Не знаю как вам, дарагие падонки, а мне всю жизнь ахуительно не везло с саседями. То веселая семейка алканавтов синячит целыми днями и ночами, то  наши чирножопые друзья из далекова Чуркестана принимают орды сваих ебанутых родственникоф и тварят утренний намас.

Кагда я переехал на новую квартиру, история повторилась, только на этот раз моя саседка - ебанутая на всю голову женсчина бальзакофского возраста. Хатя какой там на хуй бальзаковского! Старуха блять шестидесяти лет.
Надо сказать, что у нее когда-то был муш, каторый в ней души не чаял.  Она любила его вспоминать: уси -пуси, Владик то, Владик се, только что жеппу он ей не вытирал наверное, мудак.
В общем, когда Владик, громко перднув напоследок, отправился в страну вечной охоты, эта баба столкнулась с суровой реальностью. И к этой реальности аказалась нихуя не готова.
Любое происшествие в ее жизни превращалось в страшную проблему: лампочка перегорела - хуясе, фсе бля, пара итти в магазин за свечами, ибо новую фкрутить не судьба; унитаз протек - ахтунг, цунами, пиздец Йокогаме!
Я по доброте душевной и природной атзыфчивости иногда помагал ей  - как услышу черес стенку белужий рев и горькие причитания - все бля, жди гастей, не иначе у Зои Филатовны шпингалет в сартире заклинило.

И вот аднажды в пятницу вечером я пришел домой с работы. В адной руке у меня были "Лучшие клипы студии Private", в другой - баллон "Очаковсково" на 2,25. Ну а третьей рукой я уже мысленно передергивал сваиво полувялово.
Вижу, вижу уже как снобы скривили свои гладко выбритые менеджерские ебальники - ну типо Соилман, ну быдлан! Очаковское хуяришь, калхозник нах!
А мне похуй - ебитесь в рот! Очаковское мне нравицца, потому что от него громко рыгаешь и возникает прийатное ощущение тупости в организме.

Но впрочем, извините, господа, я отвлекся. Значит, поставил я кассету, сижу фтыкаю, прихлебываю пиво. Расслабился блять, проблемы отпустили, рука сама тянется к шняге. Тем более что на экране разворачиваеццо нихуевое действо - под бодрую металлическую рок-музыку идет порево молодых хахляцких дебютанток. Хуле блять - кто еще может орать ЕЕЕ!!! ЕЕЕ!!! ФАК МИ!!! ФАК МИ!!! с таким акцентом?
И вдруг через стоны, хрюканье, хлюпанье пезд и гитарные запилы я различил далекие глухие удары: БУМММ! БУМММ! БУМММ! БУМММ!
Как будто блять Балрог прабудился гдето в недрах маскофской канализации и пиздует сюда, размахивая огненной плеткой.
Слехка ахуев, я хлебнул пивка и побрел к двери. В тамбуре никого не было, но фходная железная дверь дрожала и прогибалась от удароф так, как будто об нее хуярился перепифший синьки маладой тиранозавр в период случки.

Я астарожно падешол к двери и дрожасчим голосом спросил : - кто там?  Атветом мне был знакомый белужий реф и бешеные вопли: ЛЮДИ! ЛЮДИ! ПАМАГИТЕ! ПАМАГИТЕ! Я открыл дверь и отошел в сторону, что было ниибацца как правильно, потому что от очередного ацкого удара дверь чуть не слетела с петель и врубилась в стену, отбиф нихуевый кусок штукатурки.
На пороге стояла моя саседка с абсолютно невменяемым выражением литса и выла: Ы-Ы-Ы... Ы-Ы-Ы.. Ы-Ы-Ы...
Страшные картины пронеслись в маем мозгу. Что случилось? Может быть, залетные таджицкие гастарбайтеры подвергли ийо беспредельному анальному надругательству? Может быть, поганые цыганки выманили весь лавандос?
А может, норкоманы - сотонисты, апкушафшись нотофской кашки, приняли ее за злова духа и жостко атпиздили тяжелыми гриндерсами?
Весь внутренне содрогаясь и приготовифшись к худшему, я спросил - Зоя Филатовна, что случилось?
- Ы-Ы-Ы... Ы-Ы-Ы... Ы-Ы-Ы...
- Абидел кто?
- Ы-Ы-Ы... Ы-Ы-Ы... Ы-Ы-Ы...
- Бля, скажите что-нибудь! Плохо чувствуете себя?
- Ы-Ы-Ы... Ы-Ы-Ы...
- В милицыю позвонить?
- АЫЫЫ... АЫЫЫ...
- ДА ЧТО СЛУЧИЛОСЬНАХ???!!!
- КЛЮЧАФКАРМАНЕНЕТЫЫЫЫЫ.....
- А ф сумке сматрели?
- НИСМАТРЕЛАЫЫЫЫЫЫЫ....
- Так пасматрите! Вот он, чтоле?
- Ы? Ы-Ы-Ы!!!
- А зачем было в дверь далбицца? Звонок же есть!
- НИЗНАЮЫЫЫЫЫЫ...

Морально опустошенный, шатаясь, я побрел в сваю квартиру. Но постепенно, под ваздействием Очаковского и приийатных картинок на икране видака  снова вернулся в веселое и добродушное расположение духа. Фильм тем временем дастиг своего апофеоза. Четверо мужыкоф, нафтыкаф симпатичной уроженке города Николаева во все дырки, кроме ушей и падмышечных впадин, теперь стаяли вакруг нее, надрачивая свои хуи. Дефченка тоже вся самлела,  гатовясь прачищать глаза и уши и вычесывать засохшую канчину из волос. Я устроился на диване поудобнее, предфкушая харошую сексуальную разрядку.
И вот началось! Красотой и мощью драматургии канец фильма напоминал паследнюю ночь перед казнью Зои Космодемьянской (для тех мудакоф, кто не знает - это савецкая героиня, маладая портизанка, каторую фашысты выебли фсей ротой, а потом павесили).
Аткормленные нимецкие эсэсофцы задергались, как подорванные, заарали свое ЙА! - ЙА!, и начали обливать бедную девушку толстыми струями спермы. Зрелисче было нихуевое. Если б я был Жак-Ив Кусто, я бы беспесды подарил этой падрушке сваю лучшую маску - ана ей ниибацца как нужна при такой работе. А если б я был барадатым гиологом с гитарой и байдаркой, я бы назвал происходящее прабуждением далины гейзероф на Камчатке.
Я прикрыл глаза, представиф себе, как адна знакомая бландинка тянецца губами к моему хую и...
- САША? У ВАС ДВЕРЬ БЫЛА ОТКРЫТА, Я ЗАШЛА.  ВЫ НЕ ПОСМОТРИТЕ, ЧТО-ТО У МЕНЯ ЗАМОК ПЛОХО ЗАКРЫВА... ОЙ! ОЙ! ИЗВЕНИТЕ!

Как писал Марк Твен в романе про Тома Сойера, опустим завесу милосердия над этой картиной...  

Tweet