С тех пор, как я взял на прицеп её трейлер, мы расставались только на время поездок к отцам детей. Сама Кларенс не решалась переступать пороги этих домов. Туда путь ей был заказан, и её лишали родительских прав навсегда. Опекунский совет, мать его, не прощает вредных привычек и нарушений материнских обязанностей, а уж про кинутых мужиков с их разгневанными родственниками и говорить не приходится.

Мы стучались в разные дома, проникая туда под видом то полиции нравов, то частных детективов, то членов опекунского совета, чтобы заполучить оригинал или копию письма Кларенс, а главное - фото ребёнка. И всегда возвращались в этот ебучий трейлер, с новыми и новыми снимками.

За пять месяцев мы проехали путь от Балтимора до Эль-Пасо, пересекли территории девяти штатов и нашли восемь её детей. Кое-что припоминала она, кое-что Рудольф, обнаруживая в своей немытой башке на редкость чистую память. Ублюдок знал довольно много о похождениях Кларенс, присутствуя незаметным фоном меняющимся партнёрам для ебли и ухом для рассказов о ней. Поэтому иногда я невзначай узнавал о её жизни до меня.

Родители-хиппи ждали, что будет сын, и приготовили уже имя в честь Кларенса Холлимона. Родилась дочь, но имя ей менять не стали. Им, похоже, было насрать. С ним она и пошла по жизни, провоцируя сильных, шокируя закомплексованных и забивая на законы штатов, не прекращая свой бесконечный путь по Пиндо...(блядь - уволю нахуй!) по Америке.

Мужское имя, как клеймо, прижгло её характер и поведение. У неё было полно и опытов с наркотой, и увольнений из фотоотделов различных журналов, и секса... Да, секса было всегда больше, чем остального. Она трахалась с начинающими актёрами, растаманами, грузчиками, адвокатами, несостоявшимися рок-звёздами, бандитами, полицейскими, агентами по делам с недвижимостью, шофёрами, автозаправщиками, врачами... Она пробовала на вкус мужиков разных профессий, рас и религий. Она снимала их голыми, на чёрно-белую плёнку, а потом ебала с пристрастием доктора Лектора, потрошащего жертву. Такое ощущение, что она давала направо и налево, не отказывая никому, за исключением  Рудольфа.

Они вместе учились в колледже искусств (в том самом, где Джим Моррисон: Кларенс на фотографа, а этот хуй на отделении спецэффектов), и этот дрочер даже пытался ей сделать предложение, но был послан. И потом, ни капли не обидевшись, стал периодически возникать в её жизни. Даже спас её от самоубийства, как сказала мне она. Его устроила даже скудная роль друга, хотя, на мой взгляд, если дружба между мужчиной и женщиной возможна, рано или поздно она перерастает в секс.
–У вас с Кларенс был секс?-спросил я его однажды.
–Ну смотря что считать сексом... Один раз она давала мне полизать,-сообщил он с хитроватой усмешкой. Боги мои! Малышка Кларенс раскрывала свою похотливую бордовую розу навстречу этому гнилозубому рту! Блядь, я очень расстроился!

–Рудольф говорил мне, что ты его бьёшь и унижаешь,- говорила мне моя прекрасная зеленоглазая сука. –Я не хочу терпеть от тебя подобное дерьмо. Подумай хотя бы о детях!
–О детях?! Ты просишь меня подумать о детях, которые растут у тебя, как сорняки, и вместо школы смотрят вместе с этим уродом порнуху по видео!

–Но они ещё смотрят "Звёздные войны"...
–Пёздные войны, блядь! –я разошёлся не на шутку. –А по ночам они подсматривают за нами, и твой ебучий Рудольф ещё и дрочит при этом! Охуительная у нас семейка!

–Ну и что ты сделал для того, чтоб мы жили не в трейлере, как семья долбаных цыган, а в нормальном доме?! – орала Кларенс. –Тебе уже 27 лет, а ты ни хуя не нажил, кроме пивного пуза! (бьёт, блядь, по самому больному месту, хотя это вовсе не пузо – так, маленькое брюшко).
–У меня была работа в Уилмингтоне, ты это знаешь, мать твою! Я продал свою автомойку, чтобы искать твоих блядских отпрысков! Я, если хочешь знать, уже заебался колесить по Америке в поисках хуй знает чего! Я не Джек Керуак ни хуя, чтоб переться от подобных приключений! Что ты сделаешь с этими долбаными фото, мать твою?!! Поставишь в ряд, ёбнешь вискаря и будешь пускать сопли: детки мои, детки...

