргарет Джексон закусила губу
и упала в обморок...

Её немедленно доставили в ближайшую больницу.

«Выкидыш»,- доктор снял окровавленые резиновые перчатки и выбросил их в
мусорное ведро.





                                                        * * *



...В его затяжной, как прыжок с парашютом, сон поочерёдно врывались
чьи-то крики, полицейские сирены и опять крики. Жёстко коснулся
реальности ногами. Проснулся. Ныли челюсти. Болела голова. Футболка в
крови, неприятный привкус во рту. Красноватый туман беспамятства.  

На улице уже стемнело. Взглянул на часы: начало одинадцатого. Алекса
слегка подташнивало. Спустившись с чердака на второй этаж он обнаружил,
что дверь квартиры Анны опечатана.

«И чего это так челюсти ноют? Прямо, как у кусаки какого. Кусака...
Кусака... Откуда это интересно? А-а-а, из «Тома Сойера»! Там было что-то
такое про жука-кусаку и его жертву. Марк Твен – замечательный писатель.
А вот Геккльбери Финн – мерзкий бомж и друг негров.

«Да, кстати, почему квартира этой, как её... Анны опечатана?»

Странно всё как-то...

Как-то. Кто-то.

«Да, кто-то собирался написать мне СМС», - вяло вспомнилось ему.

Алекс шёл по безлюдной вечерней улице домой. Жара спала. Дышалось легко
и свободно. Вот только в желудке какая-то тяжесть.

«Чего это я такого жирного нажрался? Не помню ничего. Хорошо, дома вино
красное есть: очень пищеварению способствует. Вот, например, французы.
Крайне нездорово питаются: мясо, печень гусиная, сыры там всякие. Да это
ещё что! Они  даже лягушек едят, и ничего – переваривают! А всё потому
что с вином»

Сытые и ленивые мысли расползались по телу красными откормленными мотылями.

«А что, устрою себе уютный домашний вечер у телевизора. Спокойный я
какой-то стал последнее время. Взрослею, наверное...»

Tweet