–Не смей так говорить со мной, сволочь! - у Кларенс вздувалась от напряжения жилка на шее. –За свою никчемную жизнь ты не заделал ни одного ребёнка! Долбаный лузер!
–Я-лузер, мать твою?!! Ты в тыщу раз больший лузер, чем я! И твои брошенные дети - это будущие лузеры!!!!

–Ах, ты так решил со мной разговаривать, мать твою?!! Я скажу тебе: да, я рожала детей от разных людей, и, наверное, любила каждого по-своему, но главное, что Я ЖАЛЕЛА ИХ, как и тебя, мать твою! И МОИ ДЕТИ – ЭТО ШАНС ДЛЯ НИХ ЖИТЬ НЕ ТОЛЬКО ДЛЯ СЕБЯ! Я не бросала, я ДАРИЛА им детей, ты, придурок!
–Ты меня назвала придурком, ты, чокнутая пизда?!! Твои дети вспоминают о тебе, только когда отцы произносят "ёб твою мать"!

–Своолооочь!!!
Всё. Кларенс принималась рыдать и бить меня кулачками,
я - её успокаивать,
хватать за руки,
сжимать,
заваливать на кухонный стол,
сдирать джинсы,
доставать уже изрядно набухший хуй и вставлять в её сочащееся влагалище,
и ебать,
ебать,
ебать мою милую суку, жадную горячую тварь, упругую гадкую ведьму, боже ты мой...
Примерно так мы выясняли отношения, на грани окончательной ссоры, а вопрос с мудаком оставался открытым.



Как-то я поинтересовался у него, кто такой Саймон.
-Оооо...-протянул Рудольф. -Самый опасный засранец, с которым ей когда-либо приходилось иметь дело. К счастью, он сейчас сидит в исправительной тюрьме где-то на Аляске, и думает, что его отпрыск сейчас с мамашей в Сан-Диего.
Я вспомнил запелёнутого Бобби.
-И что он с ней сделает, когда выйдет? Убьёт?
-Этот тип реально непредсказуем. Но пусть её сперва найдёт!-хохотнул он. -Когда выйдет... А выйдет он, по самым скромным подсчётам, лет через пятнадцать.
-За что его упекли?
-Кларенс не особо распространялась на этот счёт. Кажется, он замочил охранника в банке, когда тот попытался вызвать полицию. Сперва прострелил ему ляжку, но этот клинтиствуд не унимался, и...-придурок поднял указательный палец,-ту-дуфф! Когда приехали копы, его уже не было.
-А сколько он взял?
-О-о-о, Фрэнки, ты столько денег даже в кино не видел!
-Так сколько?
-Честно говоря, не знаю,- признался мозгоёб и на этом заткнулся.

Иногда я чувствовал себя чужаком, когда они начинали вспоминать подробности совместной учёбы и хохотать над неизвестными мне людьми, помогая своей памяти такими словами: "а, ну да, у Макгилла, в пулле, ну ты помнишь", и мне становилось не по себе, я вставал и выходил курить. Крошка Кларенс бежала следом. Она смотрела на меня так, будто говорила: "Любимый мой, Фрэнки, неужели тебе так уж противен Рудольф? Он же милый... Ну что ты, в самом деле..." И эта типично женская терпимость к слабости раздражала ещё больше. Спасало только её прикосновение. И поцелуй...

–Эй! Кларенс! Я пошёл за вами, и опять вступил в детское дерьмо! –дурашливо завопил этот идиот, прервав нас на полупоцелуе, и мне в который раз захотелось его убить. –Эй! Бледнолицые! Кто соорудил сей вонючий вигвам?
–Биосортир давно полон! - крикнул Дерек, самый старший, наглый увалень лет десяти.
–Так это ты ?! Тебя ждёт смерть от томагавка, застрявшего в заднице!
–Это не я! Это Сусанна!
–Я???-оскорбилась восьмилетняя виновница. –Да я вообще не сру никогда!
–Сусанна! - возмутилась Кларенс. –Не смей так выражаться! Так только шлюхи говорят!
–А я вырасту и буду шлюхой! Хоть деньги будут!
Вот такое веселье наблюдал я каждый божий день, мать его. Рокси в той беседе не участвовал, поскольку в тот момент с упорством, присущем его трёхлетнему возрасту, наполнял вареньем карман моей куртки.

И каждый день я чувствовал: что-то должно случиться.

Вас ждут ещё две части мугагагагагагага

Tweet